Сергей Доброхлеб - Наша служба
Прокофьев никогда не приветствовал насилие, но и на умение драться не жаловался. Чаще это делали его соперники. Однако сейчас силы были неравны. Хоть рокианец и застыл, как статуя, но голыми руками его не вырубить. Оставался побег.
Притворившись, будто просто осматривается, Антон прикинул расстояние до поля старого Фила. Если он успеет добежать до зарослей, то, возможно, ему и удастся оторваться от преследователей.
Сержант подошел к бальмазуанцу, стал за его плечом и поглядел в небо.
– А это не наш корабль? – невинно спросил Антон.
– Рановато, – неуверенно заметил Арун, но вверх посмотрел. И в тот же момент Прокофьев приложил его сплетёнными кулаками по затылку.
Бальмазуанец растянулся на земле, а Прокофьев, не оглядываясь, бросился к полю. За спиной заскрежетали камни. «Сержант» Стакен пришёл в движение.
Перепрыгнув низенькую ограду, Прокофьев нырнул в заросли корневищ. Пробежав метров двадцать, он направился по кругу, вдоль края поля. Здесь растения были помоложе и росли не слишком густо, что, во-первых, позволяло Антону держать приличную скорость, чтобы не споткнуться, и, во-вторых, из-за сравнительно рыхлой и мягкой почвы снижали скорость тяжеловесного преследователя.
Неподалёку раздался треск. Рокианцу не было нужды петлять между корнями. Он просто мчался напролом.
Прокофьев резко сменил направление и побежал в самую гущу, где он будет не так заметен. Теперь он двигался медленно и осторожно, чтобы не выдать себя. Треск начал понемногу затихать. Стакен потерял Антона.
– Он здесь! – раздался сверху крик. – Сюда беги.
Прокофьев взглянул в небо и чертыхнулся. Над ним завис Арун. Теперь не спрятаться.
Треск ломаемых корней означал, что рокианец снова начал приближаться. Больше таиться не имело смысла. Прокофьев снова сорвался на бег. Корни цеплялись за одежду и норовили заплести ему ноги. Треск звучал ещё далеко, но неумолимо приближался.
Антон несколько раз поменял направление, но это, конечно же, ничего не дало. Арун летел прямо над ним крикливым указателем. Прокофьев нырнул в самые густые, почти непролазные, корневища. Бежать он теперь не мог, но, по крайней мере, была надежда, что бальмазуанец его не сможет разглядеть.
Как по заказу, сверху раздался крик:
– Я его не вижу! Но он где-то здесь!
На полминуты Прокофьев остановился перевести дух. Больше петлять не было смысла. Нужно либо избавиться от летуна, либо найти хоть что-нибудь, чем можно попытаться сразиться со Стакеном.
Потеряв несколько драгоценных секунд, Прокофьев подпрыгнул, уцепился за корень потолще и подтянулся. Теперь его голова была выше гущи зарослей.
В тот же миг и Арун заметил сержанта и с радостным воплем полетел в его сторону.
Не обращая внимания на крики, Антон быстро огляделся.
Со стороны дороги тянулась петляющая «просека», отмечающая путь рокианца, но Прокофьева сейчас интересовало другое. Метров через сто из зарослей торчало пугало. Спрыгнув на землю, Антон помчался к нему.
Только бы успеть.
Пугала старика Фреда всегда были чем-то бо́льшим, чем просто старое пальто, натянутое на деревянный каркас. Старик подходил к охране урожая с невероятными проявлениями инженерной мысли. Его первое пугало, «Каменный Фред», с удивительной точностью выстреливало камни в пролетающих птиц. Второе, «Огненного Фреда», старик оснастил огнемётами, но отказался от него, когда чуть сам не сжёг свой урожай. Однажды его посетила гениальная идея совместить пугало с оросительной системой. Так появился «Водяной Фред». Эта конструкция метала в птиц шарики и прочие резиновые изделия, наполненные водой. Когда вышел закон о защите птиц – «Добрый Фред» выстреливал сетками. А когда закон отменили из-за того, что птицы слишком расплодились и стали реальной угрозой урожаям, Фред создал своё самое знаменитое пугало, которое он назвал «Инфернальный Фред». Работало оно отлично. Птицы больше не трогали урожай. А потом приехали военные и приказали демонтировать «Инфернального Фреда» из-за слишком большой его схожести с армейскими системами ПВО.
Творение старика Фреда, охраняющее поле в этот момент, Антон был рад видеть, наверное, больше, чем свои первые сержантские нашивки. А тогда он был рад настолько, что чуть не бросился обниматься со своим инструктором-магмитом, что грозило бы Прокофьеву тяжелейшими химическими ожогами.
Металлическая конструкция с головой из высушенной яблотыквы, увенчанной неизменной соломенной шляпой, была одета в старое коричневое пальто и вооружена пневматической системой, похожей на пушку для подачи теннисных шариков. На груди пугала висела картонная табличка с надписью «Барахолочный Фред. Птицы не прайдут!!!».
В резервуаре для боеприпасов виднелись какие-то баночки, коробочки, дешёвые информационные кристаллы, устаревшие аудиодиски, упаковка контрацептивов, пластиковые листовки и прочая чепуха. Видимо, Фред, когда ездил на ярмарку продавать урожай, хорошенько прошелся по распространителям бесплатной продукции и прочих пробных товаров.
В этот момент сервопривод на стойке пугала зажужжал, и «Барахолочный Фред» начал разворачиваться к приближающемуся летуну. Прокофьев выпрямился во весь рост и помахал Аруну рукой.
Диск с какой-то рекламной информацией чуть не снял бальмазуанцу скальп. Следующим в цель устремилась рекламная пачка контрацептивов, вызвавшая у Аруна скорее недоумение, чем неудобство. А банка просроченного майонеза, угодившая летуну прямо в лоб, добила его во всех смыслах. Лжегаишник рухнул вниз.
Теперь оставалось разобраться с рокианцем. Эх, сюда бы старого доброго «Инфернального Фреда»!
Но пробники духов и прочая рекламная продукция Стакена не остановят. А он, судя по звукам, был уже совсем рядом.
Чтобы хоть как-то вооружиться, Прокофьев попытался прихватить металлическую арматуру, подпиравшую пугало. Не удалось. Она крепко засела в земле. Саданув по ней несколько раз ступнёй, Антону таки удалось расшатать железяку.
Выдернув её из земли, Прокофьев оглянулся. Каменная громадина уже виднелась сквозь сплетения корней. Решив, что встречаться с рокианцем лоб в лоб, даже вооружившись арматурой, не стоит, Антон бросился в заросли.
За спиной прозвучал скрип металла и треск раздираемого пластика. Прощай, «Барахолочный Фред». Ты был хорошим пугалом.
Антону удалось немного оторваться от Стакена, но он уже начал уставать. Нужно как-то задержать рокианца и выбираться к аэромобилю.
Попетляв ещё немного по зарослям, Антон нашёл то, что нужно. Невысокий круглый холм диаметром в два метра обозначал место ловушки для незваных гостей. Здесь, неглубоко под землёй, покоилась перезревшая яблотыква. Старик специально оставлял их, чтобы отвадить от поля незваных гостей. Впрочем, любившие поозоровать здесь мальчишки очень быстро научились отмечать такие места. Один раз в эту гниль попадёшь – месяц от вони не отмоешься.
Взяв арматуру на изготовку, Прокофьев стал так, чтобы ловушка находилась между ним и приближающимся рокианцем. Корни трещали всё ближе, и вот заросли разлетелись в щепки, и к Прокофьеву, рыча, бросился Стакен. Если бы не подземная гнилая яблотыква, Прокофьев бы, не раздумывая, бросился с воплями наутёк.
Рокианец нёсся громадными прыжками. И вот он уже в шаге от ловушки! Прокофьев ухмыльнулся.
Вот и всё.
Следующий момент чуть не стал для Антона тем самым «вот и всё».
Стакен, даже не заметив холма, перепрыгнул его. Почти. Его руки потянулись уже к Прокофьеву, но одна нога все-таки зацепила край ловушки и провалилась.
Стакен удивлённо вскрикнул и хотел выдернуть ногу, но Прокофьев не дал ему этого сделать. Поднырнув под ручищами Стакена, он со всей мочи приложил его арматурой поперёк лица. Что-то хрустнуло, рокианец отшатнулся, земля под ним просела, и он повалился спиной прямо в оставленную стариком Фредом ловушку для мальцов. Мерзко чвакнул огромный перезревший овощ, воздух наполнился нестерпимой вонью.
Зажав нос, Прокофьев обежал яму и бросился к дороге. У него открылось второе дыхание. Да и бежать по оставленной рокианцем просеке было намного легче.
Сзади неслись бульканье, чваканье и ругань Стакена.
Антон добежал до края поля и выскочил на дорогу. Хорошо хоть корабль ещё не прилетел, не хватало ещё дождаться подмоги этим лжегаишникам.
Антон схватился за ручку двери аэромобиля, когда его накрыла тень. Он резко повернулся, но среагировать не успел. Арун набросился на сержанта и окутал его крыльями. Несмотря на хрупкое телосложение, бальмазуанец оказался на удивление силён и держал Антона не хуже смирительной рубашки. Прокофьеву никак не удавалось ослабить хватку. Вдобавок из-за крыльев он ничего не видел.
Антон брыкался как мог, но когда услышал приглушенный крыльями топот рокианца, понял, что это конец. В следующий миг на его затылок опустился каменный кулак.
Очнулся Антон на металлическом полу в тускло освещённой комнатушке. Голова раскалывалась нестерпимо. Застонав, Прокофьев опёрся ладонями о пол, пытаясь встать.
