Геннадий Эсса - Огненный шар
– Мародерством занимаетесь, – заметил пробегавший мимо солдат.
– Не твое дело, – буркнул Жан и стал переодевать Егора. – Хватай его и понесли отсюда. Егор, ты нас узнал?
Егор смотрел на них мутными глазами и ничего не понимал.
Наконец он пришел в себя, схватил Жана за ворот и так громко закричал, что некоторые бегущие солдаты даже оглянулись.
– Ты чего орешь? – не выдержал Жан.
– Отпустите меня. Я сам. – Он стал вырываться.
– Ник, поставь ты его на ноги. Не потащим же мы его вот так в Зимний.
Ник опустил ноги Егора на землю.
Егор встал, покачиваясь на ногах и оглядываясь по сторонам.
– Что это? – спросил он, вытирая рукавом куртки свое окровавленное лицо.
– Ты мою куртку испачкал, – возмутился Жан.
– Что это? Куда все? Где наши?
– Мы здесь, – сказал Ник.
– Я вижу. А где юнкера?
– Забудь про них. Ты уже крещение получил свое.
– Бревном по голове, – добавил Жан.
– Так что тебе надо в другую сторону бежать, – продолжил Ник. – Зимний дворец слабо с нами штурмануть?
– Держите меня, у меня голова кружится, – схватился Егор за плечо Ника. – Что-то мне совсем плохо.
– Может, он нас здесь подождет? – спросил Ник. – Ему трудно передвигаться.
– Конечно, на лавочке посидит. – Жан подхватил Егора и потащил к стенам Зимнего дворца.
Большевики уже снесли все запоры на воротах и проникли внутрь здания.
Глава 19
События развивались с новой силой.
В окнах Зимнего дворца мелькали черные тени большевиков, которые шарили по всем комнатам и коридорам. Где-то изредка слышались одинокие выстрелы, но они казались такими жалкими и ничтожными, что на них уже никто не обращал внимания.
Разгорячившаяся толпа просто сметала все на своем пути.
Далеко не трезвые матросы и солдаты, которых было большинство, просто мчались в сторону знаменитого здания, чтобы хоть что-то себе урвать на память и посмотреть на своих обидчиков – министров. Со стороны казалось, что им далеко до тех событий, в которых они участвовали.
Когда еще могла быть такая возможность – попасть в государево здание, и грех было что-нибудь оттуда не утащить. Гремели стеклянные витрины с французским фарфором, на глазах пропадали украшения и реликвии, которые хранились долгие годы, уродовались и крушились картины и портреты императоров и видных деятелей государства.
Около двух часов ночи в Малую столовую, где находились почтенные министры Временного правительства, влетела оголтелая толпа и накинулась на их персоны. Они все были арестованы, но благодаря здравому мышлению некоторых руководителей восстания они чудом остались живы. Их арестовали и отправили в холодные казематы Петропавловской крепости.
Ник прижался к стенке, чтобы его не сбили с ног несущиеся мимо какие-то гражданские личности. Они орали лозунги за власть, за землю и общих жен в свободной республике.
Жан не оставлял Егора. Он старательно приводил его лицо в порядок, протирая влажным платком.
– Ни одного шрама на голове, – шептал он, закусив, как обычно, нижнюю губу от сильного волнения. – Тебе повезло.
– Меня просто оглушило гранатой, – шептал Егор и медленно приходил в себя. – Кровь пошла из носа, когда меня отбросило на бревна. Голова совсем не соображает… Потом и завалило.
– Ну она хоть сейчас соображает, что это я перед тобой? – спросил Жан.
Егор улыбнулся.
– Вот это другое дело, – сказал Жан. – Соображает.
– Как вы меня нашли?
– Ты же сам показывал. Забыл? Что-то слабая у вас оборона. Большевики ее прорвали за считанные минуты. Ты хоть стрелял?
– Стрелял и даже попал, а какая-то гадина кинула гранату, и меня волной швырнуло в сторону, на баррикады. Больше ничего не помню. Потом открыл глаза, смотрю, кто-то руку тянет. По голосу сразу понял, что это вы. Как так? Вы тоже обороняли Зимний и правительство?
– К сожалению, нет. Мы были на той стороне, – с огорчением признался Жан. – Но мы не стреляли. У нас нет оружия. Мы мчались к тебе.
– А если б я в вас попал?
– Ну и что, – сказал Ник. – Нам ничего от этих пуль все равно не будет.
– Как это?
– Нас здесь нет, и с нами ничего случиться не может, – уже в который раз объяснял Ник. – Ты что, забыл? Мы же тебе говорили, а ты все нам не верил. Понимаешь, мы еще не родились, даже не родились наши родители, если только деды да бабки.
Егор схватился за голову.
– Жан, что-то с моей головой. Посмотри, она не треснула?
– Мозгов вроде вокруг нет, одни окурки – значит, цела, – сделал заключение Жан.
– Я ничего не понимаю, – Егор в упор взглянул на Жана и прищурил глаза.
– Нас нет, – повторил Жан. – Мы из будущего.
Егор оперся на стену и стал сползать вниз.
– Что с ним? – растерялся Ник.
– Егор вникает в ситуацию и слишком много хочет знать, – ответил Жан. – Он подхватил его под руки, попытался поставить на место. – Его, вероятно, будущее напугало.
Егор открыл глаза.
– Я хочу домой, – прошептал он. – Я сегодня столько пережил, что не желаю ни кому.
– Мы помним, где ты живешь, и обязательно отведем тебя, только чуть позже.
– Я подскажу.
– Не стоит. У тебя соображалка не работает. Подскажешь куда-то не туда, – теперь уже улыбался Жан. – Мы помним, где ты живешь.
Егор провел ладонью по лицу Жана. Его холодная рука дрожала от прохладной ночи.
– У меня все соображает, – зашептал Егор. – А если вы из будущего, то скажите, что будет через час?
– Через час мы тебя поведем домой. Ты свое отвоевал. Пострелял, гранатой оглушило, бревном по башке получил и вот сейчас стоишь и путаешь ноты, – Жан огляделся по сторонам. – Я не забуду, как ты меня тогда выручил. Я все помню. Ты не волнуйся, мы с Ником тебя доведем, а если нет, то донесем. Какие дела?
Егор снова улыбнулся и протянул руку Нику.
– Вы настоящие…
– Только не большевики, – тихо сказал Жан.
– Вы настоящие пацаны. И неважно, откуда вы, из будущего или настоящего.
Жан взглянул на Зимний дворец и с сожалением сказал:
– В Зимний мы уже не попадем. Если только лет так через девяносто в Эрмитаж судьба закинет.
Егор обнял ребят и прошептал:
– Я хочу с ва-ми.
– С на-ми тебе нельзя, – так же протяжно ответил Жан.
– По-че-му?
– По-то-му, что мы избранные рыжей бестией моей девчонки, – пояснил Жан.
– Да, а где они? – спохватился Егор.
– У тебя самого-то есть? – спросил Ник. – У Жана и у меня есть. Ты их уже видел.
– Я так и понял. А у меня нет.
– Хочешь, найду, – предложил Жан.
– Прямо здесь?
– По дороге домой.
– Пока не надо.
– Как хочешь, а то у меня это неплохо получается. Будет какая-нибудь революционерка в красном платке, не соскучишься.
– Сам найдет, чего к человеку привязался? Тоже мне сват с баррикад.
– Вот все кончится – найду, – заверил Егор. – Ведите меня домой. Я уже не могу даже стоять.
Только под утро Жан с Ником довели Егора до дома.
– Сам дойдешь?
– А вы что, уйдете?
– Нам надо, – сказал Жан и протянул Егору руку.
– Нет, идем ко мне.
– Нас девчонки ждут.
– Нет уж, ведите теперь до конца, – Егор взглянул на протянутую руку, потом на Жана. – Идем ко мне, я вас так просто не отпущу.
Жан теперь посмотрел на Ника.
– Зайдем, чаю попьем, – сказал Жан, – и обратно. Революцию уже пусть без нас довершат. В штурме мы участие приняли, дальше сами разберутся.
Они медленно поднялись в квартиру, и Егор позвонил в дверь.
Открыл отец. Увидев сына, он всплеснул руками, распахнул дверь и позвал жену.
– Я же говорил, что ваша затея бесполезна, – занервничал отец. – Вы тоже с ним были?
– Да нет, мы так, просто мимо, – стал объяснять Ник.
– Заходите, заходите.
Мать засуетилась, заохала и заметалась по квартире.
– Заходите, мальчики. Как же так! Егор, говорил же тебе отец, что затея ваша провальная. Разве можно устоять перед этой чернью? Господи, что они с тобой сделали? Раздевайся, я сейчас тебя помою.
– Ты что, ма, я маленький, что ли? – возразил Егор.
– Смотри, у тебя вся одежда в крови, раздевайся и иди в душ. Вы, ребята, проходите, садитесь.
Отец недовольно смотрел на сына и поражался:
– Ну и чего вы добились, защитники несчастные? Против них никто не устоит. Это сейчас они творят что попало, потом будут об этом еще жалеть.
– Он кровь свою недаром проливал, – сказал Жан.
– Ма, па, это они меня спасли, – сказал Егор, опускаясь на стул.
– Вы тоже защищали этот Зимний? – спросил отец.
– К сожалению, нет, – вздохнул Жан. – Мы были на другой стороне.
– Вы ничего не думайте. Этот защищает неизвестно что, а вы боретесь неизвестно за кого, – сделал заключение отец, усаживая молодых людей на диван. – А ты иди и мойся. Так неприлично ходить… Грязный, в крови…
