Олег Рыбаченко - По следам террориста
— Вот это да! Уникальные люди! Уже есть о чем доложить начальству. А больше ничего не обнаружено?
— Желудок немного другой, как форма кишок. То есть девушки имеют чуть-чуть иные организмы, чем мы! — Заявила обследовавшая их врач.
— Это хорошо. Так мы гораздо лучше разберемся с ними.
Закончив просвечивание девушек, отвели в другой зал! Там их измерили, взвесили, и стали переписывать приметы с нагих тел. Родинки у Мария и Юлианы были, но маленькие едва заметные, всего пара штук. А вот ожогов и шрамов не было ни одного, все моментально заживало не оставляя даже следов на оливковой коже. Как их только не осматривали. После отвели их играть на рояле, списывать отпечаток пальцев и всех ладони. Процедура для девушек привычная. Потом то же самое проделали с зубами и губами. А это уже не приятно, когда краской мажут сочные губы. Вслед за этим заставили сделать отпечатки босых ножек и точеных ушек. Девушки почувствовали себя грязными и изученными как разведанная крепость. Завершив осмотр их, отвели специальное помещение. Мария и Юлиана перевели, было дух, как на них обрушился каскад ледяной воды. Струи были из разных точек. Потом почти сразу полился кипяток, да такой что пошел пар. Кожа загудела.
— Похоже, против нас уже применяют пытки. — Сказала Мария.
— Терпи и будь вежливой. И вообще мне стыдно за тебя. Русская разведчица, а во время обыска разревелась. — Юлиана покрутила пальцем у виска. — А что будет когда тебе засунут раскаленное железо под ногти.
— Ты хоть знаешь, как больно когда тебя лишают невинности?
— Совсем не больно. Просто ты не хотела этого, поэтому и испытывала страдания. А вот если бы желала принять мужчину, то ощутила бы блаженство.
— Читая, я в книгах. Да у нас может наблюдаться эффект Брижанино, когда ткани под воздействием силы воли становятся более прочными.
— Вот видишь глупышка, а ведь возможен и обратный эффект.
— Теперь все меня будут принимать за проститутку.
— Ой, я уверена, что даже в этом мире девственность не модна. Да и вообще в современном мире невинность признак того, что девушка либо слишком противна и ее никто не хочет, либо боязлива и сама никого не хочет! Беременность красит женщину и всегда невинна, девственность настораживает и всегда порочна! — Авторитетно заявила Юлиана.
— А мне кажется, что твоя логика порочна. Кроме того невинность цениться на только в Христианстве, но и в Исламе, Буддизме, Индуизме, почти во всех религиях кроме извращенных сект.
— Религия синоним слову оковы, не столько для тела, сколько для разума!
Разговор отвлекал девушек от болевых ощущений. Майор хотел, видимо проверить насколько легко можно будет подобные жертвы сломать. Результат разочаровал, девушки проявили неописуемую стойкость. Только раскраснелись как раки.
Майор приказал их вывести:
— Ну, как вам наша русская банька.
— Веников не хватает, крапивных, и еловых! — Шутя, ответила Юлиана.
— Да и пар холодноватый! — Поддержала тон Мария.
— Будет еще и покруче. Как на счет того чтобы окунуть вас в масло?
— Оливковое или подсолнечное?
— В великолепное, машинное.
— Тогда с удовольствием! — Мария широко улыбнулась. Самое страшное с ней уже случилась, она потеряла невинность.
Тщательно обмытых девушек подвели к зеркалу. Офицер скомандовал:
— Руки вперед и присесть! Вот так! А теперь встать и снова присесть. Повернуться, подняться на носочки, пройтись. Отлично! Сковать руки!
Девушек посадили на колени и приковали лодыжки к запястьям. Там оставили сидеть.
— Сколько нас так париться.
— Молчать мегеры, вас ждет камера. Там и дождетесь приема генерала.
Прошло минут двадцать, уже стали зудеть голые колени от бетона. Пришли служащие.
— Ну ладно! — Сказал майор. — В общую камеру их.
— А одежду выдать? — Спросила надсмотрщица.
— Да штрафную.
— Понятно!
Девушек расковали и бросили им короткое, похожее на серое рубище платье.
Одежда была в дырках и застиранная с номерком на груди. Но ноги у девушек остались голыми, босыми. Мария подумала, какого штрафникам зимой.
— Вот вы и будете ходить, пока не выпадет снег. Тогда если будете хорошо себя вести, сменим форму.
Юлиана усмехнулась:
— Меня морозом не запугаешь.
— Что хочешь побывать в ледяной камере, голой и при ярком свете.
— Если вам нечего делать, то потерплю. Нет так уж это и страшно.
— Отвести их в камеры, да и предупреждаю девочки, там сидят отъявленные мерзавки. — Но не круче! — Усмехнулась Юлиана, а вслед за ней и Мария.
ГЛАВА N 19
Девушек развели в разные камеры. Они знали, что существуют специальные пресс-хаты, где связанные со следователями уголовники терзают подследственных. Впрочем это не вызывало у разведчиц страха. Что они крутых парней не укладывали, чтобы еще бояться крутых девчат.
Юлиана лишь беспокоилась за Марию.
— Не будь святошей. Бей сразу только силу уважают.
Мария ответила:
— Постараюсь все же избежать насилия.
— Это не возможно. И вообще ночью лучше не спи, нам это не обязательно, а то могут прирезать.
— Поняла! Ну, береги себя Юля!
Девушек разделили, отправив в разные камеры. Вот и Марию подвели к порогу.
Нажали на кнопку и повернули ключи. На руках у девушки оставили наручники, словно забыв снять.
Хотя это не удобно стоять так, когда руки сзади скованы. Надзиратель им крикнул:
— Делайте что хотите, только не убивайте. — И втолкнул Марию. Та устояв на ногах вошла вовнутрь камеры. Она была довольно грязной, но благодаря вентиляции не особенно воняла. На стене висел когда-то пышный, а ныне замызганный ковер. В довольно просторном помещении находилось восемь женщин. Все как на подбор крупные, толстые, а две вообще громилы, словно с реслинга. У одной даже росли усы, и пробивалась борода. Одеты в удобные оранжевые комбинезоны и кеды. Отвратительная баба подошла к Марии. При взгляде на ее нищенский наряд лицо исказила ухмылка.
— Ты кто?
— Смиренная раба божья Мария! — Сказала, наклонив голову, девушка.
— Ого! А на монашку все же не похожа! Ты знаешь обычай за прописку в камеру нужно платить сто рублей.
Мария поклонилась:
— Наши деньги конфискованы тюремными властями.
— Знаю! По этому мы окунем твое нежное лицо в унитаз. Но перед этим я тебе выжгу на лбу — чмо! — Атаманша достала довольно внушительную, скорее всего кубинскую сигару, зажгла ее.
— Будешь нас обслуживать монашка. — Ответила ее напарница. — Языком, а потом мы тебя насадим на ножку стула.
Похожая на самку бегемота главарь прикоснулась сигарой смуглого лобика Марии. Девушка не выдержала. Мотнув головой, она стремительно прыгнула и врезала своим тренированным лбом в переносицу атаманши. Удар был силен, таким приемом Мария могла разбить сразу несколько прочных белых кирпичей. Нос был сокрушен, брызнула кровь и грузная килограмм сто пятьдесят женщина осела.
— Извини, но я не курю!
— Да ты б… — Рявкнула было вторая напарница и тут же получила страшный удар носком ноги в солнечное сплетение.
Вторая туша осела, шок был страшным. Мария скинула наручники и повернулась к остальным шестерым заключенным.
— Что тоже хотите мне предложить или выпить!
— Да ты покойница. — Сказала третья девица. Она была не особенно крупной, чуть больше Марии, зато держала в руках два острых ножа. — Смотри ты!
Похоже, она имела навыки спецназовца, так довольно ловко воспроизводила восьмерку. Потом прыгнула.
Мария, чуть сместившись, коротко пробила левый джеб в челюсть. Размах был не велик, но резок от него ломались дубовые доски. Похоже челюсть не прочнее толстого дуба. Ее противника упала, полилась кровь. Остальные пять замерли, одна из них произнесла:
— Ты монахиня и монастыря Шаовлинь?
— Я из спецназа!
— Чтобы стать новым паханом, нужно иметь ходку и блатную масть. Какая ты ни была сильная, тебя будут уважать лишь за воровские заслуги.
— А за боевые?
— Нет! Так у нас не принято! Понятия понятие святое! — Произнесла в каламбур девушка. Ее лицо, не смотря на татуировку, не казалось таким испитым, судя по всему ей лет не более двадцати, а сердце не до конца очерствела.
— Когда ты уснешь на этой хазе тебя ждет смерть. Лучше тебе было показать свою силу более аккуратно. Тогда может быть, ты стала торпедой. Нам боевики нужны. А ты покалечила братву.
— Сами напросились! И вообще, сколько можно стонать, вашу братву давно вешать надо. Паразиты вы и бездельники!
— Ой, какая масть! Не боишься пропасть!
— Двум смертям не бывать, одной не миновать! Так что я не боялась убивать на войне, а уж перед уголовниками и вовсе пятиться не буду!
— Ну ладно бешеная торпеда. Только дождись ночи.
