Звезды без пощады (СИ) - Моури Эрли
Второй раз козлобой Лугина щелкнул, когда до чудовища было в метрах десяти. Несчастные метры зверь пролетел бы, и «ой!» сказать бы не успел никто. Ирина не издала ни звука, но закрыла глаза, чтобы не видеть оскаленную пасть с крючковатыми клыками. Выстрел мичмана пришелся точно в красно-блестящую грудь зверюги, и чудище замотало головой, разбрызгивая кровь, захрипело так громко, что с выроста поднялись коричневатые существа, принятые сначала землянами за бугорки мха. Поднялись, взмахнули, захлопали крыльями, оглашая округу визжащими вскриками.
Почему не пришел ему на помощь Черновол, Сергей понял, едва повернул голову вправо: из-за ступенчатой возвышенности бежали еще две скелетоподобных твари. Тарас, припав на колено, стрелял в них. И завалил-таки ближнее с двух щелчков. Второе, подраненное, прикончили вместе с Лугиным, снеся половину продолговатой морды и пробив бок.
— К пещере! — скомандовал Черновол, едва поднявшись с колена. — Бегом к ближней!
Лугин уже держал эту мысль в голове: неизвестно, сколько еще чертячьи враждебных гадин обитало поблизости. И вспорхнувшие с выроста существа — то ли крылатые звери, то ли птицы — несли угрозу, подлетая все ближе, издавая раздраженный визг.
Что бежать следовало, не жалея ног, Красиной объяснять не требовалось. С увесистым пакетом и тяжеленьким ранцем она первой добралась до проплешины между мхов, начинавшей вход в темную дыру. Только Тарас остановил ее окриком:
— Девонька, стоять! Ну-ка не суйся раньше Тараса!
Сергей немного замешкался, стрельнув раза четыре в крылатых существ, но зря потратил время и заряды — слишком проворны и вертки оказались летуны. Они словно чувствовали опасность и шарахались от наведенного на них козлобоя.
Первым в пещеру нырнул Черновол. Окинул взглядом морщинистые стены, где поблескивали разветвленными языками следы влаги, и проступала куцая растительность. Вроде те же биотроны, только решительно поскромнее: нет того буйства и разнообразия диковиной флоры. Серенько, тускло как-то. Вперед вел всего один рукав, и тьму растворяли световые пятна, разбросные справа, слева по стене, словно картины асбсракциониста, намалеванные синей, зеленоватой и желтой светящейся краской.
Прежде чем Тарас двинулся вперед, держа наготове оружие, Сергей сделал небольшое, но имевшее значение открытие: у самого входа в пещеру имелся утопленный в пенолит ободок, и в нем та самая металлическая паутинка, сжавшаяся серебристым валиком. Значит, извините, и здесь люк. Вероятно, каждую дыру, из тех, что виделись с аллеи, прикрывал люк, закрытый до тех пор, пока Кирюха с Максимом Ляховым не надумали жечь через пол проход к Нововладимирску. Какие из этого следуют выводы, думать рано, но информация могла иметь значение.
Проход заворачивал под небольшим углом, то распрямлялся, образуя залы с пенолитовыми складками, поросшими мхом и пучками сизой травы. Воняло нехорошо, будто в давно немытом холодильнике, причем так густо, что дышать не хотелось. Шагов через двадцать после второго зала Тарас остановился, прислушиваясь. Смахнул волосы, налипшие на бровь, и шипящим голосом сказал:
— Дрянь, понимаешь ли, Сержик. Будто пасут за нами. Вот такая дрянь на душе… Может я не в меру чувствительный как женщина, только что чую то и говорю. Осторожнее здесь надо.
— У меня тоже такое чувство, — тихо согласилась Ирина. — Чьи-то глаза из темноты. Смотрят, смотрят…
Лугин пожал плечами и пошел дальше с большей настороженностью, обгоняя Черновола. Тарасу следовало отдохнуть: и так, бородатый все время первый, весь во внимании и на нервах, отсюда его, так сказать, обострившаяся точно у бабы чувствительность.
Следующее расширение прохода оказалось тупиком. Стена, одетая мхом, закруглялась. Справа шишковатые выросты с перьями растений, слева нечто похожее на сталагмиты и…
Лугин аж дернулся, кладя пальцы на спуск: из полумрака на него смотрели круглые внимательные глаза: черные с синим отливом зрачки на заросшей седой шерстью морде. Существо, будто присевшее на корточки, казалось небольшим. Если встанет в полный рост, то макушкой едва дотянет Лугину до подбородка. Однако, небольшое, это вовсе не значит, что неопасное, особо, если речь об инопланетянине. Передние лапы существа длинные, упираются в землю, задние согнуты, напряжены для прыжка. И это невиданное чудище все в свисающих прядях седой с рыжеватыми полосами шерсти. Все, да не все: от груди к животу будто поблескивающий синим пластик или гладкая ткань. Вот тебе на — космическая обезьяна в одежке.
Что сдержало Сергея от выстрела в первое мгновенье, он так и не понял. А потом услышал в голове:
«Рисиан, не убивай! Не надо, рисиан! Кеброа мир!»
В слух эти слова существо точно не говорило, но они отпечатались в сознании кристаллически ясно, чтобы их не счесть звуковой галлюцинацией.
Черновол тоже схватил эту чудную речь не ушами, а так, будто они родились внутри головы. Лишь потом он увидел серое мохнатое существо слева от мичмана. Нажать спуск Тарас также не смог. Пол под ногами дрогнул, и землянина швырнуло к стене. Он едва удержал в козлобой, чувствуя, как по телу ртутными волнами, прокатывается тяжесть. Еще один гравитационный удар, теперь сильнее, жестче. Где-то рядом застонала Ирина, вжавшись между моховых кочек.
10
Николаев был еще жив. Иногда поднимал голову и бормотал какую-то ересь, глядя из-под тяжелых век на тащивших его по коридору дружинников. Что у него творилось под бронежилетом, не разберешь. Дырок в титановых пластинах вроде нет, так чтобы подумать, будто тело Сереги подрало осколками. Осколками или пулями не могло его зацепить, ведь скосило его в самом начале боестолкновения тем первым взрывом. Не могло… Но почему-то из-под броника обильно сочилась кровь. Десять минут назад этой напасти не было, а теперь как-то нехорошо полилось, полилось, и камуфляжные штаны до самых коленей уделала темно-красная жижица.
На вопрос «Что с ним?» Виктор, тот который из отряда Вольного, тоже не сложил мнение, хотя Старовойтов рассчитывал на этого паренька, ведь все знали: Витек работал в Вязниках стоматологом. Стоматолог — оно, конечно, не военный хирург, но все-таки медик, единственный из всех в этой заварухе имеющий представление о человеческой анатомии. Оставалось надеяться, как доберутся до оружейки и найдут для Николаева спокойное местечко, так медицина скажет свое слово.
Хорошо, что Старовойтов натолкнулся на этих ребят, приняв их поначалу за какие-то чертячьи тени в тусклом свете у изгиба прохода. И как он не уложил первого из них, схватившись за пистолет? Лишь через минуту разобрались: Гудвес выслал вперед троих наблюдателей, чтобы те могли предупредить о приближении кафров. Что ж, умное решение. А главное, полезное для самого Старовойтова. Без помощи неумелых наблюдателей Серегу не дотянуть — нагнали бы кафры и сожгли без пощады.
— Еще немного, — известил СОБРовца дружинник, шагавший впереди.
В коридоре снова стало серо от дыма, в нос полезла вонь горящего пенолита. Но теперь несло не со стороны кафров, а спереди, оттуда, где расположились ребята Василия Григорьевича.
Возле светового пятна — оно проступало на простенке гигантской синеватой амебой — передний дружинник остановился и крикнул:
— Не стрелять! Мы возвращаемся! Карапетян, Буйнов!
Издали ответили неразборчивым ворчанием, и Старовойтов, уяснил, что добрались: основная группа нововладимирцев и оружейка где-то рядом.
— Осторожней! — предупредил его у поворота Виктор. Правда предупредил без надобности: опытный глаз СОБРовца сразу засек растяжку на полу, поставленную впопыхах, и четыре тротиловых брикета, прилепленных скотчем в углублении. Поможет против инопланетников? Ведь шмальнет во многие разы сильнее, чем любая граната. Если повезет, оторвет одну-другую кафравскую голову вместе со шлемом.
Дальше проход значительно расширялся. Размах между стенами выходил метров в десять-пятнадцать. И освещение ярче: прямо море фиолетового и серого света, непривычно после багровых сумерек длинного коридора. Старовойтов увидел торопливые приготовления дружинников к бою. За могучей дыренью в полу — надо понимать, той самой, о которой упомянул Кирилл Мякушев — семеро из отряда Хрипунова резали с выступов пенолит и укладывали что-то вроде баррикады. Вот откуда вонь и дым: резали-то с помощью кафравских штуковин огнем. Значит, добрались ребята до оружейки и вооружились, прибарахлились. Это уже радует! Значит есть надежда выстоять, и не зря сложили головы его товарищи.
