Александр Шакилов - Пусть умрут наши враги
Как и все вокруг, Зил испытывал радостное возбуждение.
Он с трудом удерживался от того, чтобы расчесать до крови «птицу» на предплечье.
Скоро крови и без того прольется много.
* * *Объединенная армия трех княжеств остановилась на краю Поля Отцов, так местные называли это место, если верить признаниям пленных. На другом краю виднелись боевые порядки и техника полукровок.
Со всех сторон послышались приказы, выкрики, злой смех. Бегали туда-сюда облаченные в живое дерево и вооруженные живым оружием солдаты. Из запряженных зогами повозок выгружали снаряды для метательных орудий, а сами орудия, кряхтя и обливаясь потом, дружинники выдвигали вперед. Казалось бы, после долгого изнурительного перехода все должны были валиться с ног от усталости, от голода и от жажды, потому что явились уже налегке, с пустыми бурдюками и желудками, но нет, даже зоги порывались атаковать полукровок, им для этого развязали морды, а то как же они будут кусать врага, если веревка мешает?.. Наряженные в деревянные доспехи волчарки оглушительно лаяли и обрывали поводки.
Перед тем, как атаковать полукровок в лоб и тем самым бессмысленно угробить массу чистяков, князь Мор, очевидно, решил все-таки провести небольшой, но победоносный артобстрел.
Сунув руку в карман, говорец Даль нащупал ржавый болт, свой талисман – нет князю прощения!.. – и, спрыгнув с платформы, присоединился к легионерам. Он заранее подобрал двоих толковых парней, с которыми у него сразу наладилось полное взаимопонимание, вместе они не раз уже образовывали идеальный триос.
Прямо вот как сейчас.
Пустая глиняная бутылка упала, разбилась на сотни осколков.
– Вот наш враг! – заорал Мор, воздев над головой руки. Лицо его при этом перекосило. – И мы пришли, чтобы отнять у него то, что по праву принадлежит нам!
Загрохотали барабаны, взревели медные трубы. Им вторили боевые ящеры, возбужденные видом врага, и завизжали то ли от страха, то ли от радости фаворитки князя.
– Герои, вперед! Дружина, вперед!
И серая, покорная приказам масса мужчин разного возраста, шагнула вперед в едином порыве. Грохнули по бетону тысячи подошв, брызнули капли пота с тысяч наморщенных лбов. И тысячи глоток одновременно исторгли яростный рев.
* * *На том краю Поля орали, выли, свистели, будто все разом сошли с ума, но Зила больше беспокоило то, что легионеры чистяков быстро и слаженно объединялись в дуосы, триосы и квадросы. Он не видел сцепок, потому что было слишком далеко, да и менталы прятались за спинами дружинников, но он прекрасно чувствовал это.
«Сдавайтесь! Мы все равно победим! Сдавайтесь! Мы все равно…» – зазвучало в голове у него, а заодно и в головах всех-всех-всех полукровок на Поле Отцов. Значит, одна из сцепок усилила дар умелого говорца-альбиноса, и теперь он призывал наследников спасителей покориться без боя. Вторжение в голову, в самый мозг, было довольно безобидным, но раздражало жутко.
А потом, из-за спин атакующих чистяков, ударила «артиллерия».
Звонко щелкали стальными канатами баллисты, отправляя в полет снаряды, начиненные хлопками. Те падали на Поле Отцов и громко взрывались, разбрасывая вокруг собственные раскаленные ошметки, покрывая все пространство вокруг удушающими облаками спор. Но никакого вреда полукровкам они не причиняли, потому что пару сотен мер не долетали до рядов защитников Минаполиса, зато запросто могли накрыть самых ретивых чистяков, заметно вырвавшихся вперед. Так и случилось. Снаряд упал прямо перед группой самых быстрых молодых людей, обогнавших основную массу атакующих. От двоих вообще ничего не осталось – ошметками разметало. Одному дружиннику оторвало голову. Другому разворотило живот, кишки разбросало. А третий, лишившись обеих ног, молча пополз обратно, оставляя за собой кровавый след.
От боевых порядков чистяков отделились особые воины, вооруженные древним оружием предков – автоматами и винтовками. Оно затрещало-застряслось в их руках, исторгая пули, маленькие кусочки металла. Пули попадали в полукровок, пробивали их плотную серую шерсть, их голубую кожу, пронзали кошачьи глаза и вырывали куски кости из затылков, но не только погибшие, раненые тоже безропотно падали на бетон, и никто из тех, кого атаковали, не выстрелил в ответ. Ни один тайгер не зарычал, не встал на четыре лапы. Рептилусы дружно задрали головы вверх. И все пиросы не посчитали возможным взвиться в небо, чтобы засыпать убийц шипами и посечь острыми кромками крыльев.
Потому что сейчас это было бы кощунством!
И потому что настал тот момент, которого ждали многие поколения полукровок.
* * *Зажмурившись от удовольствия, Мститель облизнулся раздвоенным языком.
Ноздри его затрепетали, он почуял первую кровь. Яркую, сочную, теплую!..
А еще Мститель не только отчетливо видел клейменого мальчишку, но и отлично слышал каждый удар его крохотного слабенького сердечка, хотя до мальчишки от лежбища Мстителя – он нашел себе теплое местечко под котлом самоходки – было немало мер, и вообще происходящее на бетонном поле даже от рождения глухой не назвал бы тихой мышиной возней.
Но сколько бы Мститель ни вслушивался, никак не мог засечь следопыта.
И все же следопыт рядом. Точно-точно, он рядом!.. Ведь если этот ублюдок здесь и сейчас не поквитается с мальчишкой, другого шанса у него уже не будет никогда. Так что – ждать, пока следопыт выдаст свое присутствие. Сдерживая нестерпимое желание убивать всех и вся, ждать!..
Чтобы хоть немного расслабиться, Мститель вогнал когти в стальное брюхо котла и легким движением, без скрипа, вспорол его. Из дыры морду окатило кипятком. Кого другого вмиг бы обварило, но Мститель лишь подставил язык под горячую струю и принялся жадно лакать. Вода была с привкусом железа.
Краем глаза он заметил, как в небе над бетонкой вспыхнули две звезды.
И две фигурки – высокая и ниже, самец и самка, оба чистяки – крадучись, скользнули между самоходками.
Похоже, не только Мститель засматривался на клейменого мальчишку.
* * *Руки скрещены на груди. На лице довольный оскал: губы раздвинуты, блестит слюна на зубах, чуть ли не капает изо рта. И даже солнцеочками не скрыть ту радость, которой прямо-таки светятся черные глаза князя Мора. Да он от ласк фавориток и жен не получал такого удовольствия, какое испытывает, глядя, как гибнут отправленные им в бой чистяки и полукровки, безропотно принимающие смерть!..
Ну вот зачем полукровки обрекают себя на гибель?! Почему не отвечают ударом на удар?! В отчаянии говорцу Далю хотелось кричать, рвать на себе бесцветные волосы и проклинать генерала Бареса, командующего полукровок. Именно ему Даль передал сведения о том, что творится в княжеском дворце. Так ради чего Даль терпел муки от последствий злоупотребления своим даром?! Точно не ради звонких монет. И точно не ради того, чтобы стоять на бетонном поле в сцепке с парочкой менталов и смотреть на то, как умирает надежда на поражение объединенной армии.
Просто его уже давно до изжоги, до желчи и крови тошнило от всех этих придворных дамочек, считавших связь с ним изысканным извращением, о котором можно с придыханием рассказать подругам, взяв с них клятву никогда и никому об этом. От поварих и прислужниц, испуганно жмущихся к стенам при его появлении. От матери и отца, без зазрения совести продавших в рабство собственного сына. От всех этих напыщенных сволочей, считающих себя выше всех и лучше всех только потому, что иные просто чуть от них отличаются.
Они – все они! все-все они! – должны ответить за годы унижений, одиночества, презрения, ненависти и проклятий в спину. Они должны быть уничтожены. Только надежда на это и спасала Даля долгими вечерами от самоубийства. Он жил лишь ради этого. И он сделал так много, чтобы час расплаты настал. И вот теперь, когда доблестные воины Минаполиса должны были смести со своей земли пришлых, точно мусор, выдавить истинных людей с лика планеты, как гнойник, они стояли с задранными вверх лицами и умирали, не давая отпора врагу!..
«Не сдавайтесь! Защищайтесь! Убивайте чистяков! Убейте всех! Мы все равно не достойны жизни…» – в отчаянии он отправил этот призыв полукровкам, хотя только что просил их по приказу князя об обратном.
Менталы, которые были с Далем в сцепке, конечно же, услышали каждое слово, каждый призыв. И тотчас триос распался. Говорца ударили лбом в нос, а когда он отшатнулся, брызгая на себя и на бетон кровью, носок ботинка врезался ему в пах.
Даль упал на колени.
И от удара ногой в лицо опрокинулся на спину.
* * *Не отрывая взгляда от неба, Хэби отшатнулся, едва не упал, но все-таки устоял на ногах. Он тут же вернулся в строй. Из его плеча хлынула кровь, по спине тоже потекло. Похоже, в него попала пуля, но полукровку, казалось, сквозное ранение нимало не побеспокоило. Пусть бы он не вскрикнул от боли – герой ведь и молодец, умеющий терпеть, не выказывать своих чувств, – но нормальное желание отомстить у молодого рептилуса точно возникло бы, это же взрывной Хэби, а не рыжий увалень Траст, способный простить все, что угодно!
