Николай Иванов - Заглянуть в бездну. Сфера 3
Первым стал спускаться Петрович, и Виктор по его уверенным движениям понял, что раньше ему приходилось проделывать такое, вероятно не один раз. Едва бывший боцман коснулся земли, Виктор кивнул Тимуру:
– Давай! – ободрил, кивнув вниз. – Тут не высоко!
Тимур осторожно выглянул, схватился за скобу, и с невозмутимым видом, нащупав перекладину, скользнул вниз, быстро оказавшись на траве.
– Счастливо, ребята! – пожал Виктор руку летчику и неуклюже выбрался наружу, далее прошло более или менее нормально, конечно смотря, на чей взгляд.
Не успела втянуться лестница внутрь, как вертолет ушел вверх и продолжил путь.
Слова летчиков о специфике этого варианта нашли свое подтверждение, как только они подошли к ближайшей постройке. Около нее сидели прямо на земле и стояли, примерно в одинаковой степени подпития, человек двадцать лесозаготовителей. Так, по крайней мере, можно было понять из их бессвязного громкого разговора. Нормальные слова были исключением, а степень подпития, на взгляд Виктора, была изрядной, поведение же мрачно-агрессивным. Между ними то и дело возникали словесные перепалки по всякому мелочному поводу.
– Виктор! Тимур! – шепнул Петрович. – Себя ставить надо сразу! Ехать часов десять, так что времени, чтобы избежать выяснений, слишком много! Вы не вмешивайтесь, подстраховывайте! Только действовать жестко! – напомнил. – Как там…
Предупредил он вовремя. От галдевшей своры отделились двое рослых верзил. Подошли, что-то скрывая в рукавах неопрятных курток, уперлись мутными глазами в пришедших с неба незнакомцев. Долго молчали.
– Что? Плохо видишь? Очки что ли дать! – громко, что бы слышали все, проговорил Петрович, хищно улыбаясь во весь рот, шагнул к ним навстречу. – Или на голову слаб? Плохо соображаешь? Так я прочищу? – он точно оценил их возможности и скрытое в одежде оружие.
Верзилы надолго зависли, вероятно, еще не достигли нужной кондиции. От своры отделились еще двое. Петрович определил их как вожаки и у него в руке незаметно появился штык-нож. Виктор нащупал рукой пистолет. Тоже проделал Тимур, к тому же у него в руке блеснул нож. Дуэт направился к Петровичу, причем один сразу же постарался оказаться у него за спиной, чему помешал Виктор, став на пути, поигрывая поднятым с земли длинным болтом.
– Ты кто? – выпустил облако алкоголя тот, что остановился перед Петровичем.
– Проверяльщик билетов! – спокойно произнес Петрович, шагнул навстречу, мгновенным движением взял левой рукой верзилу за грудки, второй сковал руку, скользнувшую в карман, резко повернулся, умело прикрывшись им от первых двух. – Покажи билет, пока я добрый! – неуловимым движением перехватил руку противника и что-то сделал. Раздался звериный крик. Петрович провел бросок, верзила, крича еще сильнее, взвился вверх и грохнулся на землю. Второй отвлеченный небывалым зрелищем пропустил удар болтом в висок и грохнулся не столь театрально, подняв облако пыли. Из его руки выпала длинная заточка. Первые два дернулись было к боцману, но путь им преградил Тимур, поиграл перед ними ножом, более похожим на кинжал. Проговорил с южным акцентом, кровожадно ухмыляясь во весь рот:
– Мало рэзат хочу! – взмахнул сталью. – Очен хочу! – сделал неожиданный выпад, и рукав одного верзилы затрещал, опушился вылезшим из разреза утеплителем. – Тимур довольно расхохотался, произнес какую-то фразу на своем языке. Сделал шаг к противникам, но верзилы медленно попятились к своим, растворились в серой стаи. К замершей толпе подошел Петрович, хмуро оглядел злобные, ничего не понимающие физиономии, проговорил, повторив фразу из известного кинофильма, надеясь, что им он тоже известен:
– У них не было билетов! – кивнул на распростертые тела, медленно обвел взглядом стаю прищуренными глазами, проговорил, явно провоцируя их. – Кто хочет показать билет?
– Щас! Щас я покажу тебе билет! – от стаи отделился двухметровый верзила, в руке у него блестел нож.
Петрович быстро сбросил рюкзак, из рукава куртки возник штык-нож.
– Вот сейчас и проверим, товарищ дорогой, какой у тебя билет! – издевательски произнес Петрович, он знал, как можно вывести из себя подобных.
Верзила, заметив в руке противника не шуточное оружие, тем не менее, отступать не собирался, да ему потом этого не простили бы. Этого же добивался и Петрович.
– Как тебя звать, болезный? – тепло поинтересовался бывший боцман.
Верзила опешил.
– А тебе зачем?
– Как, зачем? – искренне удивился боцман. – А хоронить-то безымянного как? Не по-христиански, это! Ты, что не знаешь, как хоронят? – закончил жестко, зло, тоном, не оставляющим надежды. – Сейчас узнаешь!
Бой длился менее минуты. Одно дело наносить удары парализованной страхом жертве в темном подъезде и совсем иное попасть на расчетливого профессионала, не знающего, если это не обходимо, – пощады. Вот с таким профессионалом, на свою беду сегодня встретился верзила. Подловленный на ложном выпаде он получил удар в живот, как понял Виктор, вероятно, поняло и окружение верзилы, Петрович сделал это тоже умышленно, так больнее и крика будет больше, а значит и воздействия на психику врагов больше. Как, говориться ничего личного, только голый расчет. Повезет, выживет. Противник с протяжным криком упал и, катаясь по земле, оглашал небо стонами. Петрович, не сводя глаз с замершей в оцепенении стаи, подошел к раненому, наступил на шею ногой и аккуратно вытер окровавленное лезвие о его замызганную куртку, проверил блеск стали, театральным движением вытер еще раз. За все это время раненый не проронил ни звука и ни разу не дернулся. Поигрывая смертоносным штыком, подошел к стае ближе. Проговорил жутким голосом, приторно улыбаясь:
– У кого еще проверить билет? – взглядом матерого убийцы медленно обвел оцепеневших хищников, мгновенным движением вырвал из кучи одного, встряхнул, как куклу, оттащил в сторону. – Молчание, знак согласия! – провозгласил он истину. – Начнем с тебя! – жертва абсолютно потеряла волю к сопротивлению, загипнотизированная смертоносно сверкающей сталью клинка и холодным взглядом палача.
Разыграть, то ли трагедию, то ли комедию, Петровичу не дал гудок приближающегося поезда. Бывший боцман с искренним сожалением посмотрел на сбившихся в кучу бывших уголовников, отшвырнул от себя схваченного. Плотоядно улыбнулся, одновременно вытаскивая и взводя пистолет, заметил, что почти синхронно это сделали и его друзья, проговорил разочарованно:
– Придется ускорить процесс! – прицелился в ближайшего хищника, но стая в одно мгновение, перестала быть единым целым, превратилась в паническую толпу и бросилась в разные стороны…
К посадке в поезд никто кроме них не вышел. В окнах первого и третьего вагонов виднелись редкие пассажиры, а вот в среднем окна были пусты. Туда они и направились. Дверь в вагон была закрыта. Петрович начал стучать не жалея сил. Дверь, наконец, открылась, из нее выглянул хамоватый парнишка, за ним маячил еще один, крупный, мордатый парень. Оба курили, увидев подошедших пассажиров, хамоватый высунулся из вагона.
– Мест нет, дядя! Проходи дальше! – проговорил он с издевкой, пустил густую струю дыма в лицо бывшему боцману.
Петрович молча нанес короткий удар в солнечное сплетение хаму, когда тот согнулся от боли, схватил за воротник и выбросил из тамбура наружу, взялся за поручни, предупредил мордатого:
– Не загораживай проход и приготовь билет! – не теряя темпа, вскочил в тамбур, где его попытался ударить пришедший в себя второй противник. Петрович перехватил удар, сделал поворот и вместе воем боли выбросил его наружу, заглянул в салон вагона.
– Свободно! Заходи! – нарочито громко сказал он друзьям и уверенно пошел по проходу.
Виктор зашел в тамбур последним, бросил взгляд на корчащихся от боли «проводников», закрыл за собой дверь и повернул блокировку замка, к счастью она работала. Из вагона доносились звуки потасовки, и он бросился на помощь. В это время состав тронулся.
Неожиданное появление Петровича и чуть позже Тимура испортило прекрасное настроение четырем мужикам, азартно играющим в очко, причем один, весь в татуировках, был в трусах и сапогах. На скамье, рядом с разложенной на газете закуской и несколькими бутылками водки, лежала груда одежды и не только его. Второй, так же обильно разрисованный, был на половину голый, третий уже успел расстаться с рубашкой, смятая майка была перекинута через плечо.
– Что, в баню собрались? – недовольно произнес Петрович, оглядывая сборище. – Карты, барахло забирайте и на выход! – скомандовал он непререкаемым тоном.
Наступила тишина. Мужики с трудом оторвались от карт, тупо уставились на Петровича. До одного стал доходить смысл сказанного неизвестным.
