Андрей Левицкий - Один из леса
Третья дверь была приоткрыта, за ней обнаружилась кладовка со старыми стеллажами, ведрами и швабрами. Неинтересно, дальше…
А вот дальше стало интересно. За четвертой дверью, закрытой, но не запертой, оказалось большое помещение. Чем-то оно напоминало лабораторию Травника в старой дворницкой, а вернее, та комната казалась жалким подобием этой. Здесь имелось все, что положено лаборатории: железные столы, реторты, колбы и пробирки на них, пластиковые тумбы со шкалами и панелями, на одной я заметил табличку с надписью «Квантовый микроскоп МИКРОН-С13Т-01». В полутьме белели шкафы, за стеклянными дверцами выстроились ряды подставок с ретортами, полными разноцветных жидкостей, аккуратно подписанные бутылочки и склянки с запечатанными горлышками. Я прошелся по помещению. Луч фонарика скользил по схемам и диаграммам на стенах, по мониторам и системным блокам компьютеров, затем осветил небольшой столик, на котором лежала стопка бумаг, придавленных большой колбой. На стене висела доска вроде тех, что до Пандемии использовали в школах. На полочке лежали мелки, а на доске было что-то нарисовано. Я подошел.
Рисунок белым мелом: горбатая детская машинка, от нее идут стрелки к трем фигуркам – человечкам, бегущим на четвереньках. У каждого пара больших овальных глаз, от каждого по пучку тонких стрелочек расходится к большим группам таких же человечков.
Овалы, да? То есть никакие не человечки – мутантики это. Я задумчиво шагнул назад, разглядывая рисунок. Под ним была надпись:
«Мобильный Командный Центр, командиры, рядовые файтеры».
Ее перечеркнули, ниже был еще текст, мелкий, плохо разборчивый:
«Пока не удается создать систему ступенчатого подчинения!»
Точкой восклицательному знаку служило пятно раскрошившегося, вдавленного в доску мела, как будто автор писал это в сердцах и в конце выругался. Грязно так, желчно, негодуя на собственную научную несостоятельность…
– Фай-те-ры, – прошептал я, пробуя слово на вкус, и повторил громче: – Файтеры… Так вот как вы называетесь!
Больше на доске ничего не было, и я посмотрел на столик рядом. Над ним висела фотография в рамке. Там улыбались люди в белых халатах, мужчины и женщины. Сжав фонарик зубами, взял колбу, на дне которой белел сухой осадок, и поднял верхний листок из стопки под ней. На бумаге темнел круг, оставленный дном колбы. Я поднес листок ближе к глазам, чтобы лучше осветить текст. Фирменный бланк, рамка, вверху надпись: «КИБО-3», а ниже текст:
«Перечень химикатов, требующихся для ключевого эксперимента по усилению когнитивных функций подопытных биологических объектов категории «файтер». Расчетная дата проведения: 16 апреля 2014 г.».
Дальше шел столбец с названиями вроде «изацетам», «фенотропил-м» и «ноотропический глеций», а внизу стояла подпись:
«Директор лаборатории «Вектор»
Комплекса по Исследованию
Биологических Образцов
И.С. Логин».
Луч света дрогнул, качнулся. Рука сама собой смяла листок. Это была спонтанная реакция, на миг я потерял себя, словно вдруг провалился в темную бездну.
Станислав Игоревич… Так меня зовут.
А моего отца зовут Игорь Сергеевич. Я – Стас, Стас Логин. Сын Игоря Логина, И.С. Логина.
Медленно-медленно я поднял взгляд на большую фотографию в рамке. Там было восемь человек: три женщины, совсем молодая девушка, два парня лет тридцати, коренастый мужчина с седеющими висками и в центре группы – еще один, высокого роста, с сосредоточенным лицом. Знакомым лицом. Теперь уже – смутно знакомым, подзабытым, но все же не до конца стершимся из памяти.
Белые халаты. И большие – хотя это просто в том возрасте они казались мне большими – помещения. И еще столы. И множество интересных разноцветных стекляшек, и улыбающиеся люди… Мой отец ведет меня, держа за руку. Радость, любопытство. Потом – легкая тревога: зачем мне сказали раздеться, зачем положили на этот стол? Но ведь отец надежный и честный, он всегда все говорит мне, никогда не обманывает, и он… он подходит ко мне, на лице белая маска, а в руках шприц, и я начинаю бояться еще сильнее, потому что шприц действительно большой, и внутри что-то густое, неужели отец собирается вколоть ЭТО в меня? А он говорит что-то успокаивающее, просит не волноваться… Рядом стоят другие люди, они тоже в масках, и лиц не видно… Отец говорит, что это для моей же пользы, наклоняется, огромный шприц с длинной иглой совсем близко…
Хруст стекла вывел меня из оцепенения, и я удивленно посмотрел на свою руку в перчатке. Пальцы так сжали колбу, что раздавили толстый «пузырь», целым осталось только горлышко.
Коренастый мужчина с седеющими висками на снимке, тот, что стоит слева от отца, – это Миша. Михаил Тополь служил здесь. А Игорь Логин здесь работал. Возможно, они хорошо знали друг друга. Дружили? Все может быть. Меня привозили сюда, в это место? Или в какое-то другое? Я не помню базы и спуска в шахту, ничего такого не помню… Но ведь клетка с подъемником не может быть единственной дорогой сюда! Как они спускали все оборудование, как строили бункер? Наверняка есть и другой путь. Все равно не помню! Только белые халаты, маски, только шприц с длинной иглой в руках того, кому я доверял больше всех на свете. Доверял, а он предал меня, причинив боль… Ведь тогда, после укола, была страшная, адская боль, ее я тоже помню, и были странные картины в голове, и глухие голоса, и шепот во мраке, и мерцающие силуэты, и… Мерцающие?
Я осознал, что сжал фонарик зубами так, что еще немного – и они начнут крошиться. Глубоко вдохнул, выдохнул. Ты не знаешь всего, Стас Логин. Отец что-то сделал с тобой, – но не факт, что плохое. Может, он пытался помочь тебе в преддверии катастрофы? То есть он знал о ней? На фотографии они с Михаилом стоят рядом. Эти двое хорошо знали друг друга, потом отец куда-то уехал, к началу Пандемии его не было рядом со мной. Но каким-то образом он передал Михаилу просьбу: прийти в город, где я оставался, найти меня, помочь. Где мой отец теперь? Жив или нет? Он здесь, на этой территории, окруженной непроходимыми массивами Леса, или где-то в другом месте? Если здесь – почему мы никогда не встречались? А если погиб… Почему Михаил никогда ничего не рассказывал обо всем этом? Берег меня, хотел защитить? От чего? Я сам могу защитить себя! И я хочу знать все!
Я ничего не услышал, но ощутил движение в темноте за спиной и, все еще сжимая фонарик зубами, резко присел. В тот же миг произошли два события.
Стукнул выстрел, пуля ударила в лицо моего отца на фотографии, пробила его, оставила на месте головы рваную дыру. И в помещении загорелся свет.
