Вадим Панов - Зандр
Особенно – трупы.
Он знал, что иначе нельзя. Но ему не нравилось, что правильный поступок оказался кровавым.
– Зло больше не идет за тобой? – тихо спросил он апостола.
– Теперь я пойду за ним, – спокойно ответил тот.
И Дурак тяжело вздохнул. И перевёл взгляд на нестарого, но абсолютно седого мужчину, выходящего из подъехавшего бронеавтомобиля.
Как все дотовцы, мужчина был облачён в надёжнейший защитный комбинезон уровня АА, но, поскольку эта область Зандра считалась слабозаражённой, он позволил себе снять маску и защищал дыхание лишь вживлёнными фильтрами. Но от перчаток не отказался. И датчики на его правой руке работали в непрерывном режиме, фиксируя малейшие изменения в окружающем пространстве.
В Спецназе генерала Дота был только один абсолютно седой офицер высшего ранга, и Карлос понял бы, кого видит, даже без белого халата, который мужчина носил поверх комбинезона.
Белый Равнодушный.
Не халат – офицер. И Флегетон припомнил слова Матвея о том, что они общаются.
С человеком, чьим именем пугали детей…
– Мне доложили, что неизвестная банда падальщиков едет к Церкви, а ты ведь знаешь – я не люблю ничего неизвестного, – произнёс Равнодушный, с улыбкой глядя на монаха. – Могло получиться так, что ублюдки наплюют на правила, вот я и решил проследить за порядком.
– Они были агрессивны, – признал старик.
– Значит, я подоспел вовремя. Тут немного грязно, но ты не беспокойся: мы отбуксируем технику и уберём трупы.
– Спасибо.
– Не за что. – Белый перевёл взгляд на апостола. – Ну а ты чего стоишь, будто истукан, Гена? Думаешь, я не узнал твой ЗСК? Снимай шлем и ползи здороваться.
Карлос помедлил, а затем шёпотом отдал системе голосовой приказ, забрало поднялось, и Белый увидел лицо собеседника. И помрачнел. Но к оружию не потянулся, потому что апостол убрал пулемёт за спину и стоял перед дотовцем не только с открытым лицом, но и с пустыми руками.
Стоял в чужом ЗСК, но такое бывает, это Зандр, и Равнодушный сразу понял причину.
– Как тебя зовут?
– Карлос Флегетон.
– Это не твой комплекс, Карлос Флегетон, – с мрачной грустью произнёс Белый. И привычным, немного усталым жестом потёр лоб, словно растирая по нему печаль. – Он принадлежал хорошему человеку.
– Теперь ЗСК мой, и он мне по размеру, – твёрдо ответил Флегетон.
– Только по нему?
– И по душе.
Несколько мгновений Белый молчал, пристально глядя Карлосу в глаза, а затем качнул головой:
– Нам нужно поговорить. – И стал подниматься по обветшалым ступеням Церкви.
* * *– Зачем?
– Что «зачем»? – не понял Агроном.
– Зачем им это надо? – повторил Ёшка. Но внести ясность не получилось.
– Кому из них?
– Всем.
– Юношеский максимализм, – хмыкнул Жмых. – Почему всё для всех не так, как хотят все.
– Нет, я серьёзно.
– Ты всегда серьёзно, это называется подростковой серьёзностью.
– Потому что я познаю мир.
– А я думал – это у тебя от прыщей.
Удачный рейд в долину, ожесточённый, но обошедшийся без потерь бой, закончившийся победой, привели Жмыха в прекрасное расположение духа, который он демонстрировал смешными и не очень подколками в адрес Ёшки. До сих пор парень стоически глотал высказывания, даже обидные, однако упоминание прыщей его задело.
– У меня прыщи от возраста, а не…
– Жмых, не дёргай пацана, – велел Агроном, понявший, что паренёк обиделся и готов наломать дров. Дело, разумеется, закончится зуботычиной от «старшего товарища», которая обязательно смажет Ёшке эйфорию от первого успешного похода, а этого допускать нельзя.
– Пристал, как психотерапевт липучий: максимализм, серьёзнизм, гедонизм… Можно подумать, сам таким не был.
– Не был, – отмахнулся Жмых.
– Вот и вырос не пойми кем, – рассмеялся Андрюха, довольный тем, что заманил старого друга в ловушку.
– Может, я и не пойми кто. – Жмых выразительно посмотрел на Агронома, взглядом напоминая о долгой, длиной в жизнь, дружбе и многочисленных совместных приключениях. – Но что ты делал без меня?
– Помер бы давно.
– Хорошо, что ты это понимаешь.
Они снова ехали на броне, только на этот раз не танка, а бронетранспортёра, возвращались в Остополь, повесив дела в долине на Лешего – Агроном не любил оставлять столицу без присмотра. Возвращались налегке, в сопровождении одного лишь мотоциклиста, но не настолько быстро, чтобы нельзя было привычно расположиться у распахнутых люков.
И разговор, так же как в прошлый раз, затеял Ёшка.
– Почему мы не можем жить мирно?
– С Садовниками?
– Например.
– Им нужна вода, парень, и нам нужна вода. Но они на воде растят джунгли, которые нас убивают, – предельно доходчиво объяснил Жмых. – Именно поэтому мы вынуждены воевать. Слышал о законе эволюции?
– Хорошо: с Садовниками так, – согласился Ёшка. – А другие? Тот же Цирк, допустим? Почему мы не можем с ними ужиться?
– Плохой пример, парень: Уроды ближе к нам, чем Садовники, но поэтому только бесятся, – сразу же ответил Жмых. – Уроды мстят нам за то, что какие-то яйцеголовые их раньше резали и скрещивали со всяким зверьём.
– Ладно, ладно, ладно! – Ёшка стукнул кулаком по броне. – Плевать на Уродов, веномов и Садовников. Но ведь есть падлы, есть зигены – они ведь люди, как мы, и всё равно у нас война.
– Ресурсы – всё дело в них. – Агроном вздохнул. – Жизнь требует ресурсов, ресурсов мало, потому что Зандр скуп, и мы обречены делить то, что есть.
– Вся жизнь – война? – тихо спросил Ёшка.
– Да, война, – с грустью подтвердил Андрюха. – Извини, парень, но другой планеты у меня для тебя нет. Была, но мы её потеряли, и нет смысла о ней вспоминать.
– Садовники пытаются переделать Зандр под себя, веномы ненавидят чистых, соборники ненавидят всех, зигены точат зубы на Русский Мир – все воюют, – добавил вновь ставший угрюмым Жмых. – Зандр убивает тех, кто никого не убивает.
И старая поговорка прозвучала в его устах с какой-то обречённостью.
– Иногда удается достичь равновесия: ресурсы поделены более-менее честно, хватает всем, и все готовы временно не воевать, – уточнил Агроном. – Но всегда отыщется паршивая овца, которой захочется крови.
