Денис Ватутин - Красное Зеркало. Легенда вулкана
С неподдельным интересом он расспрашивал Ирину, как опытного космического путешественника с Земли (все же у нее было четыре полета в космосе), да и про Землю она знала больше, чем я или кто-либо из колонистов.
Я так расслабился и потерял чувство реальности, что спросил – нет ли в поезде вагона-ресторана.
Хмурый ответил, что есть у них пищеблок в предпоследнем вагоне, сразу за «верблюжатней», как он назвал вагон-бестиарий.
Вообще надо заметить, что поезд далеко не весь состоял из пассажирских мест – зачастую перегородки плацкарты были сломаны и в появившемся пространстве лежали полезные грузы. А по словам Хмурого, сзади была прицеплена платформа с контейнерами, которой я не заметил за поворотом пакгауза. Больше прибыли было с товарных перевозок, нежели с пассажирских.
Он еще рассказал про свою жену и про тещу, которая просто не понимает, как ей повезло иметь зятя из Машинистов, а она, старая карга, только хнычет. Про дочь, Охотницу, и опытную притом, но он все равно за нее нервничает. А потом сказал, что все вопросы мы должны обсуждать с ним. Я сразу же обсудил с ним возможность приобретения спиртных напитков в пищеблоке, и он ответил, что для друга Калгана это без проблем. Я мысленно поблагодарил Калгана за его авторитет и расположение к нам и стал склонять Ирину к пьянству на движущейся территории.
Как ни странно, она согласилась. Хмурый обещал к нам присоединиться.
Он выдал нам ключ от купе, показал нам на висящий у стола селектор и попросил, если его кто-то будет вызывать, он в третьем вагоне. Затем он ушел, а мы отправились в хвост состава.
Будто над зловещими пропастями, пробирались мы с Ириной в межвагонном пространстве сквозь грохот колес и стальной звон сцепок. В других вагонах также кипела жизнь, пока мы не попали в «верблюжатник». Там на нас навалился запах животины и экскрементов. Ирина уткнулась носом в мое плечо, чтобы не задохнуться от этого аммиачного духа.
Морды верблюдов торчали над стойлами, перемежаясь высившимися под потолок штабелями тюков и чемоданов. Они разволновались при появлении человека.
И вдруг раздалось знакомое потявкивание: через сетчатый барьер дугой выгнулась шея одного из дромадеров, который, покачивая головой, издавал громкие звуки.
Я остолбенел – это был… Чемба!
Сразу за ним белел шерстью дромадер-альбинос Ирины, который тоже почувствовал запах своей хозяйки…
Ирина отпрянула от моего плеча.
– Ах ты моя девочка… – сказала она, подбегая к своему верблюду.
Чемберлен шумно обнюхал мое плечо и потерся об него своей здоровенной щекой, а Ирина, проскользнув под его шеей, потрепала по загривку своего белошерстого верблюда.
– Наши здесь! – сказал я, перекрывая радостное тявканье дромадеров и стук колес.
– И Дарби, наверное, тоже! – ответила Ирина, почесывая за ухом альбиноса.
Я пригляделся и заметил в глубине стойла свой рюкзак.
Дромадеры не могли нарадоваться обретению своих хозяев, а мы с Ириной устроили короткое совещание, подкармливая наших любимцев кубиками концентратов.
В том, что мы встретились с группой, было все логично, учитывая, что Дарби ехал в сторону Горной-6. А железная дорога в Лихоторо была единственным вариантом скоростного передвижения, ибо, воспользуйся Дарби, как и мы, воздушным транспортом «Зеркала-9», его легко вычислили бы сразу – на Марсе редко летают – и уничтожили без колебаний, тогда как в нашем случае роль щита играла Ирина. Да и то моя попытка обогнать преследователей в надежде на шальной поезд – провалилась. Видно, что ранний приход поезда на «Восток» был тоже неслучаен…
Ирина забралась в стойло своего верблюда и вышла оттуда, пристегивая к ноге кобуру с бластером, который, как ни странно, не был похищен наемниками Дарби.
– Ну что? – Ирина посмотрела мне в глаза. – Пойдем дальше?
Я какое-то время молча глядел на нее, потом сказал:
– Мне очень стыдно, но я не очень рад воссоединению с любимой группой.
– Я тоже, – торопливо кивнула Ирина, и мы поцеловались прямо в этом зверинце, под одобрительное фырканье верблюдов и раскатистое похрюкивание свиноконей.
Затем мы несколько смущенно огляделись вокруг, словно проверяя – как отреагировали на наш поступок звери. Но они продолжали пожевывать, посапывать и покачиваться вместе с вагоном, переминаясь с ноги на ногу.
– Ладно, – сказал я наконец. – Я уж думаю, что здесь, при народном скоплении хмурых шахтеров и ретивых Машинистов, плохие парни постесняются устраивать кавардак, учитывая, что бронепоезд нас не взял, – может, они какое-то время нас еще поищут…
Ирина кивнула, и мы пошли дальше, а я пристегнул к комбезу свою портупею с пистолетом из своего рюкзака.
Пройдя еще вагон, мы увидели на двери межвагонного перехода надпись: «Путевой пищеблок – локомотивная бригада обслуживается вне очереди».
В следующем вагоне было сильно накурено, хотя под потолком над окнами и надрывалось несколько вентиляторов. Все было по правилам – восемь столов по четыре места, пепельницы, пластиковые цветочки и непонятного цвета салфетки, то ли вырезанные из брезента, то ли до такой степени застиранные.
За столами сидели люди, курили, пили, ели и разговаривали. На барной стойке надрывался музыкальный центр, тщетно пытающийся переорать какой-то безумной эстрадой и стук колес, и шум вентиляторов, и гомон голосов.
– Выпить не повредит, – сказал я вслух сам себе и направился к стойке, за которой было подозрительно пусто.
Мой взгляд прошелся поверх блеклых прокопченных голов сидящих в пищеблоке, и первое, во что он уперся, было единственное яркое пятно в этом пространстве. Это оказалась вязаная шапочка с торчащими из-под нее копнами пушистых черных туго переплетенных косичек. Владельца этого великолепия не спутаешь ни с кем – естественно, это был Азиз. И совершенно уже автоматически, ожидая увидеть то, что я увидел, мой взгляд уперся в сосредоточенное лицо полковника Роя, который смотрел в горсть игральных карт в своей руке, словно на план поля боя, рассчитывая тонкий стратегический ход!
Я покривил бы душой, если бы сказал, что ни капли не обрадовался этим лицам, даже разглядев хрупкую пани Дронову, заглядывающую в карты Азиза и что-то оживленно ему советующую.
Сердце мое слегка участило свой пульс, и я кивнул в их сторону Ирине, которая уже улыбалась.
Воспользовавшись всеобщей сосредоточенностью, я аккуратно подошел сзади и громко произнес над ухом Азиза:
– Билетики готовим! Контроль на линии!
Все вздрогнули и на секунду обомлели. А затем (я даже не ожидал) кинулись к нам обниматься, сделав нас на какое-то время центром внимания этого заведения.
– Странний! – восклицал Азиз. – Я зналь, что ти не бросищ своих туристов!
– Ирыся, матка бозка! – кричала Дронова с такой искренней радостью, что можно было со стороны подумать, будто она встретила свою сестру после многолетней разлуки.
Полковник даже смахнул слезу и чуть не раздавил мне руку своей лапищей, хлопая меня по спине так, что я всерьез стал опасаться за целостность легких.
– Как же я рад, – бормотал он, пряча глаза, – как же я… Живые, черти… живые! Ребята!
– А я и нэ сомнэвался, что Дэн викрутится и с адской скаваротки! – кивал Азиз, вынимая из-за уха свой нескончаемый косяк. – Это дэло надо обкурить нэмного!
На секунду я подумал, что весь рюкзак Азаза должен быть набит одной только коноплей, и эта мысль заставила меня рассмеяться, расслабленно и счастливо, будто я сдерживал в груди дыхание уже очень много времени. Даже язвительная Дронова прижалась к моему плечу в легком объятии.
Тут же началась суета, беспорядочные расспросы, обрывки фраз, восклицания.
Полковник откуда-то из глубин стойки вытащил полусонного бармена и заказал «море выпивки» (именно так он и выразился). Начались сбивчивые взаимодополняющие и эмоциональные повествования, которыми взахлеб делились наши туристы.
Дарби был настолько любезен, что оставил группе два вездехода, а на оставшемся со своими наемниками укатил куда-то в неизвестном направлении. Он посоветовал особо не болтать о происшедшем, но было видно, что это больше формальность, нежели реальная угроза.
Больше всего беспокоились о нашей судьбе и интересовались пропажей Лайлы. Я соврал, что понятия не имею, куда она делась, выдвинув предположение, что, скорее всего, она была заодно с заговорщиками. На это Дронова немедленно заявила, что теперь сразу понятно, кто убил итальянца, и дело можно считать закрытым. А вот она, Дронова, сразу не доверяла этой подозрительной порочной женщине. Мне пришлось согласиться с ее доводами, рассказав почти правду про встречу с «шакалами», про НИИ «Эол», в котором оказался подземный секретный аэродром, с которого мы с Ириной угнали вертолет.
Дронова, правда, удивилась, что я умею водить вертолеты, и мне пришлось упомянуть про Марселя, чтобы совсем уж не чувствовать себя отъявленным лжецом.
