Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным
— А как же это? — растерянно спросил Крысобой, указывая на изображение Шутова.
Президент расхохотался, всплеснув руками, точно престарелая актриса, всю жизнь игравшая во второсортных водевилях.
— Это подвижная три-Д модель, которую я полностью контролирую. Она считывает мои эмоции и переводит их в изображение. Кстати, абсолютно исторически точное изображение меня при жизни.
— Вы остались жить, пусть и в виде электронной версии, но как же вы остались президентом? — растерянно спросил я.
— Я же сказал, что хорошо подготовился, господин Русс. Упоминал я об этом?
Я кивнул.
— Вот видите. Все компьютерные системы материка, равно как и домашние компьютеры находятся в моем подчинении. Хочу, отдам приказ, и артиллерия сметет материк врага. Хочу, отключу свет на всем материке.
— Но неужели никто не повернет пушки против вас? — изумился я.
— Вы удивляете меня, господин Русс. Давно пора знать, что артиллерия и бомбардировщики воздушного пространства переведены на компьютерное управление. Без участия людей, — насмешливо пояснил президент.
Я посмотрел на Крысобоя. Он подтвердил слова Шутова кивком головы.
— Как же вам удалось удержаться у власти. Ведь вас можно стереть из памяти машины. Можно отключить компьютер. Можно взорвать его, — упорствовал я. — Неужто никому из вашего окружения это не пришло в голову?
— Приходило, — философски заметил президент. — Только я предупредил всех, что в тот момент, когда мой компьютер будет выключен, уничтожен или я буду удален из памяти, сгорит вся сеть материка. Все исчезнет. А что это значит?
Президент пытливо посмотрел на меня, но не дождался ответа.
— А это значит, что Независимый Амбер потеряет свою независимость. Земля тут же введет свои войска. И все, что было добыто в упорной борьбе, погибнет. Наши граждане не хотят этого, а мои бывшие соратники боятся. Так что я стал заложником независимости.
Президент расхохотался.
— Между прочим, мои горожане до сих пор не знают, что я мертв. Они считают, что я жив. Изредка я появляюсь на людях. Машу ручкой. Отвечаю на вопросы. Не я конечно, а мой клон. Я копирую в него резервную память и даю прогуляться. Я ощущаю все, что и он, но не покидаю своей камеры.
— А где размещается ваш компьютер? — игриво поинтересовался я.
— Это государственная тайна. Только два человека знают ее. Их даже пробовали пытать, чтобы узнать мое местоположение, но я контролирую все телеканалы, всех жучков. А жучки расположены везде. Все комнаты материка прослушиваются. Я всемогущ. После того как я вышел на связь с теми, кто пытал моих доверенных лиц, и показал им свое могущество, более никто не рисковал и не пытался добраться до меня.
— Если ты всемогущ, зачем тебе Гоевин? — полюбопытствовал я.
— Я всемогущ на одном материке. Я, разумеется, мог бы выйти и присоединить к себе и вторую часть насильно. Но, боюсь, тогда бы Земля просто уничтожила бы Амбер как планету. Мне же нужна безграничная власть над этой планетой. И Земля отдаст мне ее, когда Себастьян Гоевин добьется своего.
Президент помолчал и добавил:
— Больше не смею вас задерживать.
Экран потух.
Засов отодвинули, распахнулась дверь. Аудиенция закончена.
Глава четырнадцатая
Тот, кто имеет союзников, уже не вполне независим.
Г. ТрумэнКостюмчик проводил нас на улицу, где у подножия мраморной лестницы нас дожидался все тот же лимузин, только Главный с секретарем исчезли, даже водитель оказался не тот.
— А где прежний? — спросил Крысобой.
— Арестован, — коротко ответил шофер и в сердцах добавил: — Вот сука, изменником оказался. Он с федералами сотрудничал. Наши тайны сдавал. Кто бы подумал?.. Такое высокое положение, а туда же…
Водитель с горечью и красноречиво распространялся про Главного с секретарем. Их обвиняли в государственной измене.
Внезапно шофер замолк и больше не произнес ни слова. Мы забрались в автомобиль и откинулись на диваны.
— Куда поедем? — черное стекло сползло вниз и высунулся побледневший, сникший водитель.
— Электронный думает, что мы поедем на космодром, — стал размышлять я вслух. — Но за нами только через два дня прилетят. Так что как-то занять себя надо.
— Я когда-то был в этой части Амбера, — сообщил Марк.
Крысобой наклонился к водителю.
— Вези-ка ты нас, батенька, в «Звездоскоп ГО», — велел он.
Шофер кивнул и зарастил окно.
— Звездоскоп — это что? — поинтересовалась Рената.
— Одна из лучших гостиниц на всем Амбере, — ответил Марк и добавил: — Если мне не изменяет память…
«Звездоскоп ГО» — высоченное, может, этажей сто, а то и больше, здание, похожее на коралловый риф, вытянутый вверх. Вершину гостиницы украшала телескопная труба, нацеленная на звезды. Тысячи окон сверкали на солнце разноцветными стеклами. Зеленые, красные, фиолетовые, желтые, черные. Свет преломлялся в стеклах и падал на асфальт к подножию гостиницы, где скучал швейцар, облаченный в длинную до пят ливрею, похожую на военную шинель покроя двухсотлетней давности.
Лимузин затормозил перед парадным входом. Старик-швейцар бросился открывать нам дверь. Я выпрыгнул на асфальт. Следом появился Крысобой. Последней Рената. Из лимузина выглянул водитель.
— Пока. Свободны, — высокомерно сказал Крысобой. — К восьми вечера. Без опозданий.
Марк возглавил нашу процессию. Я шел позади него и ворчал:
— А ты уверен, что нам сюда? Может, лучше отдохнем где-нибудь в парке?
Он не удостоил меня ответом.
Швейцар услужливо открыл нам стеклянные двери и, поклонившись, пропустил нас вперед.
Мы очутились в просторном холле, отделанном позолотой, завешанном коврами и зеркалами. Крысобой направился к стойке, переговорил с портье и вернулся к нам. Откуда-то из внутренних комнат вынырнула стайка ребят лет десяти в униформе коридорных, но, увидев, что вещей у нас нет, мальчишки опечалились и сгинули. Остался только один, которому выпала судьба проводить нас до номера. Он вертел в руке пластиковую карточку-ключ.
У номера Марк избавился от мальчишки, сунув ему пару мятых кредиток.
Я упал на диван и зажмурился.
— Что-то я не понимаю, куда делись все встречающие? Мы вроде бы как правительственная делегация, а нас просто кинули? — возмутилась Рената.
— А наш Электронный всех расстрелял. Тем более он рассчитывал, что мы тут же уберемся с планеты, — пояснил Крысобой, направляясь к бару.
— Пиво есть?.. — спросил я.
— Все! Я в душ, — сказала Рената.
Она исчезла в проеме одной из дверей. Вскоре из ванной донесся шум воды.
— Да тут никакого пива нет. Только вино и водка, — доложил Крысобой, наливая себе «Зеленой Водки» (так было написано на этикетке). Только почему эту водку назвали зеленой, я не знаю. Явно не за цвет. Цвет вышеупомянутый напиток имел обыкновенный: водочный, прозрачный.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Крысобой, опрокидывая в горло стопку.
— О чем? — рассеянно уточнил я.
— О гоевинских планах? О том, что ты…
Я приложил палец к губам, запрещая говорить.
— Ты что, не помнишь, наш Электронный все слушает. Так что поосторожней, — предупредил я. — Все вопросы обсудим на борту бота. Там и выясним.
Я вздохнул, поднялся и предложил:
— Пошли в ресторан?..
Крысобой покачал головой, отнекиваясь.
— Тогда я один. Пива выпью.
Я вышел из номера и направился к лифтам. Я хотел побыть один. Я знал, что Марк откажется, а мне нужно было разобраться с мыслями, чтобы никто не мешал. Слишком много накопилось информации, которую стоило разложить по полочкам и попытаться вплести в общее полотно, — может, тогда и картинка получится.
Я понимал, что интуиция не обманула меня. Мне и прежде казалось, что нити соединялись в руках Гоевина. Теперь я знал это абсолютно точно. Но благодаря электронному человеку мне стало известно о каком-то заговоре, который возглавлял Себастьян Гоевин. Только что это за заговор, кто в него включен — этой информации у меня не было. Черные пятна на проявленной фотографии. Из-за них изображение остается бессмысленным — абстрактным. Лишь маленькое окошечко четко обрисовалось, и в этом окошечке мой портрет. Я чувствовал, что в заговоре мне отведена важная, если не сказать ведущая, роль.
Лифт остановился на первом этаже. Я покинул кабину и вышел в холл. Я направился к стойке, чтобы спросить портье, где у них ресторан, но на полпути запнулся и изменил траекторию, стараясь втянуть голову поглубже в туловище, точно страус в песок. Я увидел мужчину и женщину, которые мялись возле стойки. Судя по позам и суетливому поведению портье, они заказывали номер. Мужчина и женщина выглядели безобидно, и если бы я их не знал, то не воспринял бы всерьез. У стойки скучали, заполняя анкеты, Гвинплей Плант и Илла Сливович.
