Василий Головачёв - Диверсанты во времени (сборник)
Выругался Репин. Охнул Синенко.
Ренат почувствовал головокружение, присел на корточки, вяло отбиваясь от налетевших ос.
– Назад! – крикнул Махлин. – Отступаем! Не стрелять!
Побежали к пирамиде транслятора, отблёскивающей металлом и стеклом, то и дело стряхивая с себя рассерженных насекомых, целенаправленно ищущих щели в костюмах. К счастью, «Ратники» и надвинутые шлемы хорошо защищали бойцов, жала ос не пробивали арамидную ткань костюмов либо застревали в складках, и получили укусы – в тыльные стороны ладоней – лишь два сержанта, не успевшие натянуть перчатки. Да Махлин умудрился подставить подбородок под жало, отчего через несколько минут нижняя часть лица у него посинела, а подбородок увеличился вдвое.
Никаких средств для лечения ядовитых укусов в аптечках «Ратников» не нашлось, поэтому штатный медик группы Калачёв протёр лейтенанту синяк спиртовой салфеткой и смазал йодом. Боль, наверно, была адская, но Махлин мужественно терпел и высосал весь пузырёк с обезболивающим – кетороном.
Терпели и остальные укушенные, обильно поливая руки тем же кетороном.
Марьяна неожиданно проявила заботу о друге, бросаясь к Ренату и торопливо ощупывая его лицо и руки, заглядывая в глаза.
– Тебя не кусали? Где больно? Что молчишь?
Ренат улыбнулся, мягко сжал пальцы девушки, не в силах сказать ни слова. Он так привык к её жёсткому характеру, что не ждал какого-то проявления эмоций.
– Всё нормально.
– Не ходи с ними больше.
– Не могу, я снайпер…
– Обойдутся.
Морев услышал последние слова Марьяны, дёрнул щекой, что у него обычно означало улыбку, но промолчал.
Собрались в посту управления.
Капитан оглядел гвардию, покачал головой.
– Никто больше не хочет прогуляться?
Махлин что-то промычал, морщась; налившийся лиловой синевой подбородок мешал ему говорить.
– Что это было? – мрачно спросил укушенный Репин.
Капитан оглянулся на видеостолб в центре кольца пультов. Осиного роя внутри него уже не было видно, то ли они рассеялись по склонам улиц-«ущелий», то ли собрались в шар и улетели в свой «улей».
– Он говорит, – сказала Марьяна, возвращаясь к пульту, за которым сидел ИсКр, – что мы попали в маловероятный вариант будущего, разумной управляющей системой которого являются грибные колонии.
– Вот эти холмы?
– Это не холмы – кластеры, каждый образует семью, а все вместе они формируют единую разумную структуру.
– А осы им зачем? Или они живут в этих холмах?
– Осы играют роль защитных сил. Вы начали резать тела колоний, и грибные президенты вызвали охрану.
– Симбиоз, – с трудом выговорил Махлин.
– Верно.
– Чтоб я сдох! – сплюнул Синенко, баюкая укушенную руку. – С ними только огнемётом можно справиться. Жаль, что не взяли с собой. Ну, и что дальше? Начнём с ними переговоры? Кстати, чем это они нас угостили? Башка до сих пор гудит.
– Психотронный удар, – снова заговорил Махлин, отстёгивая ремешок шлема, упиравшийся в подбородок. – Какой-то вид излучения.
– Мы даже здесь почувствовали, – подтвердил Дылда, оторвавшись от созерцания клавиатуры, по которой бегали пальцы пленника. – Лично я никаких переговоров с этими грибочками вести не собираюсь.
Взоры мужчин потянулись к Мореву.
– Дислокация такова, – сказал капитан. – Нас действительно затянуло в кольцо виртуальных реальностей. «Язык» обещает вытащить нас из него, но гарантий дать не может. Поэтому придётся ждать, когда он настроит эту хронобандуру.
– А если мы и в следующий раз прыгнем в какой-нибудь осиный Армагеддон? – скривил губы Синенко.
– У вас есть другие предложения?
– Нет.
– Тогда нет смысла обсуждать наше будущее. Мы в него всё равно не опоздаем. Будем прыгать по временам, пока не окажемся в нужном месте. Разошлись на полчаса. Рации не отключать, наружу не выходить.
– Вопрос можно, товарищ капитан? – поднял руку Репин.
– Один.
– Вы сказали, что нас вывернуло в грибную цивилизацию. Значит, людей на Земле не осталось совсем? Все вымерли?
Морев покосился на ИсКра.
– «Язык» утверждает, что ничего удивительного в этом нет. Если воррихо не смогут переселиться в наш двадцать первый век, оставшееся население деградирует и в конце концов вымрет.
Волгин шевельнулся, ошеломлённый сказанным. На лице его отразились все его чувства.
– Но ведь я… мы… не вымерли?
– Вас тоже сбросили, – сказала Марьяна, – хотя и ваш социум виртуален.
– Этого и я не могу понять, – качнул головой Махлин; говорить ему было трудно, однако тема разговора его заинтересовала. – Вообще наше путешествие создаёт кучу парадоксов. Мы – реальные люди – спокойно попадаем в реальности, которые только ещё могут быть! Их нет! Не существует!
– Но я-то существую? – с трогательной наивностью сказал Волгин.
– Это меня и потрясает! Знаете, как видели будущее человечества учёные? Государства исчезнут! Люди вернутся в первобытное состояние, во что я как раз верю, так как вижу, что творится… творилось на Украине. Это не первая ласточка – война на Украине, но тамошние события – чистое подтверждение предсказания. Эта война влечёт за собой «войну всех против всех»! Пришли новые варвары, новые фашисты, новые ультранаци, смысл жизни которых – убивать! Так что приход воррихо – просчитанное развитие человеческой цивилизации, агрессивной в самой своей основе. Их смысл жизни – то же желание убивать и пользоваться всеми благами цивилизации, созданными людьми. Я не прав?
– Я не всё понял, товарищ лейтенант, – виновато сказал Дылда, – но вы правы!
Бойцы сдержанно засмеялись.
– Чего ржёте? – проворчал Дылда. – Жили бы по-человечески, никто бы ни к кому не лез.
– Мне так никто внятно не разъяснил, чьи мы потомки, – признался Калачёв. – Не трёхглазых же воррихо в самом деле?
– Они сами наши потомки, – неуверенно сказал Репин. – Да, товарищ лейтенант?
– В древнеиндийских Ведах сказано о множестве прародителей живых существ на Земле. Каждый из них дал начало своему виду, и в конце концов образовалась та флора и фауна, которая существует нынче. То есть вся природа – это выродившиеся потомки неких могучих предков, в том числе и грибов, а не только человека. За миллионы лет грибы деградировали, а когда человечество исчезло, возродили своё могущество.
– Чего у них форма такая? Я сначала думал, что это городские здания обросли мхом.
– Может, так оно и есть, мы же не бурили холмы глубоко? А может, колонии грибов вспомнили о человеческом наследии и воссоздали запомнившиеся формы.
– Да ладно, с чего бы им помнить? Человек же всегда их ел… грибы, я имею в виду.
– Может, когда-то было наоборот, – пошутил Синенко. – Они нас ели. Не зря же эти колонии наслали на нас ос?
– Стратеги, философы, – презрительно скривил губы Репин. – Давайте делом заниматься, а не философствовать. Товарищ капитан, командуйте, а то развели тут дискуссию.
– Разойдись! – повторил Махлин, отходя к пультам.
Ренат потоптался за его спиной, не решаясь отвлечь Марьяну, но она не реагировала на его присутствие, и он поднялся вместе с двумя бойцами в кают-компанию. Синенко, увязавшийся за ним, попытался развить тему о «нереальных реальностях» со своей точки зрения, однако Ренат отвечал на его вопросы односложно, и сержант в конце концов отстал, заявив:
– До сих пор не могу поверить, что я не сплю.
В два часа дня по часам Рената (какое время суток проходило за бортом транслятора, понять было трудно, мешали облака, и освещение «грибного города» практически не менялось) капитан снова собрал всех в посту управления.
– Расчёты готовы. Ни у кого не появилось светлых мыслей?
– Хочу блинов со шкварками, – пробормотал Синенко.
Бойцы развеселились, послышались шутки:
– Хохол и в Африке останется хохлом…
– Ему бы горилки стакашек…
– И грибочков солёненьких.
– Жареной картошечки… с помидорчиками.
– Да какой он хохол? Потомственный укроп.
– Москали несчастные, – попробовал огрызнуться Синенко. – Вам только дай повод языки почесать.
– Прекратить галдёж! – поморщился Махлин, подбородок которого приобрёл баклажановый оттенок.
Смешки стихли.
– Спускаемся в транспортный отсек.
Дылда с трудом оторвал увлёкшегося пленника от пульта, повёл к выходу. За ним двинулись остальные.
Спустились на нижний этаж пирамиды, втиснулись в кокон стартовой камеры.
– С осами не попрощались, – просипел Репин.
– Я так и не понял, зачем воррихо установили здесь транслятор, – признался Ренат. – Они что, собрались сбрасывать в прошлое грибы? А жить где будут?
