Макс Мах - Взгляд василиска
Он отошел в тень здания, стоявшего чуть в стороне от лаборатории и, держа в поле зрения открытые въездные ворота, за которыми прогуливались две невнятные личности в штатском, и машину, здоровенный черный "Коч", стоявшую прямо у лестницы, ведущей в лабораторию, набрал номер Климова.
– Они взламывают дверь! – Даже не дослушав приветствия, заорал Мышь.
– Возьмите себя в руки! – Приказал Илья. – Я вас вытащу, но вы должны мне помочь.
– Они…
– Молчать!
– Но они…
– Жить хочешь? – Холодно спросил Илья.
– Да, – неожиданно успокоился Климов. – Что я должен делать?
– Вынь жесткий диск с информацией и иди к черному ходу.
– А если они…?
– Запри за собой дверь, сломай ключ в замке, и иди к черному ходу, но на улицу без моего приказа не выходи. Если что, звони. Вперед.
Дав отбой, Илья побежал обратно, на ходу вызывая по телефону пожарную охрану. Звонить в полицию он не стал, так как предполагал, что у Домфрона там все может быть схвачено, но вот то, что сюда приедут пожарники, боевики Князя могли и не учесть. А зря, в каганате пожарники выезжают в общественно значимые места только в сопровождении полиции, причем не районной, а городского подчинения.
– Але! Пожарная? – Закричал Илья в трубку "срывающимся от волнения" голосом. – Горим!
– Успокойтесь, – попросил его приятный женский голос. – Скажите, где вы находитесь, и мы вам обязательно поможем.
– В университете, – выдохнул Караваев, прибавляя скорость.
– В каком университете? – Терпеливо уточнила дежурная.
– В Петровском! Мы горим, вы, разве, не понимаете?!
– Понимаю, – успокоила его женщина. – И мы вам обязательно поможем, но вы пока не сказали, что горит.
– Лаборатория моя горит!
– А как называется ваша лаборатория? – Спросила женщина, но Караваеву уже было не до нее, потому что он услышал выстрелы.
– Прикладная математика, – крикнул он. – Ради бога!
Дал отбой и прислушался. Впереди снова раздался выстрел, и тут же задрожал в руке телефон.
– Да? – Уже тихим голосом сказал Илья, умеривший бег и теперь осторожно подбиравшийся к месту перестрелки.
– Это я, – сказал Климов и добавил потрясенно: – Там стреляют.
– Слышу, – вполне двусмысленно ответил Илья. – А как дверь в лабораторию?
– Не знаю, я все двери по дороге позакрывал. А теперь я тут, а на "Блюдце" стреляют.
Кажется, Климов совсем уже собрался впасть в истерику.
– На каком "Блюдце"? – переспросил Илья.
– Ну мы так площадь, которая…
– Понял, – остановил его Караваев. – Жди.
Он наконец добрался до этого самого "Блюдца", но не в том месте, где оставил Реутова, а несколько сбоку, с другой стороны здания, образовывавшего одной из своих стен щель, в которой должен был прятаться Вадим. Однако, выглянув из-за угла, Караваев сразу же понял, что снова опоздал. Однако нынешнее его опоздание имело совсем другой, отличный от первого, характер. Судя по тому, что увидел Илья, Вадим решил возникшую здесь проблему самым кардинальным образом. У оббитых железом дверей лежал человек, вооруженный помповым ружьем с укороченными стволом и прикладом, не оставлявшими места для сомнений в отношении профессиональной принадлежности своего хозяина. А метрах в десяти от него виднелся еще один гражданин, который, вероятно, попытался от Реутова отстреливаться. Однако безуспешно, потому что лежал он, уткнувшись лицом в брусчатку старинной мостовой, далеко выкинув вперед руку с зажатым в ней пистолетом, и не двигался.
– Это я, – сказал Илья, как только Реутов откликнулся на его вызов.
– А это я, – тихо ответил Вадим.
– Ты…?
– У меня тут гости образовались, целых трое.
– Двоих вижу, – сразу же сказал Илья.
– А третий здесь, в переулке. Я на него спрыгнул.
– Больше никого?
– Пока нет, – ответил Вадим.
– Тогда, прикрывай дверь, я выпускаю своего человека.
Илья дал отбой и сразу же позвонил Климову.
– Выходи, – приказал он. – И сразу же беги в переулок напротив. Только дверь за собой закрой.
– Я… – Сказал Климов. – Да. Сейчас. Да, я уже…
8.
– Ну и ночка, – выдохнул Реутов, когда, пропетляв с четверть часа по лабиринту старого кампуса, который он, слава богу, знал лучше собственной квартиры, они задами вышли на улицу Эйлера[90] и разместились в "Мистрале" Греча.
– Да, уж, – с трудом переводя дух, откликнулся, заводивший машину Марик. – Почитай с войны так не бегал.
"Майбах" тронулся, и Реутов посмотрел наконец на часы. Было всего лишь без четверти два, а по ощущениям выходило, будто всю ночь из боя не выходили.
– Куда теперь? – Спросил он, имея в виду непроясненность ситуации со все еще лежащим в багажнике майором Кабаровым и новым персонажем истории, худым сутулым парнем лет двадцати пяти, трясущимся сейчас от пережитых в кампусе треволнений на заднем сидении машины.
– Дай подумать. – Греч дышал по-прежнему тяжело, но машину вел уверенно.
– Позвони пока девушке, – сказал он через минуту.
"И то верно, – сообразил вдруг Вадим. – Она же, наверное, добралась уже до гостиницы".
– Привет, – сказал он в трубку, когда услышал голос Полины. – Ты как?
– У меня все в порядке, – говорила она напряженно, но при всем при том голос ее звучал вполне убедительно.
– Ты где? – Приняв во внимание намек Греча, по имени Реутов ее называть не стал.
– Уже в машине. Через полчаса буду дома.
– Молодец, – похвалил Вадим. – И… Ну, в общем, извини, что так вышло.
– Дурак, – коротко ответила Полина. – Еще раз извинишься, уйду к другому.
– Не надо, – сказал Реутов, пытаясь понять, чем он умудрился ее обидеть.
– Как скажешь. – А сейчас он был уверен, что она улыбается.
"Хрен их поймешь", – мысленно покачал головой Вадим.
– Доберешься до дома, отзвонись, – сказал он вслух.
– Слушаюсь и повинуюсь.
– Мне не до шуток.
– Мне тоже. Пока!
– Пока.
– Климов, – сказал Греч, когда Реутов отключил телефон. – Ты там как? Язык себе не прикусил?
– Н… нет, – раздалось с заднего сидения. – В… вроде, нет.
– Ну и ладно, – закрыл тему Марк. – Что ты делал в лаборатории?
– Я…
– Только правду! – Жестко приказал Греч. – От этого теперь зависит, жить тебе или нет.
– Я…
– Ну!
– Я в сеть "Палаццо" вошел.
– В какую сеть? – Греч явно не понимал, о чем идет разговор.
– Во внутреннюю, – объяснил, почти перестав стучать зубами, Климов. – У них там есть закрытый контур…
– А разве можно зайти в автономную сеть? – Удивился Марк.
Реутов тоже удивился. Как ни мало он знал о вычислительных сетях, все же такие вещи казались ему очевидными.
– А они ее "распечатали", – охотно объяснил Климов. – Они же еще вчера договорились, что им будут какие-то данные сбрасывать, и время указали. Вот я с потоком данных и…
– Тебя кто-то об этом просил? – Вкрадчиво спросил Греч.
– Нет, но…
– А они тебя тут же и сцапали, – холодно сказал Греч. – И если бы только тебя…
– Но я же не знал! – Начал оправдываться Климов. – Я только…
– Ты только провалил все дело, – жестко остановил его Греч. – Теперь ты или труп или до конца жизни будешь бегать.
– Ой! – Кажется, до Климова начало доходить.
– Ладно, – устало сказал Греч, не реагирую на невнятные всхлипы, доносившиеся с заднего сидения. – Проехали. Ты что-то добыл?
– Не знаю, – сквозь всхлипы простонал Климов. – Там всего и было, что полторы минуты…
– Значит, и здесь пролет.
– Нет, – возразил "ломщик", а Реутов уже догадался, кого они с Гречем вытаскивали из университета. – Информация шла… У меня там такая программа… Она все подряд гребет…
– Ну и что она могла за полторы минуты выгрести?
– Теоретически много.
– Диск ты взял?
– Да.
– Ладно, потом посмотришь. Может быть, хоть не зря… – Сказал Греч и снова замолчал.
Дергать его Вадим не хотел, хотя и понимал, что время уходит. Но, с другой стороны, Греч ведь и сам это знал.
Однако долго ехать не пришлось. Минут через пятнадцать, как раз сразу после того, как Реутову позвонила Полина, доложившаяся, что уже добралась до квартиры, Греч неожиданно свернул в узкий переулок, немного проехал вперед и снова свернул направо, где за слабо освещенной подворотней оказался крошечный дворик, в котором массивный "Майбах" не смог бы даже развернуться.
– Приехали, – сообщил Марик и, заглушив мотор, вылез из машины.
Вадим тоже выбрался наружу и огляделся. С двух сторон треугольный дворик был замкнут глухими стенами брандмауэров, так что окна имелись только в стене дома, у двери в который они остановились. Однако на первом этаже здесь было лишь одно, закрытое фанерным листом окно, а из темных окон второго и третьего этажей увидеть можно было только часть крыши машины, да и то с самого верха, для чего, правда, пришлось бы по пояс высовываться наружу.
