Виталий Романов - Чужие в доме
— Рэчел, не волнуйтесь! — мягко сказал Павел, доставая пухлый, увесистый сверток с галактическими кредитками. — Понимаете, мы не грузовая компания. И никаких претензий у Надзора к вам нет. Мы знаем, что Алекс Болдуин умер как герой, пытаясь спасти корабль и Лауру. Просто… просто перед ним был очень трудный выбор. Но он боролся до конца.
Женщина недоверчиво смотрела в глаза офицера «двойки». Лишь когда Мареш шагнул вперед и положил пачки денег на стол, Рэчел дрогнула и заплакала.
— Правда? — спросила она, вытирая слезы. — Вы… вы извините меня. Я сейчас… Все соседи отвернулись от нас, в меня тыкают пальцем. Говорят — жена предателя. А Алекс… он не мог, понимаете? Не мог! Я же знаю!
— Конечно не мог! — уверенно сказал Мареш и вдруг растерянно взглянул на Рама Митревски, молчаливо стоявшего рядом. — Мы вот… Рэчел… привезли деньги.
Женщина недоуменно покосилась на пачки:
— За что?
— Да ни за что! — с ожесточением ответил офицер «двойки» и быстро-быстро начал говорить: — Почему надо за что-то?! Дети остались без отца, грузовая компания лишила вас пенсии. Мы просто привезли столько, сколько необходимо, чтобы вырастить дочерей. Поставить их на ноги. Дать образование. Поверьте, Рэчел, того, что лежит на столе, достаточно.
— Спасибо! — прошептала женщина, вытирая слезы. — Теперь я понимаю, из-за чего вы не хотели беседовать на улице.
— Естественно! — подтвердил Мареш. — Соседям лучше не знать про деньги. Правда, лучше не знать… Сохраните это в тайне.
— Значит, я не смогу им сказать, что офицеры Звездного Надзора были у меня, что мой муж не предатель?
— Скажите! — разрешил Мареш. — Обязательно скажите. Сошлитесь на меня. Только про деньги молчите.
— Я не знаю вашего имени. — Рэчел молитвенно сложила руки на груди.
— Павел, — смешался офицер «двойки». — Подполковник Павел Мареш, второй отдел Звездного Надзора. Вот вам карта с моими данными.
— Павел. — Женщина посмотрела на него, потом на безмолвствовавшего Рама. — Скажите, Алекс действительно умер как герой?
Подполковник вздрогнул, но не отвел взгляда.
— Да! — коротко ответил Мареш. — Ваш муж сделал все, что было в его силах. И даже больше. Он был настоящий мужик.
— Спасибо! — Рэчел тряхнула головой, стараясь остановить вновь покатившиеся слезы.
Кто-то осторожно подергал Рама Митревски за палец.
— Дядя! — услышал капитан тихий детский голос. — Дядя, ты с папой летаешь? Когда он вернется?
Рам обернулся и увидел девчушку лет пяти, стоявшую у него за спиной. Глаза малышки были широко распахнуты от страха и любопытства. Скорее всего, она долго боролась с собой, прежде чем решилась подойти к незнакомцам. И только увидев, что мать спокойно беседует с чужаками, обратилась к Раму.
— Поговорите с ней! — едва слышно прошептала Рэчел. — Поговорите с ней… Пожалуйста! Она молчала с тех пор, как нас захватили бандиты…
Митревски осторожно, медленно повернулся лицом к девочке, присел на корточки, взял малышку за руки.
— Меня зовут Рам, — с трудом сказал он. Горло вдруг пересохло, в нем застрял комок, и говорить стало очень трудно. — Мама называла Раминто. Очень давно… А как тебя зовут, красавица?
— Алисия, — ответила девочка и снова ухватилась за палец капитана Митревски. — Так что, ты летаешь с папой? Когда он вернется домой?
— Скоро! — ответил капитан, невольно моргая глазами. — Он обязательно вернется к тебе, Алисия! Честное слово. Просто… просто ему дали очень ценный груз, понимаешь? Его надо везти аккуратно, не торопясь, чтоб не разбить.
— А когда папа освободится, он прилетит обратно и привезет нам подарки? — спросила девочка и вдруг улыбнулась.
— Обязательно! — мягко сказал Мареш. — Он непременно пришлет тебе кучу подарков. Даже раньше, чем прилетит сам. И тебе, и твоей сестренке…
К флаеру возвращались молча. Павел Мареш шагал спереди, по-прежнему не считая нужным что-либо объяснять. Рам плелся следом, ему было не по себе. Какие-либо комментарии уже не требовались. Перед глазами снова и снова возникало лицо девочки: «Дядя, ты с папой летаешь? Когда он вернется?!»
Уже в подъемнике, когда «Малыш» откинул люк грузового трюма, Митревски не выдержал и шумно вздохнул.
— Да-а-а, — протянул офицер «двойки», — такие вот дела, капитан…
В рубку залезли молча.
— Куда? — коротко спросил Пират, готовя корабль к старту.
Он догадывался, что будет дальше. Вдове Алекса Болдуина переправили часть денег, которые достали из тайника. Значит, впереди было еще несколько точек. Рам понимал, что еще два корабля Надзора в это время точно так же движутся по своим маршрутам, оставляя доли чьего-то богатства в домах, которые посетила Смерть.
— На Тенету, — вздохнув, сказал подполковник. — К Джоанне и Майклу Филлз.
— Филлз? — тупо переспросил Митревски, пытаясь вспомнить, почему ему знакома эта фамилия.
— Это родители Маргарет Филлз, секретарши Антонио Фонетти, — пояснил Мареш, видя, что Рам морщит лоб, напрягая память.
— Мы передадим деньги родителям этой… — Митревски запнулся, стараясь подобрать слово, — подстилки?! Она спала с Фонетти, она…
— Стоп! — оборвал Мареш. — Как ты еще молод, капитан!
— Да-а-а, — разозлился Пират. — Конечно я молод! Так в чем же тут смысл? Я понимаю, когда мы передаем деньги семье командира грузового судна. Тем более что компания, где работал Алекс Болдуин, лишила его родственников пенсии. А вот зачем платить той, что легла под бандита…
— У тебя есть брат или сестра? — резко оборвал его офицер «двойки» и вдруг запнулся, сообразив, что ляпнул глупость. Он вспомнил биографию Рама Митревски, вспомнил о том, что капитан остался без отца и матери еще ребенком. И никаких братьев или сестер у него быть не могло. Родители не успели.
Рам моментально замкнулся, ушел в себя.
— Прости, капитан! — Особист положил руку на плечо Митревски. — Ей-богу, дурканул! Прости! Не серчай… Давай лучше отвечу на твой вопрос. В общем, суть такова. Все, что мы сейчас делаем, мы делаем не только для людей, но и для себя. Понимаешь? Тебе никогда не приходилось мучиться от осознания того, что ты мог спасти человека и не спас? Что, по сути, отправил кого-то на смерть? А ты живешь, зная, что мог бы… Да вот не получилось! Так и здесь… Понимаешь, у Маргарет Филлз есть брат, Роберт. Старше ее на год. Пять лет назад он неудачно упал — сложный перелом бедра. Плохо срослось. С тех пор передвигается только на костылях или в инвалидной коляске. Все эти годы родители безуспешно пытались накопить сумму денег, которая необходима на операцию. Не смогли.
Рам, убрав руки с пульта, внимательно слушал.
— Понимаешь?! — вдруг закричал офицер «двойки». — Наши вонючие законы таковы, что человек никому не нужен! Никому не нужен! Власти не в состоянии помочь семье, не выделяют средств из бюджета. Потому что там, наверху, сидят такие, как Хитроу. Им плевать на стариков, на инвалидов, на детей, им важны только рейтинги, цифры, показатели. Это идиотизм! Та система, что построена, — не для людей. Она против людей! И, когда у кого-то случается беда, никто не придет на помощь! Никто! Вспомни Фридриха Лемке, командира группы, что захватила тебя и Дженифер. Если бы Лемке, боевому офицеру спецподразделения, оставшемуся инвалидом, дали нормальную пенсию, пошел бы он на поклон к Хитроу? Нет! Просто мужик озлобился на весь мир… Вот и девчонка, видя, что родители из сил выбиваются, но не могут собрать средства на дорогостоящую операцию, легла под преуспевающего бизнесмена. Да, легла! Понимаешь? Она не знала, кто такой Фонетти. Не представляла, что это за человек. Но готова была все терпеть ради брата. Ради брата!
— Хорошо! Хорошо! — пробормотал Митревски, видя, что глаза спутника стали шальными, просто безумными.
Но офицер «двойки» не слышал его.
— А мы, понимаешь, мы отпустили ее! Мы отпустили девчонку! Как идиоты… Поговорили с ней, все проверили, вживили датчик, так, на всякий случай. И отпустили. Она ничего не знала. Но Хитроу было плевать на это… Так вот, капитан! Труп Маргарет отыскали в лесу, в канаве. Понимаешь? Я своими руками подписал ей пропуск… Мы отпустили. Тебе доводилось проходить через такое? Когда ты мог бы задержать, остановить, изменить жизнь… Направить в другую колею… Предвидеть. Им же просто не хватало денег, дали б раньше… Не вышло! Нет молодой девушки. Изуродованный труп в лесу. Вот и конец всему!
— Полетели! — сказал Митревски, чувствуя, что настроение ухудшается с каждой минутой.
Раньше капитан никогда не думал о том, какие законы установлены в МегаСоюзе. Он учился в кадетском корпусе, в офицерской школе, он получал приказы и старался как можно лучше выполнять их. А теперь, впервые за много лет, он смотрел на мир, смотрел как человек, а не как бездушная машина, подчиняющаяся приказам. И мир нравился ему все меньше и меньше.
