Владислав Жеребьев - Негоциант
— Все равно не понимаю, — в недоумении пожал плечами стражник. — Зачем мы тогда весь этот путь проделали, народу столько положили?
— Да затем, милый мой Парус, что начальник у тебя идиот.
Мазь, что дал мне местный мэтр, отчаянно воняла гнилыми портянками и плесенью, но действие возымела просто удивительное. В первый день пути, подпрыгивая на узкой скамье почтовой кареты, я еще матерился, жаловался на ногу и проклинал того идиота, который не подумал придать экипажу хоть какую-то амортизацию. Второй и третий дни были более сносны, возможно, в силу того, что почтовик наконец вывернул на хорошо укатанный центральный тракт. Но под конец недели боль прошла окончательно, опухоль спала, и я уже мог надеть сапог и пройти несколько метров.
— Подъезжаем. — Парус высунулся по пояс в окно, наблюдая, как стремительно приближаются городские ворота. — Еще минут десять, и будем на месте. Прикажете вызвать носилки?
— Обязательно, — быстро кивнул я. — Боль в ноге хоть и прошла, но переться по городу после такой травмы желание маленькое.
— Потом в представительство?
— Нет, мой друг, в канцелярию. Имею страшное желание отобедать с господином главным королевским советником Банусом, да такое, что в глазах рябит.
— Попасть к господину Амиру на прием, а тем более отобедать, задача не из простых.
— Так то негоцианту Сбирскому, — улыбнулся я, — барону этот трюк будет проделать значительно проще.
— Сообщить о вашем прибытии господину Грецки?
— А вот с этим подожди, Покоп, вот с этим надо осторожнее. В город мы должны проникнуть как можно более простым и незаметным путем. Никаких имен и бумажной волокиты. С этой минуты мы в столице инкогнито.
Со срочным визитом я, впрочем, поторопился. Долгая дорога и изорванная в дальних странствиях одежда заставили все-таки заехать в представительство и принять ванну, как бы я не хотел этого избежать. В каждом слуге, в каждом поваре или стражнике на входе я чувствовал неясную скрытую угрозу. Все эти улыбающиеся мне лица казались фальшивыми, их речи пустыми, а мысли темными, но виду я не подавал. Вел себя так же, как и всегда, играя роль доброго хозяина. Жаловался на травму, еще больше на погоду, печалился по поводу утраты моего верного секретаря. Единственное, пожалуй, что я делал без притворства, так это последнее. Смерть Дирека меня сильно угнетала. Винить в ней себя я, естественно, не собирался, но гнетущее ощущение того, что пуля из «калаша» нашла не ту цель, скреблась в моей душе, словно кошка.
Приняв ванну, я затребовал для себя чистую одежду и отправился в спальню, а там, набросив на себя новый сюртук и длинный плащ с капюшоном, спустился из окна по стволу дерева и, выйдя через черный ход, убрался вон. Больше мне в представительстве появиться было не суждено.
С этой самой минуты, события, разворачивавшиеся и так достаточно быстро, понеслись в стремительном темпе. В первую очередь, мне кровь из носа требовалось встретиться с Амиром. Вру, нет, конечно, Славик — его надо предупредить.
— Парус, — я кивнул топтавшемуся неподалеку Покопу, — вышли человека в точку перехода. Пусть доскачет туда за три дня, в деньгах и средствах пусть не церемонится. Там найдет Зимина и передаст ему записку. — Сев на камень возле дороги я достал из кармана блокнот и ручку и, черкнув несколько строк, протянул её подошедшему гвардейцу. — Лично в руки Зимину! Понял?
— Не извольте сомневаться, господин барон, — козырнул мрачный ратник. — Все исполним в лучшем виде.
Отстегнув от пояса кошель с золотыми, я бросил его в руки говорившего.
— Купишь коня, нет, лучше двух. Самых выносливых и быстроходных. Будут спрашивать зачем, скажешь, барон Сбирский желает принять участие в скачках, естественно, по выздоровлении. Сейчас он болен и просит его не беспокоить, но идея победы на ипподроме не дает покоя. Есть у вас ипподром?
— Как не быть? — улыбнулся воин. Идея путешествия к точке перехода на хорошей лошади, с полновесными золотыми в кармане, очевидно, пришлась ему по душе.
— Тогда бегом! — Я опрометчиво топнул больной ногой и тут же скривился от боли. Трость свою, верного боевого медведя со стальной вставкой, я оставил в своей спальне. Вот дьявол, только этого еще не хватало.
Несколько минут приходя в себя, я стоял на месте, хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. Все внутри кипело, бурлило, играло, стремилось вырваться наружу, будто пробивающийся из-под земли горячий ключ. Справившись, наконец, с ощущениями, я вновь обратился к Парусу:
— Покоп, в канцелярию мне хода нет. Поторопился. Напишу еще одну записку, отнесешь её туда, уже лично и вручишь лично в руки Амиру. Да поторопись, время дорого. Потом приходи в тот самый памятный кабак, вместе с советником. Я буду вас там ждать сразу в полдень.
— А вы куда, господин барон?
— Пришло время, Покоп. Требуется расставить все точки над «і» и выяснить, кто тебе друг, а кто враг. Я отправлюсь повидать барона Боевого Топора.
— Вы не доверяете Грецки?
— Не знаю. В свое время он крепко помог нам на той лесной дороге. Если бы не его умение, выносливость и острое лезвие, мы бы тут с тобой не разговаривали, но все равно Ярош, пока во всяком случае, слишком темная фигура. То он на виду, и крутится вокруг, советуя и опекая, то вдруг срывается и исчезает на несколько дней. За все то время, что я знаю барона, я так и не удосужился толком поболтать с ним по душам.
Барон встретил меня как всегда радушно и с распростертыми объятиями. Едва мои носилки подъехали к поместью, как пожилой слуга, открыв передо мной ворота, свистнул молодому парню, подстригавшему во дворе кусты, и тот сломя голову умчался в дом, оповестить хозяина о прибытии гостей.
— Дмитрий! — Ярош появился на пороге в несвойственном для себя виде, в домашнем халате, изукрашенном искусной вышивкой, и мягких шлепанцах на босу ногу. — Не думал, что вы вернетесь так скоро!
— Считайте, что я не вернулся. — Я пожал протянутую мне широкую ладонь. — Аморис погиб.
— Сочувствую. — Грецки нахмурился и зло зыркнул на застывших во дворе слуг. — Дирек был отличным слугой и добрым другом. Что с ним случилось?
— Фанатик из подполья. — Я закусил нижнюю губу. — Сначала бросил в помещение несколько гранат, а после дал очередь из автомата. Шальная пуля, мгновенная смерть.
— Что с тем мерзавцем и почему вы решили, что он именно из подполья?
— С удовольствием объясню, но только не здесь. Пройдемте в ваш кабинет.
Барон сухо кивнул и, широко распахнув входную дверь, пропустил меня вперед.
— Два бокала и лучшего вина, живо, — распорядился он по дороге.
Рассевшись в удобные мягкие кресла друг напротив друга, мы немного поиграли в гляделки. Так, самую малость. Я смотрел в широко открытые ясные глаза Яроша, пытаясь угадать, что же творится в голове Боевого Топора в данный момент. Если он играет не на моей стороне, то дела мои плохи. Грецки отличный боец, в лучшей, чем я, физической форме, и тело его не истерзано длительным путешествием. Отрубить мне голову он может одним махом.
Дождавшись пока слуги расставят на столе бокалы и разольют в них багровый напиток, я наконец повел разговор.
— На чьей вы стороне, Ярош?
— Не понял. — Нахмурившись, Грецки бросил на меня непонимающий взгляд и даже не попытался прикоснуться к своему бокалу.
— Зайду с другой стороны. — Я взял бокал в правую руку и пригубил предложенный напиток. — Что вам ближе, мой друг? Выгода, состояние, стабильный доход или процветание и возвышение всего королевства?
— Вы задаете странные вопросы, Дмитрий. — Ярош встал со стула и прошелся по комнате, закинув руки за спину. — К чему вы клоните? Вы хотите меня в чем-то обвинить?
— Ну почему же сразу обвинить? — примирительно улыбнулся я. — Речь моя вовсе не о том. Сейчас идет игра. Страшная, опасная. Поражение влечет за собой гибель, не исключены адские мучения, пытки, да что угодно, черт возьми. Современные медикаментозные средства на моей родной планете способны в умелых руках творить страшные вещи. Я ищу друзей, еще больше ищу соратников, верных помощников и сильных бойцов. Моя цель священна для вас и выгодна для меня. Во главе всего месть, но в общем знаменателе сам король, его подданные, процветание и могущество. Именно теперь я хочу узнать, готовы ли вы пойти со мной против Подольских, либо останетесь с ним до конца. В последнем случае вставайте, Ярош, берите свой знаменитый топор и прекратите мои страдания. В противном же случае сбросьте свой халат и наденьте доспехи. Нам предстоит долгий и трудный путь.
— Мой род издревле славился верностью короне, — начал распаляться Ярош. — По малейшему зову монарха все мои родичи мужского пола вставали под стяги королевства и шли в бой, не щадя ни себя, ни противника. Свидетельством тому летописи, хранимые в королевских архивах, и герб на воротах моего родового жилища. Если вы, Дмитрий, не прекратите говорить туманными фразами и не изложите мне суть дела, я вынужден буду вызвать вас на дуэль.
