Алекс Орлов - Стрела Габинчи
– Это да, – вздохнул Клаус. – Вставай, пора отсюда бежать, пока мы окончательно не свихнулись.
– Ты прав… Нужно срочно, срочно уезжать…
Когда приятели вышли в коридор, из своего апартамента показался Галлен. Он был полностью одет, с мечом и в шляпе, но выглядел бледным, а под его глазами залегали тени.
– Доброе утро, ваше благородие, как спалось? – спросил Клаус.
Галлен посмотрел на Клауса, потом на Ригарда и, покачав головой, сказал:
– Ну ты шутник…
119
Не дожидаясь помощи от хозяев странного трактира, Галлен, Клаус и Ригард стали сами выволакивать сундуки к дороге.
– Ваша милость, не спешите! – кинулся к ним хозяин. – Вы же еще не позавтракали!
Галлен выхватил меч и направил на опешившего харчевника.
– Не приближайся к нам!
– Но, ваша милость, мы с женой встали до рассвета и прибежали из деревни, чтобы приготовить вам завтрак!
– Что?! Разве вы не живете в этом доме?! – удивился Галлен, начиная что-то понимать. – Вы боялись ночевать здесь, правильно?
– Увы, ваша милость, – признался хозяин, потупив взгляд. – До сегодняшнего дня это было невозможно.
– Подавай наших лошадей, живо! Живо!!! – закричал Галлен, выходя из себя. В таком состоянии Клаус с Ригардом его никогда не видели. Перепуганный хозяин побежал через заднюю дверь в конюшню.
Вскоре Карандер и Маверик были приведены харчевником к крыльцу. Они были под седлами, вымытые и вычищенные, однако жеребец дико вращал глазами и нервно бил копытом, а Маверик мелко дрожал всем телом и, увидев Ригарда, положил ему на плечо морду и жалобно, по-ослиному, заревел.
– До чего животных довели, – покачал головой Клаус, потрясенный их состоянием.
– Ваша милость, вы нам ничего не должны! Наш обед и ужин – вам в подарок! – затараторил хозяин, испуганно поглядывая на ножны, в которых скрывался быстрый меч Галлена.
Из-за дверей выглядывала перепуганная хозяйка, выйти на крыльцо она не решалась.
– Не-е-ет, вы меня не обманете! Вы меня больше не обманете! – воскликнул Галлен и, размахнувшись, швырнул в окно трактира серебряный талер. Звякнуло стекло, по нему разбежались ломкие трещины.
– Готово, ваше благородие! – доложил Клаус, когда они с Ригардом связали последний узел, привязав к седлу Маверика оба сундука.
– Поехали! – скомандовал Галлен, вскакивая в седло, и маленький караван вышел на дорогу.
По обочинам прыгали скворцы, выискивая пищу в придорожном мусоре, со стороны деревни доносились голоса выезжавших в поле крестьян. Небо было ясное, солнце поднималось все выше, и вместе с ним поднималось настроение путников.
Отъезд из злополучного трактира они воспринимали как избавление от долгого и навязчивого кошмара.
– А скажите, ваше благородие, зачем вы зашвырнули им в стекло свой талер? – спросил Ригард, забегая перед мордой Карандера.
– Если бы мы ничего не заплатили, ихнее худо увязалось бы за нами, а поскольку мы расплатились, все осталось при них. Я нарочно забросил монету так, чтобы им пришлось искать ее.
– Страшное дело, ваше благородие! Мне снился мужик с бородой и выпученными глазами, а Клаусу – голая девица!
– Не голая, я прикрытая кисеей! – поправил его Клаус.
– Кисеей, ваше благородие! А вам чего снилось? – не сдавался Ригард. Галлен заколебался, стоит ли рассказывать о своих снах.
– Не твое дело господские сны выслушивать! Иди к мулу, там твое место! – прикрикнул он в конце концов.
120
В Бринкстоль прибыли, когда уже стемнело, однако Галлен отказался ехать в гостиницу, настаивая на том, чтобы немедленно отправиться в купеческое товарищество.
– Там, наверно, закрыто, ваше благородие, – возражал Клаус. Писать письмо ему было страшновато, хотя это и обещал взять на себя хозяин.
– Нет-нет, товарищество работает круглые сутки, ведь обозы отправляются и прибывают также круглосуточно. Всякий барышник имеет право в любой момент получить в товариществе какие угодно справки.
Галлен устал с дороги и с удовольствием отправился бы в гостиницу, но с утра он должен был встретиться с тем, кто примет у него кожаный мешок, а затем следовало убраться из города.
Нет, он твердо решил написать письма именно сегодня. Сегодня или никогда!
– Сегодня или никогда…
– Что, ваше благородие? – спросил Ригард, когда они остановились напротив кирпичного особняка.
– Ничего, приехали уже. Здесь находится бринкстольское купеческое товарищество. Вяжите Маверика к коновязи, да не крепко, он здесь никуда не убежит.
Оставив животных у коновязи, все трое прошли вдоль засаженного цветами палисадника и, отворив тяжелую дверь с медной ручкой, оказались в просторной комнате, где уже горели масляные лампы, а за широким сидячим бюро дремал писарь в черной бархатной шапочке.
– Чему обязан, господа? – спросил он, привставая со своего места и слегка пугаясь, ведь Галлен, с мечом и кинжалом на поясе, выглядел внушительно.
– Мы хотим отправить письмо в Денвер, – сказал Галлен. – С самой ближайшей оказией.
– Ах, вот как? Ну, тогда пишите, а я у вас приму. Бумаги и чернил у вас, как я понимаю, нет?
– Ничего нет, – признался Галлен, – но я все оплачу.
– Тогда извольте туда. – Писарь указал в угол, где было высокое бюро, а также имелись пергамент, чернильница и три очиненных пера.
Галлен подошел к бюро, взял перо, тронул его кончик пальцем и, покачав головой, взялся за другое. Клаус с Ригардом переглянулись, они такой премудрости и близко не понимали, а оказалось, что гусиные перья чем-то различались.
– Ну что, кому будем писать, твоей матери, Клаус, или матери Ригарда?
– Пишите Марте! – сразу сказал Ригард. – А то моя мамаша очень испугается.
– А Марта, стало быть, твоя мать, Клаус?
– Да, – кивнул тот. – Пишите на нее, ваше благородие. Она женщина не робкая и своего братца Тревора при мне дважды за чуприну таскала, да еще об угол била. Она письма не испугается, это точно.
– Ну а она хотя бы грамотная?
– Конечно, грамотная, – сказал Клаус, – ей уже пятый десяток пошел, всякого повидала…
– Письмо прочитать сможет?
– Нет, откуда ей? Но на это у нас соседский парнишка имеется, Горвальдом зовут. Ему только двенадцать, а он любые буквы разбирает, хоть черным прописано, хоть зеленой краской. Сам видел, честное слово! И все писаное в слова складывает, да еще как складно получается!
– Понятно. Значит, пишем твоей матери Марте, а пару строк для матери Ригарда она передаст на словах, правильно?
– Передаст, мы же через улицу живем. Я с мамашей на Грязном ручье, а Ригард с его мамашей – на Черном, – пояснил Клаус.
– Отлично. Значит, теперь и адрес имеется… Деньги пересылать будете?
– Да какие у нас деньги? – скривился Ригард, чем вызвал недовольство Галлена.
– Не нужно такую рожу кривить, вам ведь по три серебряных талера причитается.
– По три?! – не поверил Ригард и обменялся удивленным взглядом с Клаусом.
– Так, если по крейцеру в день, меньше получается, ваша милость, – напомнил Клаус, который неплохо считал.
– Правильно, только ведь вам вместо спокойной службы досталась драка в гостинице, да потом каземат и беготня по лесам, вот и получилось серебро вместо меди.
– Тогда все правильно, – сразу согласился Ригард. – Тогда я отправлю талер.
– А я – два! – сказал Клаус.
– Тогда и я – два.
121
Через сорок минут измученные Галлен, Клаус и Ригард вернулись к задремавшим у коновязи животным. Письмо было составлено для матери Клауса, с пометкой, чтобы она передала сведения о Ригарде его матери.
С помощью писаря купеческого товарищества был составлен и договор для пересылки четырех талеров серебром.
Несмотря на требования Клауса и Ригарда, Галлен не сказал им, сколько заплатил за все эти услуги, притом что заказал также и пересылку ответа на поданное письмо.
– Приедете сюда через пару недель и заберете ответ, который, со слов ваших матушек, напишет этот разумный отрок. Как его?
– Горвальд, ваше благородие.
– Потом найдете грамотного человека, и он вам все прочитает, если сами не сможете.
В полном молчании Клаус и Ригард отвязали Маверика от коновязи и, погруженные в собственные мысли, последовали за хозяином.
Очнулись они лишь во дворе гостиницы «Бринкстольский пес», когда пришлось сдавать мула местному конюху.
– Давайте я вам в дорогу постираю, ваше благородие, – предложил Клаус, понимая, что завтра они с Галленом расстанутся.
– Не нужно, отдыхай. А постирать я горничной отдам, пусть для своих детишек прибавку заработает.
– Да как-то неловко, вы вон какие расходы понесли… Неловко как-то…
– С меня еще ужин, так что думай лучше о еде, – сказал Галлен, останавливаясь возле бюро, за которым стоял гостиничный приказчик.
– Один апартамент, ваше благородие? – попытался угадать тот.
– Два. Для меня и моих друзей.
Клаус с Ригардом посмотрели друг на друга и покачали головами. Они считали, что их хозяин неразумно тратит деньги.
