Николай Побережник - Архипелаг
— Ого! А откуда, и что за новые земли?
— Там у нас четыре корабля вынесенных на сушу… русский военный корабль, эм… сторожевик, да, танкер-контейнеровоз, большой круизный корабль и тридцати метровая яхта Эдуарда Яковлевича.
— Дайте две! — сказал удивленно Иваныч, — а кто такой этот Эдуард Яковлевич?
— Олигарх бывший, — ответил самый молодой, — а теперь он вроде как глава общины, нормальный мужик, головастый… если бы не он, так бы и рвали друг другу глотки до сих пор, или местные бы нас перестреляли потихоньку.
— Какие местные? — спросил я.
— На берегу самого большого острова «новой земли» уцелел поселок местных жителей, не много, семь домов… но с подсобным хозяйством, сады, огороды. Первое время очень нам помогли…
— А в каком состоянии корабли? — заинтересованно спросил Иваныч.
— У всех кроме яхты сильно повреждены корпуса, танкер тот вообще пополам переломился на сопке, весь склон мазутом теперь загажен.
— Он мазут перевозил?
— Нет слава богу, а то бы вообще ужас что было… у него силовая установка на мазуте работала. А перевозил он кучу всего, контейнеров несколько всего на палубе застряло, остальные видно смыло, а во внутренних танках много насыпного груза, поддонов с грузом… люди за этот танкер поначалу грызлись конкретно.
— Ну не удивительно, — сказал я
— А с яхтой что? — не унимался Иваныч.
— Так двигатель на ней запороли… уж не знаю что там с ней делал вначале Эдуард Яковлевич, но двигатель убили.
— Да он с мели сползти пытался самостоятельно ну и «дал овса» ему, — вставил молчавший до этого разведчик-дозорный.
— То есть, яхта на плаву? — переключился на ответившего Иваныч.
— Ну да, болтается на привязи.
В окне раздачи Володя громыхнул посудой выставляя на столик кастрюльку со сваренным желудевым кофе и несколько тарелок с рыбным пирогом, потом он вышел с камбуза и расставив все на столе сказал:
— Угощайтесь.
Гости стали разливать напиток по чашкам и разбирать из тарелок нарезанные куски пирога… я смотрел на них и думал… внешне бомжами не выглядят, да руки мозолистые, что доказывает, что работать руками приходится много… это большой плюс, тем кто занят работой, дурные мысли в голову не лезут — некогда. Держатся уверенно, и главное добродушно, если и играют… нет, вряд ли… двое — трое сыграли бы… а тут из семерых кто-нибудь бы обязательно прокололся, на фразе, на эмоции в общем есть на чем. Я по несколько минут смотрел на каждого, изучая жесты, как ведет себя, заглядывал в глаза… а они, глаза о многом могут рассказать, и в данный момент в их глазах была неподдельная радость и удивление.
— Очень вкусно… что это, какао? — спросил Эрик
— Нет, — улыбнулся Володя, — молотые обжаренные желуди… да, по вкусу напоминает какао с молоком.
— Ммм… желуди, — задумался Эрик, а потом спросил, — семена дуба?
— Да, семена дуба… точно, — ответил Володя и рассмеялся.
— Янек, налей еще bitte, — сказал Эрик и протянул кружку.
— А этот буксир вы разбирали? — спросил я.
— Да, — ответил молодой, — когда еще бензин был, мы на катере и водных мотоциклах с круизника сюда с Эдуардом Яковлевичем приезжали. Он хотел двигатель снять, но бросил эту затею. Он все думает, что удастся починить яхту. А сейчас кроме нас на шлюпке никто далеко не ходит от островов, дизтопливо есть, но мы его экономим для дизель генератора. Была у некоторых мысль как-то полгода назад, когда еще не сформировалась идея общего выживания рвануть на двух мотоботах, но идти в неизвестность так никто и не решился.
— Мы немного «порезвились» на нем, кое-что сняли, — сказал я.
— Ну мы же записку не оставили «не трогать, это наше», — рассмеялся молодой.
— А вы с какой стороны приплыли? — решился наконец спросить Эрик.
— Три, максимум четыре дня хода с нашей скоростью… с той стороны, — показал Иваныч направление рукой.
— А какая у вас скорость?
— На 11–12 узлах крейсерская, а с форсом можем и пятнадцать дать, — гордо ответил Иваныч.
— И много там таких кораблей? — спросил Янек, почти чисто и без акцента.
— Такой один, — Иваныча уже распирала гордость… — а вообще там уже много всего водоплавающего, и из старого мира и новоделов. Несколько больших поселений, и по берегу и на островах и по рекам, что на материке образовались. Люди приспособились, живут, торгуют, строят новый мир.
— На материке? — а где это.
Иваныч посмотрел на меня вопрошающе, я кивнул.
— Володь, дай, пожалуйста, на чем нарисовать, — сказал Иваныч.
Володя принес вырванный из тетрадки листок в клетку, и Иваныч достав из нагрудного кармана рубахи карандаш начал схематично рисовать:
— Мы вот тут сейчас, — прорисовал он несколько контуров, — вот тут еще несколько островов, потом еще вот здесь примерно будут несколько… тут еще рыболовный траулер на скалах… а вот так примерно идет новая линия материка… угу… вот тут река… тут еще одна… тут примерно Лесной, тут выше по реке Лунево… Ну а вот тут наш архипелаг.
Гости нависли над этой «картой» и пребывали в исступлении пару минут.
— Жаль что у нас нет ни одного судна в строю, — с грустью сказал Эрик, — можно конечно и под парусом на шлюпке попробовать.
— Вот тут, — отчертил Иваныч некую границу, — сколько живем, почти всегда штиль, под парусом можете не дойти.
— А что у вас с радиосвязью? — спросил я.
— Это просто мистика, — ответил Янек, — но ни на одном корабле не выжил ни один радист во время катастрофы. Радиостанции есть… пытались включать, но бесполезно. Есть несколько портативных морских, но мы их только для экстренной связи используем и на дозорном посту.
— Это на тех небольших островах?
— Да вот тут у нас пост, — показал Эрик на точку.
— Ну что ж, со связью мы сможем, наверное, вам помочь, — сказал я как бы подводя итоги беседы, понимая, что больше чем они нам рассказали уже не расскажут, не в полномочиях так сказать, — если руководство «Новых Земель»… правильно?
— Да мы так это место называем, — кивнул Эрик.
— Если руководство «Новых Земель» этого захочет, ну и передайте своим, что мы, как представители «Восточного Архипелага» с удовольствием бы сели за стол переговоров для заключения торговых отношений и договоров о взаимном сотрудничестве. И думаю, с двигателем для яхты Эдуарда Яковлевича проблем не будет… на материке есть что разобрать. И вот «карту» эту схематичную предайте, как жест доброй воли.
Стоя на открытом мостике, мы с Иванычем смотрели в след шлюпке, которая поставив парус, удалялась от «Авроры».
— Ну и что ты думаешь? — спросил меня Иваныч.
