Алексей Куликов - Дорога к дому (СИ)
«Следящий» молчал. Сколько бы Безымянный ни пытался обнаружить хоть какое-то присутствие жизни поблизости — всё было тщетно. При всей многочисленности населения инстайта, комплекс был на удивление безлюден… Человек знал почему, знал, отчего медальон «молчит», и гнал от себя прочь даже тени мыслей об этом, потому как собранная им за минувшие дни информация об обитателях лаборатории была поистине отвратительной. И на редкость пугающей…
Знакомая волна дурнотного жара, зародившегося в самом низу живота, медленно, но неотвратимо, поднималась вверх. «Наконец-то…» О Предки! До чего же он докатился, если даже пробуждение яда в крови вызывает не отвращение или страх, а надежду?! Надежду на успокоение, забытьё — пусть недолгое, фальшивое, но такое желанное. Что угодно, лишь бы уснуть, отключиться и хоть несколько часов не думать, не видеть, не слышать… Но нет, нет, не сейчас! Нельзя!
Безымянный вышел из своего подобия медитативного транса, осторожно разгреб тряпьё и вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой шприц с крохотной иглой. Сняв предохранительный колпачок, он поднёс шприц к предплечью и сделал инъекцию прямо сквозь одежду. Озноб пришел на смену жару, заставляя ощущать катящиеся по лицу капли пота, словно крошечные кристаллики льда; в голове воцарилась звенящая пустота, не хотелось ни думать, ни действовать — сжаться в комочек и спать, спать… Нет, нельзя!..
Он очнулся оттого, что кто-то настойчиво теребил его за плечо.
«Ну что ещё», — успел подумать про себя Александер, прежде чем мысли о том, где именно он находится, вернули его в реальность. Вскинувшись, он схватил разбудившую его ладонь, левой рукой вытащил мономолекулярный резак и…
— Ты что, совсем рехнулся? — взвизгнул Ноби, безуспешно пытаясь выдернуть свою лапку из костоломного захвата и одновременно стараясь не сильно шевелиться, так как возле самого его горла сверкало острейшее лезвие боевого ножа, доставшегося Безымянному от щедрот техников взамен оставленного в хоттоле Штормскальма. — Это же я!
— Прости… — человек некоторое время смотрел прямо в глаза бесёнка — расширенные и испуганные. — Прости, приятель, — повторил он и лишь потом разжал ладонь, позволяя Ноби вырваться и отлететь подальше: нож продолжал оставаться в его руке, он просто забыл о нём! — Что-то я какой-то нервный…
Человек усмехнулся и убрал клинок, предварительно дезактивировав режущую кромку мономолекуляра.
— А то я не заметил! — прошипел Ноби, бережно потирая пострадавшую лапку. — Ты же совсем тронулся в этом гадюшнике! Если бы не я, тебя бы уже давно поймали и поджарили, а ты вместо благодарности чуть меня не зарезал! Ты, неблагодарный, себялюбивый…
Чувствуя, что непосредственная угроза миновала, Ноби вновь стал собой, и воспоследовавшая за этим истерика, выданная по всем правилам сценического искусства, стала тому прямым подтверждением. Впрочем, в его словах присутствовало немало правды: Безымянный и впрямь был весь на нервах, да и в отношении своей ценности как разведчика Ноби почти не преувеличивал: без маленького и пронырливого бесёнка человеку пришлось бы куда как сложнее в этом, будь он трижды проклят, инстайте — больше похожем на лабиринт, чем на комплекс!
— Ты разбудил меня, только для того чтобы высказаться, или были иные причины? — дождавшись паузы в монологе приятеля, поинтересовался Александер.
— Что? — сбитый с мысли бесёнок уставился на человека непонимающим взглядом
Некоторое время Ноби соображал: вначале — уясняя вопрос, потом — решая, продолжать ли скандал или выдать свои новости. Наконец он пришел к заключению, что второй вариант предпочтительнее:
— Я нашел! — когда возникала необходимость выбирать между самовосхвалением и скандалом, Ноби неизменно выбирал первое. Если и была у бесов черта характера, по силе превосходившая их извечное недовольство всем и вся, — это, без сомнения, был эгоизм! — Я так долго, так тщательно всё исследовал и изучал, перенес такие муки и горести, столько раз рисковал жизнью и здоровьем… а сколько раз мне только чудом, только благодаря моей невероятной находчивости и осмотрительности, моему выдающемуся таланту избегать опасности и кровожадных врагов!..
— Суффо? — перебил Ноби Безымянный, даже не став иронизировать на тему «героических» подвигов бесёнка, настолько важной казалась информация, доставленная им. — Ты нашел фассора?
— Уммм… — замялся тот от поставленного напрямик вопроса, — не совсем.
Безымянный вздохнул. Вслух. И довольно громко.
— Тогда что же ты нашел, о доблестный первопроходец? Неохраняемую кухню? Чистую уборную? — человек не скрывал своего разочарования.
— Вот раз ты так, — взъярился Ноби, — вообще ничего говорить не стану. Эгоистичный, бессердечный, жестокий…
— Хватит! — резко, куда более резко, чем он сам ожидал, оборвал его человек.
И — о диво! — бесёнок послушался, смолкнув на полуслове, только обиженно надул щёчки.
— Говори толком: что ты нашел?
— Безопасный, неохраняемый спуск на двадцать третий уровень, — отбросив привычное нытьё и жалобы на грубости «своего» человека, отозвался бес. — Он не очень широкий, но ты пройдёшь…
Безымянный резко выпрямился на своём лежаке, чуть не стукнувшись при этом об низкий свод верхней полки.
— Ты уверен? — не столько сомневаясь в словах приятеля, сколько давая себе время осмыслить всю важность новости, спросил он.
А новость была действительно потрясающей! За все минувшие дни ему так ни разу и не удалось спуститься ниже десятого этажа — все пути оказались непроходимыми: воздушные шахты, обнаруженные Ноби, были либо слишком узкими, либо ненадежны — как клятва Полуживого, а лестницы и лифты… что ж, Безымянный знал множество других способов покончить жизнь самоубийством — не таких ужасных. Нет, дело было вовсе не в системе безопасности, — как это ни удивительно, но техники Суффо проявляли удивительную беспечность в этом плане: ни кодовых замков на дверях, ни систем активного вооружения, ни каких-либо контрольных пунктов, как в лаборатории Сикуро — ничего этого не было и в помине! Создавалось ощущение, что в инстайте 212 совершенно не боятся проникновения извне. Была только одна сложность: весь комплекс был буквально нашпигован камерами наблюдения, напичкан ими словно утка — изюмом! Редкий развилок коридора обходился без камер, а уж лестничные площадки — те и вовсе были под постоянным наблюдением. Так что Безымянному, в его явно не инстайтском облачении, нечего было и думать про спуск вниз — опознают и схватят быстрее, чем он успеет досчитать до двух! Конечно, он мог попытаться раздобыть одежду более подходящую, такую, в какой ходит большинство здешних обитателей, но, увы, и здесь удача отвернулась от него. Все десять доступных ему уровней оказались частью жилого блока инстайта и здесь всё время, вне зависимости от времени суток, было очень многолюдно: повсюду носились дети, взрослые техники занимались обыденными делами, встречались даже животные — собаки в основном, а Безымянный не очень любил собак и те отвечали ему полной взаимностью, — а ещё были эти чудища, о которых упоминал Ноби. Нет, работать скрытно в таких условиях совершенно невозможно, нечего даже пытаться. Конечно, можно было отправить за одеждой бесенка и Александер даже пробовал так поступить, но результата, увы, не было. Вернее, он оказался совсем не таким, как хотелось: две пары детских рубашек, бледно-розовый женский жилет, зимняя куртка на меху и ещё целая куча самой разной, но совершенно не подходившей человеку одежды скопилось за время экспедиций Ноби и лежали теперь на верхней полке одного из стеллажей, укрытые от глаз. Ноби нельзя было винить в провале — как и любой бес, чёрт или гремлин, он совершенно не разбирался в людях и их понятиях. Он мог почти мгновенно оценить качество и ценность драгоценного камня, понять назначение плетения или просто по запаху определить полный состав гастрономического изыска, но если дело касалось чего-то ещё, чего-то, вполне привычного для человека — например, одежды — тут уж бесёнок явно оказывался не в своей вотчине. Потому, после восьмого безрезультатного похода за одеждой, Безымянный решил прекратить попытки и заставил бесенка искать путь вниз. Нужно было любым возможным способом спуститься ниже, туда, где шла «настоящая» жизнь комплекса: в лаборатории и производственные уровни. Только там у Александера появилась бы возможность потихоньку раздобыть одежду и начать скрытное исследование инстайта. Но именно такой возможности до сей поры у него и не было. Теперь же…
— Конечно, уверен! — от осознания собственной важности, Ноби даже не возмутился недоверием человека. — Я нашел её совершенно случайно, эту шахту. Собственно, я не то чтобы специально искал… — Безымянный догадался, что хитрован-бесёнок вынюхивал нечто совершенно иное, и, если судить по слегка округлившемуся брюшку приятеля, его давешнее предположение о неохраняемой кухне было недалеко от действительности. — Просто там, где я был до этого, — Ноби старательно смотрел в сторону, пытаясь не встречаться глазами с Безымянным, — внезапно появилась парочка этих жутких, отвратительных, ужасных…
