Николай Полунин - Харон
Пацан в дешевенькой, но опрятной болоньевой курточке шмыгал носом, рассматривая веер ровно нарезанных бумажек, с обеих сторон обрамленных серо-зелеными купюрами. Михаил испытал облегчение.
— «Кинули» вас, молодой человек?
— Ага.
— Не пользуйтесь посредничеством незнакомых граждан в обменных операциях. Такие операции незаконны.
— Мне надо-то было двести долларов. Они «лимон» заломили. Дешево. Я думал, чего за такие деньги не взять. А они… Пацан шмыгнул носом.
— Гм, уместней было бы наоборот. Ты «зелень» на родные бы менял. Баки-то тебе зачем?
— Значит, надо было. Чего теперь, разве найдешь. Пойду я.
Пацан пустил по ветру «кукольные» бумажки, две банкноты спрятал в карман. Михаил поймал его за ворот.
— Чего? Чего?
— С такими номерами, молодой человек, тебе знаешь где выступать? В богадельне для придурков. Пахан по фамилии Станиславский так про тебя и сказал: «Не верю!»
Михаил, который хотел лишь подшутить над шкетом, разыгрывающим свой номер ненатурально и Бог знает для какой надобности, потянул парнишку к себе, Чтобы дернуть за ухо и отпустить на все четыре. Тот запротивился, из-под куртки у него выскользнул, шлепнулся в грязь сверток в пластике. Деньги. Десятитысячные. Много. Михаил шевельнул ногой. Очень много.
— Это не мое! — завизжал шкет. — Это ихнее! Я не трогал, поднимать не буду! Командир, себе забери, только пусти!
Михаил не стал закрывать высунувшуюся из-под мышки пистолетную рукоятку.
— Колись, окурок, ничего тебе не будет. Чего за номер тут прокрутил? С кем? Заплачу за правду, — вынул бумажник, открыл. Ого, порядочно. Протянул шкету полета баков.
Он и сам не знал, зачем ему этот пацан. Тяну я время просто. Цепляюсь за любые возможности хоть на чуть отложить предстоящее».
Пацан подозрительно поглядел, купюру взял. Вновь шмыгнул. Кажется, у него просто из носа текло.
— …так и делаешь. Я сразу смотрю — если он через палец считает, это лучше, больше, значит, может, даже половина суммы будет. А когда пачку дают, да в резинке, — только сверху да снизу доллары, остальное точно — бумага.
Мальчик Стасик уплетал бифштекс с кучей гарниров — тут были и картошка, и морковь, и шампиньоны; ни одного блюда в ряду, выставленном под тентом-обжоркой, Стасик не пропустил — и разъяснял Михаилу сущность своей операции. Секрет был прост, как тряпка: Стасик всучивал рубли, отпечатанные на цветном принтере. Доллары же для снаряжения «куклы» бывали, конечно, настоящие.
— Ты ж так недолго продержишься. Риску море, навару пшик.
Уразумев комбинацию, Михаил хохотал минут десять, как безумный, а теперь испытывал такую легкость, что готов был кормить Стасика хоть супом из акульих плавников, но он в обжорках на рынке в Лужниках не подавался. Нет, вы подумайте, вор у вора!
— А я недолго и буду. На каждом вещевом — один раз. Около «эксченджей» опаснее. Тут они и сами удрать спешат.
— Кто они?
— Мошенники, конечно. Валютные аферисты. Михаил снова переломился пополам от смеха, так что подпрыгнула и уехала вбок панорама Воробьевых гор, которые отсюда были совершенно открыты.
— Это брат выдумал.
— Ну, молодцы, молодцы, что говорить. А теперь пора мне… Я…
что-то не так ты должен был что-то увидеть сейчас и не увидел что-то что здесь было всегда
— На хорошем принтере твоя фанера, — Михаил прищелкнул по оттопырившейся куртке Стасика, — золотой должна быть. Рентабельность — слыхал про такого зверя?
— А брат работает на нем…
— Все равно завалитесь вы, ребятки, не сегодня-завтра. — Михаил неуверенно осматривался. Что же? Деревья, фонарные столбы с ребристыми динамиками, здание стадиона за спиной, гомон рынка позади, осветительная мачта, как гигантский штык пробившая из-под земли асфальт…
— Вы мне как платить станете? Раз в месяц или понедельно? Лучше понедельно. Как в Штатах. А могу и за каждое отдельное дело.
— В Штатах понедельно во времена Тома Сойера платили, — сказал Михаил машинально. — Погоди, дружок, за что тебе платить?
— Вы же меня информатором берете? Берете ведь? Я многих знаю. Где кто чем промышляет. В лицо в основном, но я покажу…
— Стасик, — сказал Михаил, — ты очень хороший и правильный мальчик. Ты знаешь, что такое занятие называется стукачеством?
— Это называется добровольный помощник правоохранительных органов.
— А знаешь, что с такими добровольными помощниками делают криминальные элементы?
— А вы меня защитите.
— Стасик, ты не за того меня принимаешь. Я заезжий турист. Итс май ласт визит ин ёр экселенц кэпитэл-сити…
Михаил осекся. Над Воробьевыми горами на той стороне Москвы-реки не торчал шпиль Университета. Едва-едва различалась нитяная коробочка верхушки большого трамплина вровень с кромкой Смотровой площадки, а дальше, до самого рыхлого серого неба — ничего. Ну вот…
— Стас, сто баков за консультацию. Посмотри туда. Ничего особенного не замечаешь? Что-нибудь лишнее, новое, чего раньше не было, или, наоборот, чего-то не хватает?
Старательный Стасик, наморщив лоб, несколько раз повернул голову направо и налево.
— Нет, все на месте, ничего не прибавилось, не убавилось. Ландшафт без изменений.
— Любо-дорого с тобой, схватываешь на лету и рапортуешь отчетливо. Ну а Университет? Где он? МГУ. Высотка. Гордость минувшей эпохи. Разве ему не полагается стоять вон там?
— Университет? Так ведь он, это… в центре. Около Манежа, с «Националем» рядом. Тут его никогда не было.
— Так, ясненько. А как же станция метро? Станция есть такая? По этой линии, по красной? «Спортивная», «Ленинские горы», а за ними — «Университет». Так?
— Да нету такой станции. И Ленинские горы закрыты. — Стасик чуть отодвинулся. — Вы правда, что ли, турист?
— Правда, — сказал Михаил, лихорадочно думая о другом. Его, в общем, не очень потрясло. Он был готов.
— Гуд бай, Стасик. Хэв э найс дэй. Что-то меня не в ту сторону тянет… Спасибо, ты мне помог. Передай брату, чтоб выдумал чего-нибудь получше. С кистенем в подворотню. Или пусть на хакера выучится, если очень умный, оно прибыльнее.
«Станции метро нет, значит, и выходов с нее нет. Выходов нет — мог и весь район измениться. Изменился район — изменились и дома. И квартиры. И Инка… Вот что значит отлынивать от работы, пес».
— Сто долларов, — лаконично напомнил Стасик. — Ведь я ответил.
— А умыл бы я тебя вон в той луже? — Не станете. Люди вокруг, я на помощь позову. Я маленький.
— Маленький, у тебя полна пазуха того, подделка чего преследуется по закону. Там написано, даже не очень мелко.
— Ничего у меня нет. — Стасик распахнул полы курточки. — Есть немного долларов, но это не запрещено. Они настоящие.
Михаил увидел, оглянувшись вокруг, несколько больших пластиковых ведер для мусора. Пакет с деньгами в каком-нибудь из них. Когда успел, спрашивается.
— Вы слово дали, — сказал смиренно пай-мальчик Стас.
— Ну, с тобой базар фильтровать надо. — Михаил положил перед ним две бумажки. — А все-таки, не отдал бы я?
— У меня уже есть пятьдесят. И… я почти уверен был. У вас лицо хорошее, доброе. В психологии тоже приходится разбираться, — добавил он, солидно пряча деньги. — Так мы не договоримся насчет работы?
— Не договоримся, уж извини.
Он чуть было не брякнул шоферу: «К метро «Университет». Хотел сказать: «К цирку», но здесь тоже можно было наколоться. Велел ехать на Ломоносовский. Адрес удивления не вызвал, таксист даже уточнил, куда на Ломоносовском. «Отсюда ехать — будет налево. Я покажу».
— Михаил, о Господи!
— Ну, ну, Инесс. Подумаешь, небольшая заминка, чуть припоздал.
В машине он увидел, сколько времени.
— Михаил Александрович… — Игнат поднялся из кресла. — Вы не вышли на связь, я не мог усидеть один. После всех событий…
— Каких событий?
— Михаил, по телевизору только и говорят. Газеты…
— Мир в волнении, Михаил Александрович. Инна ничего не говорит, но, может быть, вы поясните?
— Мы тебя ждали, ждали. Я извелась просто. Ждать, знаешь, хуже нет.
— Есть. Хуже — догонять. Я знаю. Игнат, никогда не поминайте всуе слово «мир». Слишком оно многозначно. Там собрались? Отлично, можете передать, мы едем. Но сперва… назовите мне, где находится Университет. Территориально в городе.
— На Ленинских… на Воробьевых горах. — Инка.
— Моховая. — Игнат. Пояснил: — Я журфак заканчивал. — И с удивлением посмотрел на Инку.
— Вот так, Инесс. Нет Университета на Воробьевых. И не было никогда. Никто не помнит, кроме нас с тобой. Знакомая ситуация, угу?
— Кроме нас с тобой… — растерянно проговорила за ним Инка.
— Михаил Александрович, подождите, я чего-то не понял?
— Игнат, сколько в Москве высоток? Этих, сталинских? Навскидку, быстро.
