Юрий Корчевский - Бомбардир
– Что-то уж больно мягко ты к ним относишься, не видел, чтобы ты их бил или через строй прогонял.
– Повода не было, коли солдат неправильно что-то делает, стало быть командир не научил.
Командир только покачал головой и собрался уйти.
– Подождите, Иван Савельевич! Просьба у меня к вам, нельзя ли шелка хорошего купить, аршин десять?
У командира от удивления челюсть отпала.
– Это зачем еще? Никак рубахи пошить решил?
– Нет, я в Париже видел, что порох не шуфлой в ствол пушечный кидают, а заранее в мешочки шелковые отмеряют – перезаряжать быстрее получается.
Командир сначала задумался, затем махнул рукой – а зачем нам быстро?
Я так растерялся, что не сразу нашелся с ответом. Ну и черт с ними, если сам командир полка не понимает? Вызвал фельдфебеля – нечто вроде старшины или прапорщика в современной армии, я дал денег, наказал с утра сходить в лавку негоцианта и купить самого тонкого шелка на все деньги. Немного оторопев, тот спросил:
– А цвет?
– Любой, лучше белый, – захохотал я.
На следующий день, как только фельдфебель привез шелк, все солдаты превратились в портных. Один резал шелк по размеру, другие иголками, вручную, сшивали мешочки. Потом все стали развешивать порох, ссыпая в мешочки. Когда все было готово, я спросил:
– Кто догадался, для чего мешочки с порохом?
Ответом было молчание.
– Хорошо, захватите пару мешочков и идите все к орудию.
Я приказал сделать два выстрела подряд старым способом, когда порох засыпали в ствол специальными совочками с длинной ручкой – шуфлой. Затем, еще два выстрела подряд, но уже с готовыми шелковыми мешочками. Результат последнего примера удивил всех.
– Занятно, вашбродь, – подошли ко мне командиры, – но зачем?
– Чем быстрее вы сможете стрелять, тем больше врагов будет убито, тем целее сами будете и пехотинцев сбережете.
Такие ежедневные занятия я продолжал полгода. За это время видел Петра только издали один раз. И стоило из-за этого идти в пушкари, так и медицину можно забыть. Я ждал подходящего случая, и он не замедлил появиться.
Одним ранним летним утром, командир полка собрал командиров.
– Государь Петр Алексеевич высочайше изволил здесь, в Кожухово, устроить учебную баталию, посмотреть хочет поелику солдаты его в ратном деле преуспели. Кроме нашего полка будут семеновцы. Надо не ударить в грязь лицом. Командовать учениями будет генерал Гордон. Мундиры почистить, пушки надраить, солдат по лицу не бить, дабы синяков видно не было. Выполнять!
У меня по батарее синяков и так не было, вот форму поизносившуюся починить да почистить не помешает.
Через три дня в полк прибыл большой обоз людей, пролеток, экипажей. Повылазили оттуда разнаряженные генералы и прочая придворная свита. Разукрашены орденами, мундиры шиты золотом, развеваются перья на шляпах. Ей-богу, куда им воевать, хорошего бы снайпера у противника, полчаса – и конец войне. Невольно я обратил внимание – Петр не любил ездить верхом – или в возке или пешком. Командовал Гордон. Петр забрался со свитой на холм, наблюдал оттуда. После постановки задачи Гордоном, командиры рот и батарей разбежались по своим местам. Пехотинцы выстроились в три шеренги и пошли на приступ неприятеля. Гордо развевалось полковое знамя, били барабаны. Со стороны – цирк да и только. Нам дали отмашку‚ и все три батареи начали стрельбу. Наша батарея показала, что полгода не зря хлеб жевала. Стреляли очень быстро, точно, чего нельзя сказать о других батареях. С холма, где был Петр, подскакал офицер.
– Кто командир роты?
Я ответил:
– Кожин.
– Сколько орудий на батарее?
– Две пушки, две мортиры.
Офицер ускакал, а мы продолжили стрельбу. Я смотрел на цели, командовал орудиями. Вдруг сзади рявкнул голос командира полка: «Смирно!».
Все застыли, я обернулся. В трех шагах от меня стоял Петр и с ним свита.
– Больно быстро и хорошо стреляешь! Кто таков?
– Кожин, государь. Если припомните, лекарь я, Лефорта лечил.
– Да, да, припоминаю. А правда ли, что на батарее четыре орудия, не верит никто, говорят – не меньше восьми должно быть, уж больно стрельба изрядная.
– Правда, государь.
Петр обошел позиции бомбардирской роты.
– И правда, четыре всего. Молодец!
Он порывисто меня обнял, стиснул в объятиях. Я чуть не задохнулся.
– Как удалось?
Я подошел к ближайшему орудию, показал шелковый мешочек для пороха. Объяснил для чего, коротко рассказал о тренировках.
– Молодец! Выпей со мной чарку вина.
Из-за спины вынырнул ординарец, налил из бутылки вино в два здоровенных кубка.
«Упаду», – мелькнуло в голове. Но выпить надо. Кубок из рук царя – что медаль. Петр первым осушил кубок и требовательно на меня глянул. Я последовал его примеру, выпил и перевернул кубок, показывая, что он пуст.
– Вот это по-нашему, – захохотал Петр, в свите захихикали.
– Где шелк взял?
– Купил.
– А деньги откуда?
– На свои.
Петр грозно посмотрел на командира полка.
– Почему мне не сказал, такими мешочками только турки пользуются, нам еще перенимать надо, а у тебя командир роты умней тебя оказался. – Повернулся ко мне: – Проси, что хочешь! Порадовал ты меня сегодня. Нам бы таких гренадеров и бомбардиров побольше‚ Турции башку быстро бы скрутили.
– Дозволь госпиталь открыть в Москве, дабы лечить раненых, больных и увечных. Здание мне надо да немного денег на инструменты.
Петр задумался.
– Не время пока сейчас, на Азов скоро походом пойдем. Назначаю тебя командиром всех пушкарей в полку, обучи все бомбардирские роты, как свою. Повоюем Азов, а там можно и вернуться к разговору о госпитале. У самого такие думки были. Деньги на картузы для пороха в полковой казне возьми, дозволяю. Ну а для себя что хочешь?
– Отпуск на три дня.
– Дозволяю! Ты сегодня меня порадовал, а Гордон – так в удивлении просто, нигде в Европе так не стреляют, может только османы.
С утра, после доклада командиру полка, я уехал в Москву, была настоятельная необходимость – Михаил с сыном подобрали каменный дом для меня. Надо было осмотреть и, если понравится, составить купчую. Дом был недалеко от моего старого жилья, небольшой участок земли, каменное строение в один этаж и шесть комнат – меня дом устроил, и мы со старым хозяином поехали составлять купчую. Теперь в управах появились для оформления таких сделок специальные люди-стряпчие. В заботах прошел день. Вечером, как водится на Руси, обмыли покупку. Я попросил Михаила еще об одной услуге – нанять мне прислугу – сторожа, кухарку, кучера. Сын его, Юрий, пообещал уже завтра решить вопрос.
На следующий день я направился в Немецкую слободу, поспрашивал на постоялых дворах, где лекари живут. Обойдя несколько человек, изрядно поторговавшись и облегчив кошелек, купил я кое-какие медицинские инструменты – скальпели, ножницы, зажимы. Были они, правда, странноваты – с вензелями и прочими украшениями, но работать ими было можно. На торге купил сундучок и выбеленный холст – для перевязок. Теперь у меня был хотя бы походный медицинский инструментарий. Попросил у Михаила небольшой бочонок спирта для стерилизации инструментов. С этим проблем не было. Навестил Тимофея – судно стояло у причала, матросы лениво валялись на палубе. Непорядок, получая зарплату, люди должны работать, лень развращает. Оплатил некоторые расходы по ремонту судна, выдал капитану жалованье для команды. Поскольку я вчера договорился с Михаилом, временно судно будет работать на него, зарабатывая деньги на свое и мое содержание.
