Федор Березин - Создатель черного корабля
Так что можно констатировать, если бы гарнизонный фельдшер, сан-капрал По-Варак провел свои анализы более тщательно, пропаганд-лейтенанта вполне бы получилось перевести из графы «пропавшие без вести» в графу «съеденные боевыми товарищами собственного гарнизона»… Нет, разумеется, такой графы в журнале «личного состава» не присутствовало. Там наличествовала более строгая – «погиб при исполнении боевого задачи». Товарищи же по службе еще долго вспоминали Доперо-Пета, как прямым, так и косвенным образом. Это в смысле, когда кто-то из участников пиршества вздыхал, что хорошо бы пробраться к берегу и порыбачить на столь вкусную рыбу Му-Му.
Как ни странно, не менее часто пропаганд-лейтенанта вспоминали и в племени Самой Высокой земли – обычно когда свербение в горле и желудке доставало особо сильно. Кстати, очень косвенным образом его припоминали даже на никогда не посещаемым им острове Самой Длинной земли, ибо в процессе развития торгово-товарных отношений, одна из банок с волшебным, экономящем пищу зельем добралась даже туда. Ее удалось обменять на пятьдесят килограммов съедобных корешков кустарника Ча-Ра.
Ну, а на вершине Осевого Пика весь расход давешней смазки провели по пункту «полуцикловые регламентные работы». Росписи всех ответственных лиц наличествовали. И между прочим, в момент чирканья по бумаги им совсем не икнулось.
57. Развалины
Стоило ли забираться так высоко, дабы убедиться в том, что можно было представить и без альпинизма? – размышлял Стат Косакри, разглядывая остов брашской станции слежения. – С другой стороны, способно ли сознание представить все окружающее с такими подробностями без прогулки? Понятно, что сама эта прогулка, сбитое дыхание, дрожь в ногах, и прочие составляющие – виртуальное полотно. Но что же делать, если внутреннее творчество может развиваться только по определенной схеме? Только вот так – ступенчато, последовательно наращивая детализацию. И значит, пользуемся тем, что есть. Не присутствует тут, к сожалению, того что напредставлялось заблаговременно, в виде обеленных, обклеенных трухлявой одеждой, скелетов; рассыпанных по пыльным столам костяшек пальцев, с застрявшими среди фаланг связками ключей от секретнейших сейфов; таких же пыльных, но со все еще бессмысленно мерцающими экранами, пультов; этих самых, тронутых ржавчиной, неподъемных сейфов, с помещенными внутри… Нет, не слитками золота, разумеется. Но кое-чем, в некотором роде, более интересным – тетрадями-дневниками. А там внутри, естественно, сухим языком и неразборчивым почерком местного брашского начальника описаны все стадии угасания жизни и служебного рвения на этом удаленном военном объекте. О том, как вначале о здешнем гарнизоне забыли в штабах далекой родины, и пришлось переходить на самообеспечение по многим пунктам, в первую очередь в пище. О том, как безуспешно взывали о помощи с радиостанции, со все более и более садящимися батареями. О том, как расстреливались заряды иглометов при ночных атаках: вначале без счета, позже, со все большей оглядкой, теперь уже не всегда на шорох, а только на четкую фигуру в перекрестии. Потом кончилось и это… Нет не фигуры в прорезе прицела – иглы и газ в десятиствольном оружии.
А вообще-то, требуются ли для представления всего этого какие-то засекреченные дневники? Небольшая промежуточная ступень из поблекших закорючек? Логика воображения достаточно дееспособна и без этого. Что там особого представлять?
Наверняка вначале все было весело. Здесь, в выдолбленной в скале нише, консервов на четверть цикла вперед, там, на материке, консервация денежного довольствия до благостных времен с ежемесячным пополнением. Ибо рано или поздно, когда на Статор пожалует смена, получится, добравшись до суши, вволю покуражиться, какое-то время позволив себе питаться деликатесами. Однако это ожидало в далеком будущем, а сейчас требовалось тянуть лямку повседневной службы. Для обслуживающего персонала РЛС она заключалась в непрерывном слежении за небом, и в поддержании техники в исправном состоянии. Очень вероятно, по штабным расчетам, все должно было достаточно долго оставаться «на мази».
Но ладно, то все дела неопределенного, но все же не слишком дальнего прошлого. А вот что там вдалеке, в глубине пропасти канувших эпох?
В голову лезла всякая забавная всячина. Например, а что если встать с определенной стороны, вот например с севера от этих каменных монолитов, и посмотреть на мир поверх развалин? Вдруг, вот те, когда-то наверное заостренные, а сейчас туповатые булыжники, совпадут своим краем с местоположением закатывающегося за горизонт Гиганта Эрр и Звезды Матери? И даже если не совпадут, что с того? Может, совпадут завтра, или через цикл. Хотя пожалуй, тут уже подгонка результата под теорию – нехорошо.
Или вот даже так. Как тогда высказался Рикулло Эвам-Ну? Возможно, они молятся каким-нибудь монстрам, типа медуз? А почему бы не представить, что эта «опрокинутая чаша» (ведь вполне допустимо озаглавить так нишу между камней) представляет собой стилизованное изображение той самой мифической медузы. Щупальца конечно поопточились ветрами, а может даже течениями. Кто знает, когда сотворена эта «медуза», сколько циклолетий минуло с тех времен и сколько раз суша покорялась морю и обнажалась вновь? Или вдруг тут послание из времен отгороженных вспышкой звездных исполинов? Но разве существовал тогда человек? Да, но ведь здесь и памятник вовсе даже не человеку.
Но есть ли смысл представлять непредставимое? Гораздо проще продумать столкновение культур произошедшее здесь совершенно недавно, прямо секунды назад, если соизмерять относительно нестабильных периодов Звездных Переходов.
58. Гарнизонные байки
Майор-целевик Сун-Беддоро
Итак в день пришествия катаклизма брашский гарнизон острова Статор остался без собственного синоптика. Весьма маловероятно, что его наличие повлияло бы на ситуацию хоть в каком-нибудь смысле, однако прискорбный факт надо констатировать. От пропагандиста, выполняющего в параллель, еще кучу обязанностей, в том числе и слежение за погодой, особого толку быть не могло. Но вряд ли бы разрешил ситуацию и настоящий дипломированный климатолог. Весьма возможно, используй он достаточно новое оборудование, геодезические шары и прочую амуницию, у него получилось бы добыть в последний момент ошарашивающие специалиста сведения. Однако каким образом он бы сумел их правильно истолковать, не располагая ни теорией, ни хотя бы гипотезой нового явления? И даже если так, то есть в случае присутствия на объекте «Океанский дозор» гения климатологии, что с того? Если бы связь с Брашпутидой и наличествовала, кто бы поверил какому-то младшему, да даже и старшему, офицеру настолько, что срочным образом выслал бы на остров «спасатель-тянитолкай»? Да и каким образом эти «тянитолкаи» успели бы попасть в место назначения? Ведь это вовсе не законсервированные «для настоящего дела» реактивные самолеты. В лучшем варианте, прибывшие в точку трагедии дирижабли стали бы свидетелями небывалого явления. Однако ведь и без того, странным образом оказавшийся в акватории летающий поисковик подводных лодок наблюдал какие-то несуразности со стоячей водяной горой. И что? Кто в научном мире, а тем более в военном, поверил? Хотя как раз в военном, пусть подспудно, но поверили. Ведь действительно, более никогда после, на расположенном в магнитном полюсе планеты архипелаге не пытались организовать постоянную гарнизонную службу. Само собой понятно, для этого не наличествовало финансовых и экономических возможностей – все поглощали более требуемые в настоящий момент цели – но все же…
Так что история гибели остатков последнего гарнизона Статора навсегда осталась тайной для остального мира, так сказать, «вещью в себе».
А майор-целевик Сун-Беддоро проснулся раньше обычного. Проснулся в страшном беспокойстве. Взбудоражившие организм сны он припомнить абсолютно не мог, однако когда живешь на территории племени людоедов пол цикла кряду, начинаешь верить предчувствиям и всему такому прочему. Посему первое, что сделал майор, еще до включения света, это дернул к себе возлежащий за надувной подушкой тяжелый пехотный игломет: после значительного сокращения количества личного состава подобного оружия стало хватать на всех. Затем майор весьма ловко для своих лет скатился с койки на пол. Между прочим, проделал такое он почти абсолютно бесшумно – сказывалась практика. Только теперь он решился окликнуть должного дежурить поблизости часового.
– Кто на посту!
– Я, капрал Бибит, майор! – отозвался достаточно испуганный голос.
– Все нормально, Бибит?
– Да, то есть…
– Что «то есть»?
– Просто отдыхающий личный состав ведет себя беспокойно.
– Да? – несколько удивился Сун-Беддоро, ибо насколько он ведал, среди рядового личного состава было совсем не принято выдавать начальству шалости друг друга. – И в чем это проявляется, капрал?
