Олег Рыбаченко - Удар русский богов
— Так на всякий случай.
— Так и здесь лучше ждать неожиданностей.
Макаров продолжал энергичный осмотр. Обходя склады в сопровождении флагманского артиллериста лейтенанта Мякишева и неизменного Дукельского. В это время подъехал верхом на коне с несколькими офицерами новый комендант Кондратенко.
— В этом месте все готово, саперы уже доложили о трассировке будущей дороги и о местах, наиболее подходящих для установки орудий!
— Я сам вижу с вершины Ляотешаня, возвышавшейся на сто сажень над уровнем моря, открывается огромная панорама.
— Да адмирал.
— А вот и наместник прибыли. Вам вопрос высокопревосходительство. Почему этот пункт не переоборудован под наблюдательный?
Владимир огляделся. Побережье Ляодунского полуострова отсюда было видно, от Дальнего мыса — на востоке и до бухты Луизы — на западе, то есть примерно тридцать верст в обе стороны. С трех сторон до самого горизонта расстилалась гладь моря, а сзади как на ладони виднелась гавань и Порт-Артур.
— Не все можно уловить сразу. Кроме того, мешали трудности по прокладке дороги и почти невозможность доставить сюда грузы, а главное отсутствие воды. — Отчеканил Владимир.
— Но все эти трудности преодолимы. Так что устанавливайте.
Конев даже слегка обиделся, он то начальник.
— Ладно, заодно установим орудия и на соседней сопке. Она ниже, но с нее лучше видны западная часть берега и моря.
— Ну, это само собой.
— Завтра мы вместе выйдем в море. — Отрезал Владимир. — С утреней высокой водой наша эскадра выползет во внешний рейд. День пробудем в море, посмотрим ближайшие к Артуру острова, попутно займемся эволюциями в походе и восходу солнца на высокой воде вернемся в Порт-Артур.
— Что же это можно сделать, но успеет ли эскадра за одну высокую воду войти и выйти в рейд. — Робко возразил адмирал князь Ухтомский.
— Теперь так будет каждый раз, а не получится, ответите головой. — Оборвал Конев.
Над сонным Порт-Артуром еще висела ночь, когда на матче "Петропавловского" замелькали сигнальные огни. Блеснут и потухнут, чтобы спустя несколько секунд вспыхнуть в комбинации новых цветов. В ответ засверкали огни на мачтах других кораблей — то на нескольких сразу, то только на одном колыхающемся вдали.
На судах послышались резкие звуки боцманских дудок, командные крики, топот ног…
Эскадра быстро просыпалась.
— Вот видишь Макаров, и вешать никого не пришлось. — Пошутил Владимир.
Суда осветились сотнями огней. От пристаней и причалов отвалили десятки буксирных катеров и, оглашая рейд гудками, устремились к черным громадам броненосцев и крейсеров.
Рейд ожил, боевой день эскадры начался.
С помощью буксиров крейсеры и броненосцы один за другим разворачивались лицом к проходу, на буксире медленно проходили сквозь проход и становились во внешнем рейде на якорь согласно диспозиции. Первым вышел еще в полной темноте "Осьминог". Ярко освещенный лучами прожекторов он медленно проплыл в проходе. За ним выполз "Баян", а после броненосец "Пересвет", причем он явно притормозил. Владимир выругался. Вскоре за ним вышел и "Петропавловск". Наместник и адмирал обратили внимание, как он проходил по мелкому проливу.
— В высокую воду даже броненосцы могут идти своим ходом, а не на буксире. В будущих военных действиях это будет важно. — Отметил Владимир.
К семи часам утра, за два часа двадцать минут, вся эскадра в составе семнадцати судов была во внешнем рейде. Макаров выражал неподдельную радость.
— До спада воды осталось больше часа, а еще вчера меня уверяли, что выход в одну воду невозможен.
— Дураков везде хватает. Я думаю, что наш флот еще больше вырастет, числено, а значит, нам еще много предстоит усовершенствовать.
— Лиха беда начало. Буксирных катеров вполне хватает, когда они помогают кораблям разворачиваться, а не ведут их под ручку.
— Ваше превосходительство видны мины! — Сообщил наблюдающий.
— Съемку с якоря отменить, всем кораблям осмотреть море вокруг и при наличии мин тщательно протралить по створу предстоящего движения эскадры.
— И как тебя угораздит погибнуть, если ты такой осторожный! — Невольно вырвалось у Владимира.
— Разве я погиб, живой стою перед вами.
Конев забурчал что-то не внятное, не объяснишь, что ты их будущего и знаешь заранее трагическую судьбу адмирала.
Когда, наконец, воды вокруг эскадры и по створу ее движения были протралены, Макаров отдал приказ флоту сняться с якоря и рвануть вперед. Корабли скоро вышли на чистую воду.
Было уже около полудня. Слегка штормило. Броненосцы шли в кильватерной колонне, крейсера расположились по четырем сторонам, в пределах видимости сигналов, примерно на расстоянии пяти миль, миноносцы брели, сопровождая армаду по обе стороны могучих судов.
— Ну что идут они более-менее вот только миноносцы словно заводные. — Отметил Владимир.
— Мм-да! Это вечная головная боль нашего флота. Вот посмотри!
Миноносец "Ударный" вследствие повреждения в машинах начал сначала отставать, а затем и вовсе застопорил.
— Да этот на буксир, командира следует выпороть. — Отдал распоряжение Владимир.
Через минут те же проблемы возникли у "Удальца".
— Вот сволочь, вышел с неисправной материальной частью. Тысячу плетей ему, прогнать сквозь строй матросов. Макаров заметил.
— С минным флотом положение у нас совсем плохое, как в техническом отношении, как и в походной тренировке командиров эскадры. Необходимо в ближайшие дни собрать ко мне инженер-механиков со всех кораблей и потолковать об мерах улучшения нашей техники.
— Большинство наших командиров очень слабо знакомо с современной техникой, особенно машинной. — Заметил Владимир.
— Заставим познакомиться! Здесь есть и ваш недосмотр.
— Я больше занимался сухопутной армией и не успел. Но тех кто не захочет разбираться в технике буду пороть и сажать на гауптвахту.
— Это правильно! В современной войне техника решает многое! Даже храбрость не всегда помогает.
Флот маневрировал. Эскадра тренировалась в самых разнообразных перестроениях, поворотах последовательно "все вдруг" на восемь, шестнадцать румбов вправо и влево. Адмирал зорко следил за выполнением сигналов и после каждого из них тот или другой корабль получал замечания за допущенные ошибки. Особенно часто ошибался крейсер "Горный" за что командир и получил выговор.
— Видно и его придется пороть. — Отметил Владимир.
Вскоре поводов для битья стало больше. Уже на обратном пути к Артуру во время перестроений "Горный" слишком сблизился с "Полтавой". Создалась опасность таранного удара. Капитан "Полтавы" Бородищ, оценив угрозу, поспешил застопорить машины, затем дал задний ход. Избегая таранного удара, он переложил руль. А вот Чернышев от страха заметно прибавил ходу и накатился на "Пересвет". От удара согнулся винт, треснула корма. Отсеки наполнились водой, и корабль сильно накренился.
— Вот черт чуть не потопили броненосец. — Ругнулся Владимир.
Над кораблем взвился сигнал — "Не могу управляться".
Макаров сделал заброс и виду образовавшейся течи взял "Пересвет" на буксир. Уже около пяти часов к началу подъема воды, эскадра начала втягиваться во внутренний рейд.
Первым вошел "Петропавловск", но Макаров продолжал оставаться на мостике, наблюдая, как корабли входят в бухту и становятся на якорь. Владимир грозил кулаком.
— Во всем виноват Чернышев, я спущу с него шкуру.
— Может, сначала перекусим, а затем разберем детали.
— А что тут разбирать мы все видели. Хороший командир должен быть скор на расправу!
— Посмотрим, что они скажут друг о друге. — С хитринкой внес предложение Макаров.
Чернышев дрожал от страха и всю вину валил на командира "Пересвета" Подколзина.
— Он совершенно растерялся, не прибавил хода, не повернул в бок, вел себя словно самоубийца, нарочно подвел броненосец под монастырь.
Подколзин тяжело дышал и соглашался.
— Конечно, я поступил плохо. Надо было дать вовремя полный вперед.
Владимир перебил.
— А куда смотрел Чернышев. Он и во время учений был тормозом. Надо было выполнять указание об уменьшении числа оборотов, и дать задний ход. А Чернышеву будет наказание — прогнать его сквозь строй матросов — пусть врежут палками.
— Бить офицера? — Удивился Макаров.
— У меня есть такое право данное царем-батюшкой. Здесь телесные наказания и для дворян законны.
— Что же так, пожалуй, справедливее, а то матроса дерут как сидровую козу, а офицер в баньке прохлаждается.
— Подколзин получит выговор, но бить его пока не будем. — Отрезал Конев.
Наместник справился о величине течи, затем вместе с адмиралом принялся указывать на ошибки, размахивая кулаками и угрожая, что если урок не пойдет в прок, то будет им суровая порка.
