Игорь Поль - Путешествие идиота (Ангел-Хранитель 2)
«Рекомендации: необходим заложник. Сохранить жизнь офицера», – бубнит Триста двадцатый.
«Понял…»
Оставшиеся в живых кромсают ножами раненых солдат. Тут все – воины, женщины, дети. Через минуту никто в черной форме больше не похож на человека. Развороченные, исходящие кровью груды мяса. Я держу подобранную винтовку у головы стоящего на коленях офицера. Кровь из разбитого рта течет у него по подбородку. Пинком отбрасываю яростного мальчишку, что бросается с ножом на единственного оставшегося в живых.
– Этого надо оставить! Драгомир! Этого – оставить! Не трогать! Иначе деревню сожгут!
Драгомир сумрачно кивает. Заслоняет офицера собой. Двое воинов помогают ему. Кругом бедлам. Крики раненых. Плач женщин. Гортанные выкрики мужчин. От запаха крови меня мутит.
– Надо всем молчать, – сглатывая, говорю Драгомиру. – Подманить тех, кто в летающей машине. Потом – всех вместе – увезти. Сделать вид, что они попали в шторм. Понимаешь?
– Да, – он жестами подзывает несколько человек. Быстро раздает указания. Расставляет засаду. Люди осторожно собирают стонущих раненых. Уносят в темноту. Мальчишки волокут прочь трупы солдат. Через пару минут все стихает. Вопросительно смотрю на Драгомира. Все-таки он тут главный. Вдруг решит, что я распоряжаюсь не по праву. Он кивает мне: действуй, мол.
– Ты понимаешь меня? – я тычу стволом в ухо офицеру.
Тот кривится от боли. Мотает головой.
– Я понимать.
– Ты будешь делать, как я скажу. Тогда ты не умирать страшно. Понимать?
– Мой не бояться. Мой офицер ЮС. Твой враг. Ваш все умирать. Мы мстить.
– Никто из нас не умирать. Я оттуда, понимаешь? – я тычу рукой вверх. – Я из Империи. Мы раздавим вас, как насекомых. Стоит нам только захотеть. Я знаю пытки. Ты будешь умолять о смерти.
У офицера начинают дрожать окровавленные губы. Он стискивает зубы, пытаясь взять себя в руки. Я киваю Драгомиру. Тот рывком вздергивает тело вверх. Другой бородач неуловимым движением ножа распарывает его штаны. Подносит острие к съежившейся мошонке. Легонько тычет. Офицер сереет, глядя вниз остановившимся взглядом.
– Ты делать то, что я скажу. Ну!?
Он мелко трясет головой.
– Делать…
– Зови сюда тех, кто в машине. Скажи: надо помочь вынести добычу. Понял?
Прикосновение ножа. Судорожный кивок.
– Если ты подашь условный знак, или скажешь так, что тебе не поверят, я отдам тебя им, – я киваю на мрачных бородачей, жадно глядящих на добычу. Загипнотизированный страхом офицер переводит взгляд вслед за мной. Вздрагивает, как от удара. Опускает голову.
– Я сказать.
– Говори. И помни: я – оттуда.
– Я помнить.
По моему знаку Драгомир отпускает пленника. Тот оседает на пол. Натыкается взглядом на меня. Подносит коммуникатор к лицу. Напрягается, старательно придавая голосу твердость. Я подбадриваю его кивком.
– Трух, Валецки, ко мне идти, быстро. Нести пленный.
Шум помех. Слабый голос.
– Трух принял. На кого машина ставить?
– Оружие блок. Сами идти. Быстро. Много обезьян. Не унести. Мой ждать.
– Принял. Идти.
Офицер обессилено выдыхает. Я хлопаю его по плечу. Молодец. Бойцы поднимают арбалеты. Интересно, что это со мной? Чего это я творю? Какие пытки? Таким вещам меня не обучали. Триста двадцатый виновато бормочет:
«Методика ведения допроса в боевой обстановке. Стандартный курс».
«Ты опять за свое?»
«Извини…»
В тишине слышится только хлюпающее дыхание офицера. И приближающийся топот солдатских ботинок.
Глава 65. Птица путает следы
– Третий, ответь Кайман.
Солдат с пилотским джойстиком ни жив, ни мертв. Грубо прикрученная к груди тряпка набухла от крови. Он то и дело норовит клюнуть носом, отчего машина рыскает вниз и с противным писком контрольной панели вновь стабилизирует полет. Офицер примотан к креслу второго пилота своим же ремнем. Руки его стянуты веревкой. Мы с Драгомиром держим ножи наготове. Время от времени щекочем их остриями шеи пленных. Два бойца напряженно сидят в десантном отсеке позади нас. Морщат носы от незнакомого запаха горячего пластика. У их ног беспорядочная груда мяса. Все, что осталось от патруля.
Шипение и треск. По правому борту вспышка молнии. На долю секунды отсек становится ослепительно белым.
– … ответь Кайман… – снова доносится сквозь статику.
Я тычу раненому пилоту ножом в ухо.
– Отвечать! Больно не быть!
Тот выпрямляется. С трудом фокусирует мутный взгляд на консоли. Пытается проглотить комок. Давится чем-то, задыхаясь от страха. Я усиливаю нажим ножа. Тоненькая струйка крови течет по измазанной грязью шее. Стекает за разорванный ворот комбинезона.
– Кайман, здесь Третий, – наконец, разлепляет пилот непослушные губы.
– Третий, твой есть отклонение маршрут. Доложить.
– Говори: сильная гроза. Говори: кислота с неба. Повреждение. Ну! – от страха и в горячке я тычу лезвием слишком сильно. Кровь струится все обильнее. Драгомир напряженно наблюдает за происходящим. Спеленутый офицер дергает шеей и вращает глазами, пытаясь что-то сказать.
– Кайман, здесь Третий. Гроза быть. Сильный фронт. Двигатель в кислота попадать. Иметь повреждений. Идти назад.
– Говори: пленные на борту. Пятеро.
– Кайман, на борт пять обезьян. Здоровый. Прием.
Кажется, вот-вот наш пилот отключится окончательно. Делаю знак Драгомиру. Тот грубо вырывает кляп изо рта у своего подопечного. Тот жадно дышит. Господи, как же я не догадался! У него же нос кровью забит. Он чуть не задохнулся.
– Третий, ты есть принимать сорок к юг. Принять север. Мой вести.
– Ты! – сдавленно кричу я офицеру. – Скажи, что машина теряет управление. Быстро сказать!
Прижимаю дужку ларингофона к его щеке. Драгомир стискивает жилистую шею офицера своими лапищами. Малейший намек, и он просто перекроет пленному воздух.
– Кайман, здесь Третий-ноль! Мэйдей. Терять управление. Молния повредить. Нет навигаций. Маяк нет дать. Мэйдэй.
– Третий-ноль, я Кайман. Понимать. Быть на прием. Делать эвак.
Пилот хрипит. Красная пена пузырится на его губах. Отключаясь, он тычется грудью в джойстик управления. Флаер проваливается вниз-влево. Надрывно пищит сигнализация. Скатываемся в кучу на один борт, смешиваясь с окровавленными телами. Судорожно пытаемся выбраться из мешанины. Резкий рывок. Аварийная блокировка сработала.
– Обнаружен критический сбой пилот. Принять управлений. Стабилизация. Держать курс сто шестьдесят, – ровным голосом сообщает автопилот.
– Далеко до моря? – спрашиваю у офицера, пытающегося столкнуть со своих колен голову мертвого пилота. Брезгливо стираю с себя кровавую полосу. Чьим-то подшлемником. Черт, я тут совсем мясником стал. В жизни столько кровищи не видел, как за сегодня.
– Пять минут лет, – глянув на панель, говорит офицер.
– Как выключить автопилот?
– Нет выключить. Все погибнуть, – затравленно зыркая, отвечает командир патруля.
– Не твое дело. Как выключить?
– Тот панель. Рука приложить. Мой. Твой не слушать. Приказ дать.
– Как ищут ваши упавшие флаеры? В море ищут?
– В море нет искать. Опасно. Болота, суша летать. Искать радар. Спасать. Море нет спасать.
Он начинает догадываться, какая участь ему уготована. Умоляюще смотрит на меня. Слезы катятся из его воспаленных глаз.
– Отпустить мой. Мой не сказать. Мой приказ делать, не сам есть. Отпустить, а?
Я смотрю на Драгомира. Тот пожимает плечами и отводит глаза.
– Прикажи снизиться до минимума. Скорость минимальная. Открыть кормовую аппарель… – удар грома заставляет меня замолчать. Машина снова резко дергается. Похоже, мы и вправду входим в полосу сильного шторма. – Идти в море. В море двигатель стоп. Понял? Повтори! Ну!
– Скорость и высота минимальные быть. Аппарель открывать. Море идти, курс прежний. В море двигатель глушить…
– Молодец. Делай. И осторожнее, не убейся раньше времени.
Драгомир цепляет ремень бритвенно острым лезвием. Рывок – и офицер едва не выпадает из кресла.
– Делай. Как я сказал.
Ватный лейтенант тянет трясущуюся руку к панели. Прикладывает. Бормочет, словно в бреду. Он на глазах теряет остатки человеческого облика. Страх душит его.
– Состояние командир возбужденный быть. Идти курс сто шестьдесят. Грозовой фронт скоро быть. Опасность. Подтвердить приказаний, – упрямится автопилот.
– Выполнять. Командир волноваться за экипаж. Пилот мертвый быть. Потому возбужденный быть.
– Делать. Внимание – начинать снижений. Болтанка быть. Экипаж пристегнуться, – голос автопилота едва слышен сквозь громовую канонаду. Нас начинает швырять, как на ухабах.
– Держись! – кричу я. Все хватаются за что придется. Трупы пляшут по палубе отсека, выделывая замысловатые движения. Мертвый пилот укоризненно качает бледным лицом с открытыми глазами.
