Елена Долгова - Маги и мошенники
– Ты ничего не перепутала, Катерина?
– Нет. Хозяйка любит порядок и учит меня всему. Мне это дело нравится, вот если бы только поменьше вони.
Простуженный привратник заложенным носом потянул воздух:
– Пустое. Нисколько не пахнет.
Служанка обиженно поджала тонкие губы.
– Ну это кому как.
– И куда только пойдет этакая прорва горячительного зелья?
– Простая голова! Это вовсе не приворотное. Госпожа говорит, что это субстанция для отражения атак, как производимых вооруженной рукой, так и астральных, магических…
Страж скептически скривился, но на всякий случай отошел подальше. Тонко запел привязанный к длинному шнуру колокольчик.
– Меня зовут.
Девушка вытерла ладони, сняла фартук, поправила кудрявые волосы, поставила на поднос заранее приготовленный кувшин с отваром целебных трав и степенно удалилась. Как только она исчезла, привратник, воровато озираясь, окунул указательный палец в котел и слизнул с ногтя бурую каплю.
– Лягушки для виду положены. Как есть первосортное горячительное и укрепляющее. Перец, гвоздика, сухой инжир с юга.
Воин торопливо отцепил от пояса флягу и наполнил ее магическим эликсиром.
Служанка появилась через полчаса, когда привратника и след простыл – он уже вернулся в караульную сторожку, прилепившуюся к внутренней стене цитадели возле самых ворот. И вовремя. В малую калитку решительно и настойчиво стучали, но не рукоятью меча, а просто кулаком.
– А на бродяг спускаем псов, – предупредил привратник.
– Мы не бродяги, мы странники.
Зарешеченное окошко позволяло видеть троих замерзших путешественников – двоих пеших, одного конного, и бесформенный тюк позади седла.
– По какому делу прибыли в Новый Тинок?
– По срочному делу Имперской Канцелярии.
– Врете вы все, – лениво огрызнулся страж. – Знаем мы, в какое расстройство пришли дела в Эбертале… Эй, ребята! Держите бродяг под прицелом, я пущу эту троицу внутрь, хозяйка любит по-своему поразвлечься с новыми людьми.
Неспешно отперли малую калитку и гости оказались во дворе. Стрелки хмуро щурились, в любой момент готовые спустить тетиву.
– Зовите баронессу.
Гости ждали, отворачивая от ветра замерзшие лица. Через некоторое время к воротам быстрым шагом подошла высокая поджарая женщина, в странном полурыцарском наряде. От плеч до пояса ее худое тело было прикрыто хорошей работы кольчужной броней, снабженной всеми необходимыми защитными аксессуарами, зато ниже пояса начиналась пышная, туго зашнурованная в талии юбка. Длинные смоляные волосы не были убраны под покрывало, как это принято у замужних дам, но и не уложены в прическу, подобающую девицам – они длинными прядями, в полном беспорядке, падали на спину и грудь воительницы. Должно быть, в более суровой обстановке красавица носила шлем, но сейчас ее стальной колпак нес оруженосец – апатичный подросток с бледно-голубыми глазами. Красавицей хозяйку цитадели можно было назвать тоже с большой натяжкой – она оказалась чернявой, раскосой, и уже встретила свою сороковую весну.
– Магдалена…
Ведьма приосанилась, вглядываясь в осунувшиеся лица пришельцев, в ее длинных глазах мелькнуло мимолетное выражение бесовского лукавства. Кажется, она узнала Ладера, но не имела ни малейшего желания уважить старого знакомца, зато, едва посмотрев на раненого Фирхофа, сокрушенно покачала головой. На императоре ее взгляд задержался чуть подольше – Гаген не мог бы сказать наверняка, узнала ли его хитрая чародейка.
– Покажи им покои для гостей, Бернар, – приказала ведьма, и никто не посмел возразить хозяйке цитадели. – Тело в часовню, раненого – в лазарет.
Людвига сняли с коня, но истоптанный двор, серые стены крепости, блеклое небо зимы, постройки и лица людей – все это завертелось, словно уносимое вихрем, смялось, исказилось, потеряло смысл, исчезло – и советник, потеряв сознание, ничком рухнул в подтаявший снег.
– Осторожнее с моим другом! Помогите…
Двое солдат подняли Фирхофа, грубовато оттеснили беглого владыку Церена и унесли советника в дом. Разочарованные лучники опустили оружие, а гости поневоле последовали за Бернаром.
Магдалена же, твердо выступая, отправилась в дом, и бледный подросток с тяжелым шлемом в руках медленно шел за ней…
Следующей ночью снова выпал снег – это был последний снегопад уходящей зимы. Вьюга настойчиво стучала в неплотно закрытые окна, скребла по стенам когтистой лапой. Ветром сорвало флюгер с крыши, он со стуком упал вниз и остался лежать на пороге дома – плоский железный силуэт бегущей лисицы.
К утру снег подтаял, покрывало зимы истончилось, обнажая мокрую землю. Солнце осветило внутренний двор цитадели, проникло в узкие бойницы, согрело голые стены маленькой, почти пустой комнаты, и тогда раненый советник открыл глаза.
Болел надрез пониже лопатки, сделанный накануне ведьмой, но стальное жало наконечника исчезло. Людвиг с трудом поднял голову – в чистой и холодной комнате лазарета светились утренним светом два окна. За одним, забранным мелкими стеклами в свинцовой раме, стояла зима – оттуда веяло тающим снегом и мокрым сквозняком. Второе оказалось распахнутым настежь – за ним полыхало жарой позднее летнее утро и шелестел жесткими листьями уже отцветший сиреневый сад. На подоконнике Портала удобно устроился Хронист.
– Доброе утро, советник!
– Убирайтесь к дьяволу, Адальберт.
– Примите мои поздравления – этот турнир вы отыграли.
– Отменный вывод, но безо всякого на то основания! Мы в проигрыше – Империя в хаосе, на дорогах хозяйничают бандиты, сердца в смятении, люди боятся за свою жизнь, император в бегах, события не ясны, из моей спины только что вырезала стрелу самая обычная ведьма, к тому же, я видел покойного братца Бруно – а это всегда происходит к самым большим неприятностям. Нечего сказать – отлично отомстили. Вам не нравились местные порядки, однако то, что творится сейчас, в сотню раз хуже – и вовсе не только для нашего императора. Кстати, бывшего повелителя Церена многие не помнят в лицо. Сознавайтесь, ваша работа, Россенхель?
– Каюсь, моя. Признаться, эта шутка сначала показалась мне замечательной, но теперь уже не кажется таковой. Глобальный хаос не входил в мои планы. И все-таки, вы, фон Фирхоф, держались великолепно.
– Тогда перепишите финал заново. Хватит корежить историю – верните нам естественный порядок вещей.
– Рад бы, Фирхоф, но не могу – я увяз в груде изменений. Быть может, здесь, за Порталом, я постепенно теряю силу, но события уже не так легко слушаются меня. Например, вы заметили, что с пальца Гагена исчезло кольцо?
– Конечно!
– Я понятия не имел, куда оно подевалось, пока не нашел в собственном кармане. Ловите!
Перстень с ярким рубином упал на подушку рядом с локтем фон Фирхофа.
– Мне кажется, раньше, еще в Толоссе, внося поправки, я превысил меру, и в мире Империи завелась лишняя мелочь – маленькая такая черточка, человек или предмет. Найдите ее, уберите, и все нормализуется.
– Легко сказать! Как оно выглядит?
– Не знаю.
– Можете узнать?
– Черт возьми! Конечно, нет – я ведь не провидец, а только запутавшийся автор.
– Тогда какой толк от вас, а, попиратель устоев?
– Я навел на мысль, теперь можете действовать по своему разумению. Моя память об осаде Толоссы уже блекнет – это обычный эффект Портала. Ради вашего святого Регинвальда, вспомните, где я напортачил, в какой момент я создал эту лишнюю линию! Уберите ее, и все кончится.
– Стойте! Погодите! Эта задача не для меня!
Портал схлопнулся мгновенно – на этот раз Людвиг не видел удивительного кипения камня. Жар лета сменился холодом зимы, окно исчезло, словно его и не было никогда.
В тот же миг дверь палаты отворилась, пропуская чародейку – Магдалена на этот раз рассталась с кольчугой, одевшись в лиловый шелк, рядом семенила крошечная собачонка с лохматой, словно у льва, головой.
– Здравствуйте, баронесса Тинок.
– Здравствуй и ты, «инквизитор». Не увиливай и не запирайся. Черной маски оказалось недостаточно, чтобы обмануть меня. Когда догорала Толосса, и твой император отсчитывал мою награду, я узнала твои глаза – они холодные и острые, словно ледышки.
– Ты помнишь императора?
– А то! Конечно, помню, Адальберту оказалось не так легко справиться с моей памятью…
Людвиг лежа повернул голову и присмотрелся к высокой фигуре волшебницы. В ней нечто неуловимо переменилось. Теперь он готов был поклясться, что имеет дело с настоящей колдуньей. Жалкие черточки совершенно исчезли из ее манер, от Магдалены веяло силой, уверенностью и опасностью. Но не злом. Пока не злом – поправил себя Фирхоф. Неужели и это преображение – все-таки работа Россенхеля?
Ведьма, словно уловив мысли советника, отрицательно качнула гордой и нечесаной головой:
– Нет! Он тут не при чем. Ты напрасно презирал мое могущество – у Хрониста нет настоящей власти над такими, как я.
