Евгений Константинов - Смертельный мир
– Ну же, Купафочка, не стесняйся своих подружек…
Лежавшая на спине царевна открыла глаза и попыталась подняться, но две пары рук не позволили ей это сделать, удержав за ноги и плечи. Купафка отчаянно замотала головой, и ее плечи отпустили, но тут же кто-то уселся сверху на ее живот и, схватив за руки, прижал их к поверхности чего-то жесткого.
– Угла – ты, что ли? – не узнать оседлавшую ее девушку было сложно – нос княгини Углы – тонкий, с ярко выраженной горбинкой, как нельзя лучше подходил к ее имени.
– Я. Не брыкайся, – Угла встряхнула своими длинными русыми волосами. – Ты на нас с Щеппой прямо с потолка свалилась, прямо вот на этот стол, за которым мы ужинали. Вся такая голенькая, аппетитненькая.
– Отпусти! – попросила Купафка.
– Да не волнуйся, мы же тебя кушать не собираемся. И сами кушать не станем, и братьям не позволим, – заверила Угла. – Ведь, правда, княгиня?
– Не позволим, – согласилась Щеппа. – Если только она сейчас же свои ножки не раздвинет.
– Девчонки!
– Вот именно, что не мальчишки, – Угла вдруг наклонилась к лицу царевны и припала губами к ее губам.
Нельзя сказать, чтобы Купафке было противно, скорее, наоборот. Она вспомнила, как ласкалась со своей старшей сестрой Скорпой, считая это своеобразной игрой. Да и во время недавнего визита на Княжий остров, чтобы выбрать жениха, Купафка несколько раз вот так же поцеловалась и с Углой, и со Щеппой. Но делала она это добровольно, не то, что сейчас, кроме того, тогда она еще не прошла обряд венчания…
Вспомнив о Фроле, расслабившаяся, было, царевна, вновь напряглась и неожиданно для сидевшей сверху княгине прикусила зубами ее нижнюю губу. Угла, замычав, слегка дернулась, но зубы не разжались, и ей пришлось замереть, чтобы не испытать еще большую боль.
Не догадываясь о том, что ее сестра вот-вот может лишиться губы, княгиня Щеппа продолжала ласкать Купафку, проявляя все больше и больше страсти. Она услышала стоны и, подумав, что ее ласки возымели успех, вошла в раж.
Купафка разжала зубы, и Угла резко от нее отпрянула. Замахнулась, чтобы ударить, но Купафка довольно улыбнулась, и княгиня опустила кулак.
– Зачем!? – выдохнула Угла. – Зачем укусила?
– А ты разве не знаешь обычай Женского царства? – прошептала Купафка и издала легкий стон. – Каждый, кто собирается переспать с особой правящей династии, обязан пожертвовать своим мизинцем. А если не мизинцем, то еще чем-нибудь – по вкусу… О-о-о…
– И – что? – Угла потрогала прикушенную царевной губу – вроде бы, обошлось без крови. – Ты готова что-нибудь нам с сестренкой откусить?
– Конечно, у-ум-м… Я ведь со вчерашнего утра ничего не ела. Ох, да-а…
* * *Все существование мира за стеной можно было назвать постоянной войной между Горным и Лесным королевствами с периодическими перемириями. Так повелось, что перемирие, заключенное на строго определенный срок, не нарушалось. Это можно было считать соблюдением слова чести.
Не стал нарушать своего слова и король Гурлий, узнавший, что царевна Векра, извлеченная новым Творцом прямо из тюремной камеры, в которой она перерезала глотку Творцу бывшему, вернулась в нее обратно преобразованная. Гурлий готов был отпустить сводную сестру на территорию Женского царства в любое время, но Векра сама сказала, что ее возвращение подождет, так как есть дела поважнее. А для того, чтобы их обсудить, требовалось в очередной раз собраться высшим представителям дворянства мира за стеной, но на этот раз – за исключением представителя Княжества.
Местом встречи стала поляна у Пограничной скалы, та самая, где накануне беседовали король Гурлий и кардинал Манай. Теперь, несмотря на ночное время, на поляне собрались кружком также король Халимон, принцесса Истома, принц Ащук, царица, она же принцесса Векра, царевна Скорпа и царевич, он же кардинал Фрол. Никогда раньше на подобные встречи не приглашались принцессы и царевны, но случай был исключительным, вернее, жизненно важным.
И это поняли все после того, как услышали рассказы Фрола и Векры про их общение с новым Творцом – про историю связанную с Овальным островом, представителей Горного королевства осведомили раньше. Что новый, или, как его назвал Манай, псевдотворец – чудовище, стало ясно всем, и про него предстоял отдельный разговор. Но и помимо псевдотворца в мире за стеной существовало немало проблем…
Фрол считал, что наиболее важной и общей задачей является захват Княжьего острова не с целью праведной мести, но еще и с целью вызволения оттуда двух княгинь и освобождения царевны Купафки. С этим трудно было спорить, каждый, прибывший на встречу, хорошо понимал, что невыполнение драконьих требований Творца, доказавшего свою жестокость, повлечет за собой ужасные последствия.
Но если король Халимон и царица Векра готовы были немедленно бросить людей на строительство плотов и сегодня же взять Княжий остров штурмом, то король Гурлий, в первую очередь, требовал произвести обмен пленными с Горным королевством, а кардинал Манай – решить вопрос о невозможности существования двух кардиналов одновременно. Спор о первоочередности задач непозволительно затянулся и зашел в тупик, и тогда Фрол взял слово:
– Все мы прекрасно понимаем, что соблюдение общепринятых правил, законов в мире за стеной будет возможно лишь до тех пор, пока народ верит во всевидящее око Творца и в его опускающую длань, а так же в кардинала – его единственного посредника. Я считаю, что Его преосвященство Манай абсолютно прав, – у нас не должно быть двух кардиналов. И поэтому я отказываюсь называться кардиналом, с меня достаточно оставаться царевичем…
Все разом посмотрели на реакцию Маная, в глазах которого засветилось торжество, тут же сменившееся подозрением. Он собрался что-то сказать, но Фрол продолжил:
– Конечно, Его преосвященство имеет право сомневаться в моей искренности. Что ж, я готов добровольно перейти под его опеку, которая вовсе не будет означать заточение меня в очередной тюрьме. В конце концов, я – царевич, а значит, союзник Горному королевству. Поэтому я готов немедленно принять участие в строительстве плотов на горной территории, а затем и принять участие в штурме Княжьего острова. Есть возражения?
– Какие могут быть возражения! – заговорил король Халимон. – Царевич Фрол и в самом деле наш союзник. Я присвою ему достойное офицерское звание, скажем, капитан, с условием, что некоторое время он будет добросовестно воевать на стороне Горного королевства. Ведь так, Ваше преосвященство?
– Да, – буркнул Манай. – У меня тоже нет возражений.
– Но прежде! – взял слово Гурлий. – Прежде мы произведем обмен пленными, и, в первую очередь, вы вернете моего сына.
– Да, да! – казалось, Манай воодушевился какой-то идеей. – Как мы с вами и договаривались.
– А еще прежде, – сказал Фрол, – мне нужно поговорить с царевной Скорпой и королевой Ташей. – И видя, обращенные на себя вопросительные взгляды, добавил:
– Я объясню им, как вести себя в обществе моего брателлы.
* * *В Горное королевство Фрол отправился в одной карете с Его преосвященством Манаем. Возничим, как всегда был лейтенант Молдавец, а они сидели напротив друг друга, но смотрели в разные стороны. Это не являлось некоей демонстрацией неприятия друг друга, просто кардинал и царевич были глубоко погружены в свои мысли.
Манай никак не мог прийти в себя после слов, позвучавших из уст Векры, о гибели друга его детства и создателя мира за стеной Максима Николаевича Акиньшина – Творца, которому царица перерезала горло. А царевич Фрол терзался тем, что именно пришлось сказать двум девушкам, которых ожидали скорые встречи с брателлой Василием. Советовать Скорпе и Наташе безропотно подчиниться и всячески потворствовать желаниям нового Творца, было до невозможности мерзко, и оправдать Фрола, хотя бы в его собственных глазах, мог только задуманный им план. Конечно же, если этот план удастся претворить в жизнь…
Вторую ночь подряд Фрол не сомкнул глаз, но ему было не до сна. Зажглось второе солнце, и царевич, облаченный в плащ гвардейцев короля Халимона с капитанскими нашивками, принял под начало полтора десятка бойцов и приступил к сооружению сразу двух плотов.
Работа началась неподалеку от пустующей теперь крепости герцога Делавшока, где рос небольшой лесок. Здесь же было одно из наиболее узких мест водного пространства – примерно шагов сто пятьдесят – между берегом Горного королевства и Княжьим островом. Помимо строительства плотов, Фрол отдал распоряжение по установке на берегу конструкции, похожей на обычный колодезный журавль с прочнейшей веревкой и огромным крюком.
Фролу вместе с Купафкой довелось повисеть на подобном крюке в качестве живцов. Привлеченная всплесками рыба не заставила себя долго ждать, и если бы брателло Василий вовремя не извлек их в потустенный мир, они закончили бы свое существование в желудке у барбуса. Сейчас для привлечения рыбы, вернее, для отвлечения ее от плота с людьми, Фрол предложил нацепить на крюк мясо кого-нибудь животного, чтобы, поймав рыбину, разделать ее и бросать куски в воду, опять-таки привлекая на свежую кровь других подводных хищников, жаждущих поживиться людьми на плоту.
