Борис Громов - Терской фронт (сборник)
– Ага, хотел бы я знать, сколько секунд проживет тот, кто рискнет тут твою девушку обидеть…
Увидев меня, бармен вопросительно кивает, а я изображаю в воздухе пальцами перебор струн. Тот мимикой и жестами дает понять, что все понял, и сначала достает откуда-то из своих бездонных закромов гитару, а потом громогласно объявляет на весь зал:
– Итак, друзья, наш «маэстро» сегодня снова в настроении и намерен устроить небольшое выступление. Возражения будут?
Дружный одобрительный гул и аплодисменты были ему ответом. Понятно, возражений нет. Усевшись на лавку рядом с Настей, немного подкрутил колки, настраивая гитару, и громко объявил:
– Эту песню я тут никогда еще не пел. И исполняю ее не просто так, а хочу посвятить ее самой красивой девушке на свете.
А потом тихонько выдохнул, была – не была, и ударил по струнам.
Вообще, если честно, то эта великолепная песня в исполнении мексиканцев из Los Lobos у меня никогда еще хорошо не выходила. Спеть «Cancion Del Mariachi» я пытался неоднократно, но каждый раз друзья добродушно посмеивались и советовали оставить ее Антонио Бандерасу, который просто отлично исполнил ее в «Отчаянном». И я сдался. А вот сейчас просто чувствовал – должно получиться!
Soy un hombre muy honrado, Que me gusta lo major
A mujeres no me faltan, Ni al dinero, ni el amor.
…En mi caballo, Por la sierra yo me voy
Las estrellas у la luna, Ellas me dicen donde voy.
И ведь получилось же! Получилось все: и с мелодией не облажался, и ритм выдержал, и даже в тексте не сбился ни разу. А если где в словах и ошибся, то вряд ли кто тут знает испанский, так что с поправками не полезут. Народ от бешеного напора и эмоциональности мексиканской музыки сначала малость припух. А когда я в последний раз затянул припев, чуть не порвав струны, выдал финальное соло и взвыл, подражая гитаристам-мариачи, словно койот из прерий, так чуть потолок не обрушили восторженными воплями и свистом.
– Вот это да! – Настя смотрела на меня большими восхищенными глазами. – Ну, ты даешь!!!
– Это что, – смахивая выступившие на лбу от напряжения капли пота. – Ты бы видела, как я стреляю!
– Да ну тебя, – звонко расхохоталась она. – Нашел чем хвалиться. А вот спел действительно здорово. Слушай, а чья эта песня и о чем она?
– Песня мексиканская. А о чем… Вот умеете же вы, девушки, вопросы задавать! Я, честно говоря, не уверен, что все слова правильно спел, а то, возможно, чистое «Уно моменто» получилось. А вообще, кажется, она о влюбленном музыканте. Хотя, не факт, я ведь только слова заучивал, а перевода не знаю. Но слово «амор» точно означает «любовь». Так что, выводы делай сама.
– О влюбленном музыканте, говоришь, – глаза девушки загадочно блеснули в полумраке. – Ну-ну. А что за «Уно моменте»?
Вот блин! В который раз убеждаюсь, что язык – мой главный враг. Сколько раз уже зарок себе давал: сначала думать, а уж потом говорить. И один черт опять прокололся! Пришлось на ходу выдумывать историю про то, как давным-давно довелось мне поглядеть старую, задолго до Большой Тьмы снятую комедию, где два героя пели якобы иностранную песню, просто неся под музыку какую-то рифмованную тарабарщину, слегка напоминающую заграничную речь. И даже воспроизвел под гитару пару куплетов. Народ за соседними столиками это дело услыхал, оказалось, что часть слушателей, тех, кто возрастом постарше, ее тоже помнят. Попросили исполнить полностью. Пришлось петь и «Уно моменте», подражая разом и Абдулову, и Фараде. Судя по реакции зала – получилось неплохо.
Одним словом, после такого начала стало понятно, что ничего серьезного сегодня петь уже не получится. Пришлось поднапрячься и одну за другой выдать несколько песен из «пиратского цикла» Владимира Высоцкого, потом «Восьмиклассницу» Цоя, а закончил так вообще «Черным котом». Вот такой я был сегодня романтик. Но публика явно была не против, а главное – не против была Настя.
Взглянув на часы и припомнив серьезное выражение лица Костылева во время нашего последнего разговора, я понял, что, пожалуй, не стоит слишком уж испытывать прочность его терпения. Как ни крути, понять мужика можно, он отец и за дочь свою волнуется. Поэтому, поблагодарив всех за внимание и теплый прием, я вернул Кузьме гитару, и мы с Настей направились в сторону ее дома.
Уже у ворот я снова набрался наглости и чмокнул ее на прощание в щечку. Думаю, мог бы поцеловать и в губы, да и девушка, судя по загадочному мерцанию глаз, была совсем не против, но остановил меня видневшийся за стеклом в темном окне второго этажа квадратный силуэт хозяина дома. Встав по стойке «смирно», я, словно на параде, отсалютовал ему и, четко развернувшись на пятке через левое плечо, строевым шагом, с отмашкой рук и громким топотом, отправился домой. Вот, блин, товарищ капитан, всю концовку хорошего свидания смазал, негодяйская душа!
Когда я вернулся, в «Псарне» по-прежнему было многолюдно. Сославшись на ранний подъем и необходимость хоть немного поспать, я вежливо отказал самым настойчивым «фанатам», желавшим продолжения концерта, выдернул из-за стола допивающего свое пиво Толика и направился наверх.
– Красивая, – глубокомысленно протянул поднимавшийся по лестнице позади меня напарник. – Понятно, почему Ксюха так бесится…
– Стоп! А вот с этого места поподробнее. – Я от удивления чуть о ступеньку не запнулся.
– А чего ж подробнее? – удивился Толя. – Была она тут сегодня вечером. Тебя спрашивала. А когда я сказал, что ты на свидание ушел, так взвилась, будто кошка дикая, чуть не зашипела, и умчалась – аж пыль столбом.
– М-да, – задумчиво протянул, почесывая в затылке, я. – Ну, может, хоть теперь успокоится да отстанет. Хотя то, что обиделась, – это плохо. Не хотел я ее обижать. Вот только как всю эту ситуацию по-мирному разрулить можно было – ума не приложу.
– Точно, – участливо поддакнул Курсант. – Беда с ними, с девками…
– Ладно, кто бы говорил. Тоже мне, великий знаток женской души! – усмехнулся я. – Все, отбой в войсках спецназа! Завтра – по полной программе: и физо, и тактика. Будем сегодняшний прогул отрабатывать.
Ответом мне был только тяжелый протяжный вздох напарника. Видимо, моя идея его не очень вдохновила. Ничего, салага, чем больше ты сейчас потеряешь пота, тем меньше потом – крови. Терпи, Курсант, – атаманом будешь!
Вид у троих моих «подопечных», выстроившихся поутру возле входа в «Псарню», вполне бодрый. Похоже, никто накануне водку особо не пьянствовал, безобразий не нарушал, и выспались все неплохо. Ну, что ж, давайте-ка радости вам на физиономиях малость поубавим.
– Сегодня бежим «червончик», парни, отрабатываем вчерашний прогул.
– Нет, ну зашибись! – ухмыляется Коваль. – Вот начальство пошло: сперва сам эти прогулы назначает, а потом за них же и наказывает! И где в этом мире справедливость?
