Марик (Ма Н Лернер) Лернер - Земля воина
Кнехты смотрели в недоумении, вытягивая шеи в полном молчании. Никто еще не понял, что произошло.
— Идем, — прошипел сквозь зубы Денес и двинулся к поднявшемуся Блору. Тот подошел к замершему человеку, не так давно зачем-то приглашенному шаманом.
— Лучше сразу, — произнес негромко Блор, похоже, рассуждая сам с собой, а не обращаясь к слушателям, — ты и так задержался в этом мире, — и уже вторично снес голову. — Ступай в дом, Денес, — приказал не оборачиваясь, — там двое детей. Девочка лет двух, и мальчику чуть больше года. Заберешь обоих. Потом найдем кормилицу и отправим в Яренгу и за Каменный пояс, к Хайме, в Гезерди.
Денес ничего переспрашивать не стал, просто отправился исполнять указания. Он такой. А вот Рею хотелось разобраться. Он помнил, как Блор постоянно посещал живущего среди федератов шамана, пока шли переговоры. Он и к Велье хаживал, но там, похоже, все достаточно прозрачно. Дочка у мага очень подходящая, и не по поводу умных бесед. А вот о чем говорили с шаманом, неизвестно.
— Этот, Хайме, он потребовал убить соперника?
— Не говори чушь, — пробурчал Блор. — Он мог лишь попросить. Жизнью правит клинок, а не бубен. Я сейчас это очень наглядно доказал. Можно быть ужасным и страшным магом, шаманом или жрецом, а кто воткнет первым наконечник в живот, тот и прав. Нет, — помолчав, сказал, — умные люди не просят об услуге. Они вроде бы случайно подводят тебя к определенной мысли. Намеками. А ты потом уверен, что самостоятельно родил идею.
— Но если ты знал об этом, зачем?
— Я ведь не просто убил, сначала вежливо побеседовал, проверяя подозрения.
— А? — Рей был в недоумении.
— Человек состоит из разума, тела и души. Думать, действовать и чувствовать — без этого просто овощ. Можно изувечить тело, — раздельно сказал Блор, и в голосе прозвучала сталь, — случается, калечат душу, внушая преданность, ненависть или страх. Можно случайно убить разум. Это называется сумасшествием. Пока живут люди — это продолжится. Всегда будет. Но сознательно убить разум, отрезать душу и пользоваться чужим телом — это самое страшное, что можно себе представить. Это хуже осквернения мертвых. Это уже не человек — овощ. Я не знаю, сможет ли прошедший через это вновь возродиться. Я не знаю, не скиталась ли его душа, в то время как тело ходило, служило по команде и испражнялось. Никто не имеет права делать подобных вещей. Нельзя передавать это знание другим. Пусть оно умрет здесь и сейчас. Дети из рода шамана и вырастут, воспитанные соответствующим образом, пусть и в другой семье. Они малы и не в ответе за родителей. Искра таланта не должна угаснуть. А матери тоже знали, как совершить подлое.
— Э… он ведь был уже немолод?
— Правильно. Соображаешь. Только Черная смерть и здесь побывала. Позже, чем у нас, однако боги еще тогда ясно погрозили. Все его дети умерли. А он продолжил опять. Дважды предупреждения не шлют.
— Спасибо, — сказал Рей. Ему действительно было важно понять, и приятно, что Блор объяснил странное происшествие.
Постоянно присутствуя при обсуждениях, знаменосец невольно узнавал не только много интересного, еще и учился видеть связь и последствия планируемых действий. Это не просто должность, с нее можно шагнуть высоко. Он никогда не встревал в разговор без прямого обращения от других, но при том считал нормальным уточнить непонятное отдельно, без свидетелей. До сих пор Блор не обрывал его. Может, и ему требовалось проверить на слушателе некие идеи, а болтать лишнего Рей не стал бы даже с Денесом. Тайны на то и тайны, чтобы не распространять их под любым видом.
Сейчас это, наверное, и не секрет, можно и скорее даже нужно поделиться, если Блор позволит. Пусть люди знают. Иногда знания во вред. Разум у любого человека словно река. У одних течет могучим потоком, у других еле сочится. И у каждого со временем накапливаются в голове нечистоты, как в реке. Только там дохлые животные и грязь, а в мозгу собирается гораздо худшее. Кто-то после этого сходит с ума, а этот занимался натуральными извращениями.
— Займись домом, — сказал устало Блор, глядя на Денеса с детьми, появившегося из дверей. — Шаман был очень небеден. Ищите. Будет что непонятное или странное — покажешь мне. А имущество и серебро поделите на всех.
Глава 26
ПОЧЕТНАЯ СДАЧА
Пирс шел по стене, оставляя за собой мертвые тела. Сейчас его не смог бы остановить никто. Он выкладывался до конца, хорошо зная — допустить прорыв нельзя. Это смерть для всех. Для многих сотен жителей города и тысяч беженцев. Шансов уцелеть в непременно последующей за уничтожением защитников стены резне у людей окажется немного.
Ударил прямо в разинутый рот, вышибая последние гнилые зубы у мужика с дубиной. Клинок дошел до мозга, и враг умер мгновенно, но он был не один. Удар в плечо оказался достаточно болезненным и неприятным. Спасибо латам — выдержали. Синячище будет крупным.
С коротким захлебнувшимся воплем нападающий упал, получив в ответ распоротый живот. Пирс шел на острие атаки, но кроме него плотной группой двигались и другие. Клин уверенно теснил врагов, валя вновь и вновь пытающихся заступить дорогу. У защитников имелся только один путь — вперед. И латники это прекрасно знали, уверенно тесня обнаглевшую мужицкую свору.
Вторая полусотня тяжелой пехоты шла в наступление, теряя своих товарищей. Одному проломили шлем топором, другому острие копья вошло прямо в глаз. За каждого убитого и раненого они брали виру десятком мертвых. Шаг, еще шаг. Подрубить ногу излишне горячему, всадить меч в брюхо трусливому. Еще шаг. Рядом пролетел метательный нож. Не умеешь — получай в ответ. Опять с воем улетает вниз человек с отсеченной кистью. Не загораживай дорогу латникам, мужик!
И вдруг драться стало не с кем. Набежавшие ополченцы из беженцев с энтузиазмом добили немногих раненых, не успевших удрать отсюда. Ведь действительно лучше поломать ноги, падая, чем остаться без головы, встретившись с Пирсом и его людьми. Кто решил иначе, сейчас доказывает в Верхнем мире богам степень вины и ждет соответствующего решения.
Внизу валялись лестницы, теснились люди, и ополченцы принялись швырять камни и стрелять из луков. Мало у кого имеются хорошие, но с такого расстояния можно и попасть. Покойников заметно добавилось, и остальные нехотя откатились подальше.
Хороший человек может вернуться из Долины предков, вселившись в собственного внука или внучку. Это случается редко. Немногим дано так удачно подгадать момент, когда дочь или невестка станет тяжела. Но родиться в своем племени тоже неплохо. И пусть им никогда не удастся это, а имена мятежников навсегда сотрутся из памяти людской, подумал Пирс без особой злости.
В глубине души он знал: родись в другом племени — и сейчас махал бы дубиной на той стороне. Это нормально, никому не нравится суровый хозяин. Тцарь со своими соплеменниками для всех этих и оказался таковым. Но Пирс появился на свет горичанином, и с этим ничего не поделаешь. Изменить судьбу никому не дано. Так решили боги, и надо просто оставаться самим собой.
Сидеть на камнях, бездумно глядя на вздымающиеся на окружающих Лашенгу холмах деревья, было просто замечательно. Не двигаться, давая отдохнуть ноющему от усталости и ударов телу. Вытянуть ноги и смотреть на чистое небо. Прекрасная и абсолютно не нужная им погода. Лучше бы шли нормальные осенние дожди. В городе тяжело, все помещения забиты людьми, однако снаружи стен размещаться и вовсе негде. Может быть, намокнув, осаждающие слегка приуныли бы. Тоже недурно на фоне происходящего.
Крона он увидел в последний момент и изобразил намерение подняться. Тот ожидаемо отмахнулся и присел рядом. Удивительно, но с официальным руководителем Нижней долины, при всей разнице в их положении и противоположных интересах, они неплохо взаимодействовали. Конечно, Крон не воин, а администратор, но совсем неплох на своем месте. И при этом не пытается лезть с указаниями, дабы лишний раз подчеркнуть статус родственника тцаря. Достаточно умен, чтобы определить, где кончается его компетенция и требуется совет знающего человека.
— Сколько у тебя осталось людей? — спросил он негромко.
— Тридцать два на ногах. В остальных полусотнях еще хуже. Я повел последний резерв, иначе бы прорвались.
— У меня вообще половина начальной численности стражи едва наберется. — Крон нервно сплюнул со стены вниз.
Вслух этого не говорили, но происходящее крайне отличалось от обычных восстаний. Зависимые территории время от времени принимались бунтовать, недовольные налогами, призывом молодых парней в очередной поход или потому что пиво оказалось не свежее, а мытарь излишне нагло обирал в свою пользу. Обычно появлялась пара-тройка погибших чиновников и сопровождающих. Затем для острастки приходила сотня, максимум две, и, перевешав особо буйных, возвращали все к прежнему положению.
