Сьюзен (Сюзанн) Коллинз - Рождение огня
Моя рука выдёргивается из проволочной петли, и не успеваю я ухватиться за оперение одной из стрел, как металлический цилиндр с силой врезается мне в голову. Следующее, что я осознаю, — это что лежу на спине среди лиан с невыносимой болью в левом виске. Что-то не так с моими глазами. Я никак не могу их сфокусировать, картина перед моим взором как бы вибрирует, то затуманиваясь, то проясняясь. Пытаюсь из двух плывущих в небе лун сделать одну. Получается плохо. Дышать тоже тяжело, и вскоре становится ясно почему: Джоанна сидит у меня на груди, прижимая мои плечи своими коленями.
Ощущаю удар по своему левому предплечью. Пытаюсь вырваться, но сил не хватает. Джоанна вонзает что-то, думаю, кончик своего ножа, мне в руку, и при этом вращает его, как будто расковыривая рану. Мучительное, страшное ощущение, будто из меня что-то вырывают. По запястью бежит горячая жидкость, заливая ладонь. Джоанна отбрасывает мою руку, и кровь забрызгивает левую половину моего лица.
— Лежи и не дёргайся! — шипит она. Потом я больше не чувствую её веса на своём теле. Я остаюсь одна.
«„Лежи и не дёргайся?“ — повторяю я про себя. — Что… что происходит?» Плотно зажмуриваю глаза, отключая сознание от ненадёжного, неустойчивого внешнего мира. Пытаюсь сообразить, в какую же это я передрягу попала.
Всё, что мне приходит на ум, это слова Джоанны тогда, на берегу, когда она толкнула Люси на песок: «Лежи и не высовывайся, поняла?» Но она не нападала тогда на Люси! Не так, как на меня. Да ведь я же и не Люси. Я-то не Шизик. «Лежи и не высовывайся, поняла?» — эхом раздаётся в моей голове.
Слышны шаги. Две пары ног. Тяжёлые, даже не пытающиеся скрыть своего присутствия.
Голос Брута:
— Она всё равно что мертва! Да где ты там, Энобария! — Ноги утопывают в ночь.
Я мертва? Мои мысли плавают, то погружаясь в глубину бессознательного, то выныривая на поверхность, ищут ответа… Неужто я всё равно что мертва? В моём положении с этим вряд ли можно поспорить. Фактически, мысли в моей бедной голове еле-еле шевелятся. Вот что мне известно: Джоанна напала на меня — заехала мне цилиндром по черепу. Воткнула мне нож в руку, наверно, с целью повредить артерии и вены, но тут появились Брут с Энобарией и помешали ей прикончить меня.
Союз приказал долго жить. Дельф и Джоанна, должно быть, сговорились расправиться с нами сегодня ночью. Вот так и знала, что надо было отколоться от остальных этим утром! Не знаю, на чьей стороне Бити, но я — я превратилась в дичь, на которую полным ходом идёт охота. И Питер тоже.
Питер!
Мои глаза в панике распахиваются. Питер будет ждать у дерева, ничего не подозревая, не ожидая нападения… Да, может, Дельф уже его убил! «Нет!» — шепчу я. Провод был перерезан кем-то из трибутов-профи не так далеко от нас. Дельф с Бити и Питом — они не могут знать, что происходит здесь, внизу. Они, должно быть, только пытаются сообразить, что случилось, почему натяжение провода ослабло и тот даже, возможно, возвратился и ударился о ствол. Вряд ли это может служить сигналом для начала резни, так ведь? Скорее всего, Джоанна просто решила, что пора порвать союз с нами. Убить меня, сбежать от профи. Потом бросить Дельфа в драку, причём чем скорее, тем лучше.
Ну не знаю я, не знаю! Единственное, что я твёрдо осознаю — это то, что мне надо вернуться к Питу и любой ценой не дать ему умереть. Всю мою волю я направляю на то, чтобы сначала сесть, а потом, перебирая руками по стволу стоящего рядом дерева, подняться на ноги. Просто везёт, что мне есть за что ухватиться, потому что джунгли вокруг меня так и раскачиваются туда-сюда. Внезапно я корчусь и меня неудержимо рвёт; извергаю всё, что съела за ужином, давлюсь и тужусь до тех пор, пока в моём нутре не остаётся ни единой устрицы. Потом, дрожа и обливаясь потом, оцениваю состояние своих бренных останков.
Стоит мне поднять свою повреждённую руку, как кровь брызжет мне в лицо, и мир перед глазами снова содрогается. Опять зажмуриваюсь и прислоняюсь к дереву, дожидаясь, когда всё вновь устаканится. После этого делаю несколько осторожных шагов к соседнему дереву, срываю лоскут мха и, стараясь не смотреть на рану, туго обвязываю руку. О, лучше. Совершенно определённо. То есть если не видеть рану, то так лучше. Потом позволяю другой руке ощупать голову. Обнаруживаю там огромную шишку, но крови вытекло не много. Очевидно, у меня есть какие-то внутренние повреждения, но смерть от потери крови мне не грозит. По крайней мере, не голова будет тому виной.
Вытираю ладони мхом. Ну вот. Теперь можно попробовать дрожащей, повреждённой левой рукой поднять лук. Прижимаю паз на конце стрелы к тетиве. И заставляю свои ноги двигаться вверх по склону.
Питер… Моё последнее желание умирающего. Мой обет. Не дать ему погибнуть. И тут меня осеняет: конечно, он жив — ведь пушка-то не стреляла! На сердце у меня становится чуть легче. Может, Джоанна всё же действовала на свой страх и риск, зная, что Дельф тотчас присоединится к ней, как только она ясно выкажет свои намерения. Хотя кто его знает, что происходит между этими двумя подозрительными личностями. Вспоминаю, как он смотрел на неё в ожидании её решения, прежде чем самому поддержать план Бити. Просто их альянс гораздо сильнее любого другого, он основан на годах дружбы или кто там знает, чего ещё… Так что если Джоанна решила расправиться со мной, доверять Дельфу я больше не вправе.
Я прихожу к этому решению за несколько секунд до того, как слышу, что кто-то стремглав несётся вниз по склону, направляясь прямо ко мне. Ни Пит, ни Бити не смогли бы так двигаться. Я ныряю за завесу лиан, и как раз вовремя: мимо пролетает Дельф. Его кожа, намазанная буро-зелёной мазью, придаёт ему сходство с призраком; он с оленьей грацией прыгает сквозь подлесок. Вскоре он добегает до того места, где на меня напала Джоанна, и, должно быть, видит на земле лужу крови. «Джоанна! Кэтнисс!» — взывает он. Я стою не шевелясь, пока он не удаляется в ту сторону, где исчезли Джоанна и профи.
Двигаюсь так быстро, как только можно двигаться, не послав окружающий мир в очередной сумасшедший хоровод. Сердце несётся вскачь, и каждый его удар тупой болью отзывается в голове. Пощёлкивания нехороших насекомых, по всей вероятности, возбуждённых запахом крови, становится всё громче и громче, пока не сливаются в моих ушах в сплошной оглушительный треск. Хотя стой. Может, этот у меня в ушах так звенит? Меня же изо всех сил звезданули по голове, ничего удивительного. Ладно, всё равно до тех пор, пока эти твари не успокоятся, я ничего не выясню. А как только они успокоятся, начнётся пляска молний. Мне нужно двигаться быстрей. Там ждёт меня Пит.
Бум! Выстрел из пушки заставляет меня резко остановиться. Кто-то погиб. При всей царящей вокруг смертоубийственной суматохе это может быть кто угодно. Но кто бы это ни был, я уверена, смерть этого человека развяжет войну всех против всех, там, в ночи. Каждый примется убивать без разбору всех, кто попадётся под руку, и только потом раздумывать, зачем убил. Вынуждаю свои ноги припустить бегом.
Но тут они в чём-то запутываются, и я растягиваюсь на земле. Чувствую, как что-то обвивает моё тело, какие-то тенёта туго стягиваются вокруг меня. Сеть! Наверняка, одна из тех искусно сплетённых сетей, на которые Дельф такой мастер! Он расставил её здесь, чтобы поймать меня, и сейчас, конечно же, ждёт со своим трезубцем где-нибудь поблизости! Некоторое время я мечусь, добиваясь лишь того, что сеть затягивается ещё туже, но тут в лунном свете передо мной мелькает то, что я приняла за сеть. Озадаченная, я поднимаю руку и вижу, что она опутана поблёскивающей золотистой проволокой. Никакая это не сеть, и Дельф тут вообще ни при чём. Это проволока Бити. Я осторожно поднимаюсь на ноги и обнаруживаю, что попалась в беспорядочное сплетение витков провода, прикреплённого к стволу «нашего» дерева — когда его перерезали, он тоже отскочил и весь перепутался. Медленно высвобождаюсь из его объятий, отступаю в сторону, чтобы снова не попасться, и продолжаю бег вверх по склону.
С одной стороны, я на верной дороге, значит, удар по голове не лишил меня чувства направления, не дезориентировал. Это хорошо. С другой стороны, провод напомнил мне, что скоро начнётся свистопляска молний. Всё ешё слышу милых жучков, но не стало ли их кровожадное щёлканье стихать?
Провод сейчас слева, я держусь примерно в метре от него. Он — моя путеводная нить, но на бегу я тщательно слежу за тем, чтобы не прикасаться к нему. Если насекомые и вправду утихают, а первая молния вот-вот ударит в «наше» дерево, то вся её энергия пройдёт по этому проводу и все, кто будет в контакте с ним, умрут на месте.
Наконец, в поле моего зрения оказывается дерево с украшенным золотом стволом. Я замедляю бег, стараясь двигаться украдкой, невидимо и неслышно, да куда там! Счастье ещё, что я вообще могу держаться на ногах. А где же все? Никого. И ни единого признака, что здесь кто-то есть. «Питер?» — негромко зову я. — «Питер?»
