Елена Звёздная - Любовь и магия (сборник)
– Именно, господин, именно. Эти бедолаги, как увидят ее или хотя бы имя ее услышат, становятся ну ровно бешеные. Словом, страшной штукой оказалась эта любовь. Ни красоты, ни чистоты, ни тем более подвигов. Только грязь да раздоры. И не только среди тех, кто в глаза ей смотрел. Бабье у нас тоже закипело. Кому ж понравится, если муж твой по другой с ума сходить будет, а брат и сын друг другу горло за нее хотят резать? И вроде понимают, что Эльма не нарочно, что заклятье на нее наложили, а все равно их злость берет.
Хенлин печально глянул в свой бокал, который как-то незаметно опустел, налил его доверху и шумно отпил.
– Ну а когда бедолаги заколдованные так передрались между собой, что аж нескольких убили насмерть, тут уж бабье наше не выдержало. Собрались и пошли из города ее выгонять. Но опоздали – сгинула Эльма.
– Ушла?
– Может, и ушла. А может, и самоубилась. Лучше бы даже так. Грех, конечно, смертный, – торопливо добавил хозяин таверны, вспомнив, что говорит с рыцарем езуитов, представителем святой Экклезии, и осенил себя крестным знамением. – Но, думается мне, уж лучше в аду гореть за самоубийство, чем столько беды вокруг себя сеять, а, господин Рандар?
Рыцарь почему-то отложил недоеденный ломоть хлеба и отставил бокал с вином.
– А жених ее что?
– А что жених? Бегал, конечно, поначалу, суетился, от влюбленных отбивался, они ж в нем своего самого главного врага видели. А потом тоже сгинул. Небось надоело ему это все… Зато любовь у них, вишь ли, настоящая была, ненаколдованная, – презрительно протянул Хенлин. – А чуть прижмешь – и правда сразу наружу лезет.
– И что это за правда? – прищурил серые глаза рыцарь.
– Да то, что не было там никакой настоящей любви. Наверняка Асвиг и жениться на ней надумал, только чтоб перед дружками похвастать. Уж больно хороша была девка, а так – смотрите, мол, все ее хотели, а получил я! Еще бы, на красавиц-то все охочи, и все о любви говорят. А была бы Эльма обычная лицом, ну, вроде Нессы, и не подумал бы он жениться.
Рандар нахмурился:
– А Несса? Ее тоже из города выгнали?
– Нет, она по-прежнему с отцом живет, никто ее не выгонял. Да и за что? Это ж не она одним только взглядом мужиков с ума сводила.
– И правда, за что? – как-то странно хмыкнул рыцарь, чуть склонил голову и задумчиво провел рукой по щетине на подбородке. – А ведьму она где нашла? Или у вас местная есть?
Глаза Хенлина забегали.
– Не знаю, господин, – соврал он. Под проницательным взглядом Рандара смутился сверх меры и, чтобы быстрее отвлечь рыцаря от своей лжи, спросил первое, что пришло на ум: – А вам-то Эльма зачем?
И тут же прикусил себе язык. Нашел, кому вопросы задавать, – «мечу езуитов»! Не его это ума дело. Ищут и ищут.
Но слово уже вылетело – не воротишь.
Рандар не пошевельнулся, не изменился лицом. На лбу по-прежнему две глубокие складки, брови чуть сведены, маленький шрам на правой скуле и холод в серых глазах. Но что-то нагнеталось, невидимое, словно гроза в небе, и хозяин таверны мгновенно взмок.
– Простите, господин, ляпнул, дурак, не подумав, – промямлил он.
Рыцарь ничего не ответил. Резко поднялся, отчего на миг взметнулся плащ, явив серебряное оголовье меча на боку, и пошел к выходу. В дверях остановился, обернулся, поднял руку – и Хенлин обмер от ужаса. Но Рандар всего лишь прощался – резко начертил в воздухе крестное знамение и бросил:
– Крест стоит.
– Воистину стоит, – непослушными губами прошептал хозяин таверны, когда за рыцарем захлопнулась дверь.
* * *Несса выглядела так, словно оправлялась от тяжкого недуга, – впалые бледные щеки, тусклые блеклые волосы, воспаленные, обведенные кругами глаза. Растрепанная, она не вызывала ни сочувствия, ни жалости – только брезгливость.
При виде езуитского знака на шее Рандара Несса не выказала ни испуга, ни раскаяния. А услышав вопрос рыцаря, горячо выдохнула:
– Знала бы, где эта потаскушка, сразу вам сказала бы! За ради одного только удовольствия сдать ее в ваши езуитские казематы, чтоб вы там из нее все кишки повынимали. Только поздно вы пришли, господин рыцарь, сгинула она.
– Умерла? – спросил Рандар, разглядывая вспыхнувшую в воспаленных глазах Нессы злость.
– Не знаю, тела не видели. Но надеюсь, что умерла. Или с моста сиганула, или отравил ее кто. А может, сами мужики ее прикончили.
– Ненависть – страшный грех, – коротко заметил рыцарь, не рассчитывая, впрочем, что женщина его услышит.
Она и не услышала:
– А чужого мужа от жены уводить не грех?
– От жены? – спросил Рандар, но намек на то, что Асвиг с Нессой не венчался, ничуть ее не смутил, она его словно и не услышала вовсе.
– Да, от жены! Да еще если жена его с дитем ходит!
Рыцарь посмотрел на плоский живот Нессы, перевел взгляд на лицо.
– Не сберегла, – вздохнула она, услышав незаданный вопрос.
– Ведьме в уплату отдала? – напрямую спросил рыцарь.
Несса побледнела и отшатнулась:
– Уже сплетен наслушались, да? Не ходила я ни к какой ведьме, не просила никакой порчи. И уж, конечно, не стала бы младенцем своим ей за это платить!
– Где ведьму нашла?
– Да не ходила я ни к какой ведьме! – взвизгнула Несса. – Эльму за грехи ее настигла кара небесная. А я тут ни при чем, Всевышним клянусь.
Рандар не стал уговаривать. Медленно, не спеша достал из-под куртки крест с красным камнем, взял в левую руку, пальцы на правой сложил хитрым способом, направил на Нессу и негромко сказал:
– Повтори.
Женщина отшатнулась:
– Что повторить?
– Повтори, что Всевышним клянешься.
Несса побледнела, словно завороженная глядя на крест и сплетенные пальцы рыцаря, и прикусила губу. О требах истины, которыми владели «мечи езуитов», слухи ходили самые разные, один другого страшнее. Говорили, что эти требы заставляют говорить правду даже против воли, а ложь выявляют сразу и насылают на совравшего грешника немыслимые муки.
– Повтори! – прикрикнул рыцарь. Увидел, как Несса задрожала, отпустил крест и уже тише сказал: – Тогда говори, где ведьму найти.
– Не могу.
Рандар потянулся к кресту, и тогда Несса бросилась ему в ноги.
– Не надо! – испуганно выкрикнула она, отчаянно хватаясь руками за его ремень. – Не надо требы! Ведьма заколдовала меня, чтоб я не говорила! Если заставите сказать, ее заклятье меня тут же убьет!
Рандар отцепил руки женщины от пояса и сделал шаг назад.
– А умирать ты не хочешь, – сказал он таким ровным, таким неживым голосом, что Несса сразу поняла – все. Не пожалеет. Конечно, не пожалеет, у него на шее знак солнца, знак самого страшного Ордена – Экклезии; «мечи езуитов» никогда никого не жалеют. Тем более грешниц вроде нее. А нагрешила она столько, что вовек не отмолиться.
