Пол Андерсон - Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века
«Deutschland über alles», символизируя конец сообщения, зазвучал снова. Джойс перешел к следующему разделу новостей.
— Выключи, — сказал Неру спустя какое-то время.
Лал так и сделал. Подпол полностью погрузился во мрак. Неру рассмеялся, чем крайне удивил Ганди.
— Никогда еще не был приспешником преступного революционера.
Но старик, казалось, ничего не слышал.
— Они похвалили его, — сказал он. — Похвалили!
От огорчения в голосе Ганди, обычно не по возрасту сильном и молодом, вдруг отчетливо прозвучали все прожитые годы.
— Что вы теперь будете делать? — спросил Лал.
В темноте ослепительно вспыхнула спичка: это хозяин подвала прикурил новую сигарету.
— Они не смогут править Индией такими методами! — взорвался Ганди. — Начиная с этого момента ни один человек не будет сотрудничать с немцами. Мы численно превосходим их в тысячи раз. Да разве они смогут без нас обойтись? Мы в полной мере используем это свое преимущество.
— Надеюсь, цена не окажется больше, чем люди в состоянии уплатить, — сказал Неру.
— Англичане тоже расстреливали нас, и все же мы были уже близки к тому, чтобы взять над ними верх, — решительно заявил Ганди. — И с немцами будет то же самое.
Фельдмаршал Модель одновременно нахмурился и зевнул. В животе у него урчало. На столе должны были стоять чайник для заварки и тарелка с булочками, но ни того, ни другого там не обнаружилось.
— Как, интересно, я могу работать без завтрака?
Вопрос был риторический (больше в офисе никого не наблюдалось). Однако этим фельдмаршал не ограничился.
— Лаш! — закричал он.
— Слушаю! — Адъютант тут же возник в дверном проеме.
Модель движением подбородка указал на пустое пространство стола, где должен был стоять серебряный поднос со всякими вкусными вещами.
— Где этот… как его там? А, Наороджи. Если он с похмелья отлеживается дома, то мог бы, по крайней мере, сделать любезность и сообщить нам об этом.
— Я спрошу офицера по связи с местным персоналом, господин фельдмаршал, и распоряжусь, чтобы с кухни вам прислали что-нибудь перекусить.
Лаш снял телефонную трубку. Чем дольше продолжался разговор, тем сильнее вытягивалось у него лицо. Когда адъютант повернулся к фельдмаршалу, на лице его застыло холодное выражение, столь характерное для самого Моделя.
— Оказывается, никто из туземцев сегодня не вышел на работу.
— Что? Не может быть! — Монокль соскользнул по щеке Моделя. — Успокой меня. Скажи, что все они стали жертвами какой-нибудь новой ужасной болезни.
Лаш снова прижал к уху телефонную трубку. Поговорив с офицером, майор покачал головой.
— Ничего похожего, господин фельдмаршал. Или, по крайней мере, — поправил он себя с осторожностью, сделавшей из него хорошего адъютанта, — ничего такого, о чем было бы известно капитану Векслеру.
Телефон Моделя снова зазвонил. Фельдмаршал испуганно подскочил.
— Что? — прорычал он в трубку. Затем выслушал до конца и зарычал снова, на этот раз гораздо энергичнее. И наконец шлепнул трубку на место. — Это наш железнодорожный офицер. На станции нет ни одного туземца.
Телефон зазвонил снова.
— Что?! — На этот раз слово прозвучало как ругательство. Модель оборвал человека на том конце провода и положил трубку. — Проклятые клерки тоже отсутствуют! — закричал он на Лаша, словно это была его вина. — Я знаю, ей-богу, знаю, что случилось с туземцами, черт бы их всех побрал! Передозировка Ганди, вот что!
— Нужно было застрелить его еще тогда, во время мятежа, — сердито откликнулся Лаш.
— Если этого не произошло, то вовсе не из-за недостатка усилий с нашей стороны, — сказал Модель. Теперь, когда стал ясен источник его неприятностей, профессионализм прошедшего прекрасную школу офицера снова вернулся к фельдмаршалу. Дисциплинированность стала неотъемлемой частью его натуры. Спокойным, задумчивым тоном он поправил адъютанта: — Это был не мятеж, Дитер. Ганди — опытный агитатор. Имея на своем вооружении лишь слова, он доводил англичан до судорог. Вспомни, ведь и фюрер начинал как агитатор.
— Да уж, но фюрер, не задумываясь, отрывал головы оппонентам для большей убедительности своих слов.
Охваченный воспоминаниями, Лаш вскинул кулак. Он был из Мюнхена и носил на рукаве нашивку, подтверждающую его вступление в партию еще до 1933 года.
Однако фельдмаршал сказал:
— Думаешь, Ганди действует иначе? Его метод в том, чтобы разрушать врагов изнутри, заставлять их усомниться в самих себе. Помнишь тех солдат, которые предпочли трибунал исполнению приказа командира и поплатились жизнью? Пожалуй, Ганди больше похож на русского танкиста, чем на политического агитатора. Он сражается с нами за каждую пядь — в точности, как русские.
Лаш задумался: это ему решительно не нравилось.
— Так сражаются трусы.
— Слабый не может использовать в качестве оружия силу, — пожал плечами Модель. — Ганди делает, что возможно, и делает это умело. Но я тоже в состоянии заставить его сторонников усомниться в себе. Посмотрим, кто кого.
— Какие будут указания?
— Начнем с железнодорожников. Их возвращение на работу для нас важнее всего, так? Раздобудь полный список фамилий. Поставь галочку против каждого двенадцатого. Пошли наших солдат по всем адресам, пусть вытащат из домов этих бездельников и расстреляют их прямо на улице. Если оставшиеся не явятся и завтра, повтори процедуру. Продолжай действовать таким образом до тех пор, пока они либо выйдут на работу, либо не останется ни одного железнодорожника.
— Есть, господин фельдмаршал. — Слегка поколебавшись, Лаш спросил: — Вы уверены, что это будет правильно?
— А у тебя есть идея получше, Дитер? У нас тут всего дюжина воинских частей, а у Ганди — вся страна. Я должен убедить индийцев — и сделать это быстро, — что повиноваться мне разумнее, чем повиноваться ему. Повиновение — вот что имеет значение. Меня ни на пфенниг не волнует их любовь. Oderint dum metuant.
— Что, простите? — Майор не знал латыни.
— «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».[29]
— A-а. Да, это мне нравится. — Лаш задумчиво потрогал пальцами подбородок. — Между прочим, мы вполне можем опереться на местных мусульман. Они тоже недолюбливают индусов. Осмелюсь предположить, они могут помочь нам поймать Ганди.
— А вот это мне нравится, — сказал Модель. — Наш Индийский легион в основном состоит из мусульман. Они знают нужных людей или знают людей, которые их знают. Но… — фельдмаршал цинично усмехнулся, — вознаграждение тоже не повредит. Теперь давай организуй все это и позвони командиру легиона полковнику Садару. Мы заставим их прошерстить все вокруг — и если они сделают свое дело, ты заработаешь новую лычку на погоны.
— Премного благодарен, господин фельдмаршал!
— Да пожалуйста, мне не жалко. Обещаю — лычка будет твоя. Если события развиваются должным образом, поладить со мной проще простого. Даже Ганди смог бы, если захотел. Но он не хочет — и поэтому для него все обернется смертью множества людей.
— Ясно, господин фельдмаршал. Если бы только он понял, что, отбив Индию у англичан, мы не откажемся от нее и не отдадим тем, кто не в состоянии противостоять нам!
— Похоже, тебя потянуло на политическую философию, Дитер?
— Ха! Ну уж вы и скажете! — Однако, снимая телефонную трубку, майор выглядел очень довольным.
— Мой дорогой друг, мой союзник, мой учитель, мы проиграли, — сказал Неру, когда посланец поспешно покинул последний дом из тех, которые, как они надеялись, можно было считать безопасными убежищами. — С каждым днем все больше людей возвращаются на работу.
Ганди покачал головой — медленно, как будто это движение причиняло ему физическую боль.
— Но почему они так поступают? Всякий, кто сотрудничает с немцами, отодвигает день своего освобождения.
— А всякий, кто не делает этого, в конце концов расстается с жизнью, — сухо ответил Неру. — Большинство людей лишены твоего мужества, великодушный. Некоторые готовы сопротивляться, но предпочли бы взять в руки оружие, а не действовать строго в рамках сатьяграхи.
— Если они возьмут в руки оружие, то потерпят поражение. Англичане с их пушками, танками и самолетами и то не сумели одолеть немцев, так неужели мы сможем? Кроме того, отстреливая немцев то здесь, то там, мы дадим им повод напасть на нас. Когда в прошлом месяце один из их лейтенантов угодил в засаду, бомбардировщики в наказание сровняли с землей всю деревню. У немцев не будет такого оправдания, пока мы сражаемся без применения насилия.
— Похоже, они ни в каких оправданиях не нуждаются, — заметил Неру.
Не успел Ганди ответить, как в лачугу, где они прятались, ворвался человек.
— Вы должны бежать! — закричал он. — Немцы знают, где вы! Они уже рядом. Идите за мной, быстро! У меня там повозка.
