Игорь Ветошкин - Последний из нас
«Баня» представляла собой большое помещение, по — старинке всё в кафеле, мутные потоки горячей воды неровно били во все стороны из ржавых душей. Охраны в душе не предусматривалось, да и драки между уставшими зэками случались редко.
Борис стал под струи воды, поднял к потокам лицо, закрыв глаза. Какое божественное наслаждение! Так бы и стоял вечно. Кожные поры открываются, смывается грязь, пот, усталость, словно организм омолаживается. Борис провалился в забытьё, перед глазами всплыли молодые годы, девушки, танцы, заводные друзья, пьяные драки — романтика. Он словно был уже не на Земле, а далеко — далеко. В своей молодости, вот то были лучшие времена жизни, не то, что было потом. Но думать, что было потом совсем не хотелось, думалось только о хорошем. Из светлых дум Бориса вернул, на сей свет резкий, как выстрел крик:
— Хел!
Сердце чуть не выпрыгнуло, настолько сильным был шок. Ведь никто здесь не знал прозвища бывшего гладиатора. Хе — е — е — л — пронеслось эхом, а потом вспышка, резкая боль в животе. От такого пинка даже здоровый и натасканный боец сложился пополам, отскочив к стене. На Землю Борис вернулся мгновенно. Сразу же подскочил на ноги — в тюрьме, как и в любой драке упасть означает поражение, и зачастую влечёт за собой летальный исход. Моментальная оценка ситуации спасала Борю не раз, и вот тут она также нашла своё уместное применение. Шесть против одного — не очень — то и повоюешь. От остальных зэков не осталось и следа. Первая мысль: «Бежать», но у выхода двое и четверо идут прямо на него.
— Ха! — В руке приблизившегося, что — то сверкнуло.
Заточка! Захват, умелый бросок — Борис не растерялся. Но удар ногой в спину толкнул вперёд. Кувырок, и снова на ногах, двоечкой отработал очередного врага, но упустил сильный удар ноги по рёбрам. Предательская подножка и падение. Борис ухватил кого — то за шею, повалил на себя. Зэки разошлись, били ногами, и били сильно, как говорится от души.
— А — а — а! Мрази! — Заревел боец.
Последние усилия он вложил, что бы подняться под градом ударов. Он словно товарный поезд, обхватив руками убийцу, уперевшись ему в живот плечом вмял в стену. Кафель звонко посыпался на пол, зато зэк обмяк, и сполз по стене. Борис развернулся, отправил в нокаут ещё одного, как получил в бровь сам. Кровь хлынула, заливая правый глаз. Но смотря смерти в глаза, он будто принял те самые красные таблетки. Борис, нет, не Борис, а берсеркер, бил своими крупными кулаками в разные стороны. Он уловил один удар, с хрустом вывернул вражескую руку, и тут же пропустил другой — в челюсть. Сильнейшая боль пронзила бедро. Борис взвыл, его без замедлений повалили и стали бить. Теперь выбраться он не смог бы. Бывший гладиатор не чувствовал своего тела, он закрыл голову руками, сжался в комок. Алые струи крови вместе с мутной водой потекли через ржавую решётку.
* * *Лёгкие, короткие, но довольно быстрые шаги смешивались с цоканьем тяжёлых армейских сапог. Рыжебородый паренёк бежал по коридору, двое конвоиров еле поспевали за ним. Звякнув наручниками, парень в полосатом костюме открыл дверь с табличкой: «Комендант». В просторном кабинете находились двое седовласый мужчина лет пятидесяти, со смешным родимым пятном на левой щеке, похожего на кляксу, его погоны свидетельствовали о звании капитана контрразведки. Второй — низкий полный человечек с лысиной на затылке — комендант тюрьмы.
— Хорёк? — изумился комендант. — Что ты тут забыл? — Теперь в его голосе звучало раздражение.
Он с осуждением взглянул на запыхавшихся конвоиров.
— Я… Это… Того. — Жадно хватая воздух ртом, пытался сказать рыжебородый.
— Да говори уже! — Повысил голос комендант.
— Там! — Немощно показывая рукой куда — то в коридор, шипел зэк. — У… Уб — бивают.
— Что?
— Кого? — С волнением спросил капитан.
— Б… Борю.
Не говоря ни слова, капитан толкнул Хорька вперёд, и побежал за ним следом.
Комендант, махнув тюремщикам, тоже поспешил в душевую. На ходу доставая из кобуры пистолет, капитан влетел в баню первым. Мгновенно узнав главаря, он без предупреждения выстрелил тому в грудь.
— Стоять! — Заорал, вбегая комендант.
Картина, открывшаяся перед ними, была страшной. Осколки кафеля, стонущие зэки, кровавые подтёки на стене и ручейки в воде. Охранники подбежали к Борису, лежащему на полу, подняли бесчувственное тело.
* * *— Врача! Скорее врача сюда! — знакомый голос ударил в подсознание Бориса, заставив открыть отёкшие глаза.
Сквозь мутную, расплывающуюся картинку вырисовывалось волнительное лицо капитана. Борис рухнул на колени, оттолкнув тюремщика, уловил блестящий предмет на верёвочке, дотянулся, крепко сжал. Холодная мокрая монета была приятна для кровоточащей ладони.
— Ты как? — снова голос седовласого.
Борис уже ничего толком не слышал, всё для него отошло на задний план, остались только воспоминания. Теперь — то всё стало на свои места. И тот разговор ровно неделю назад, и кошмары мучающие его с того момента, и напавшие зэки, и капитан.
2 Восемь дней назад. Контора Государственной разведки НОР.На последнем этаже было немного кабинетов, но все только для самых высоких чинов. Самым большим и просторным был кабинет Терентия Павловича Боковина — генерал — полковник главного управления контрразведки. Высокий, в хорошей физической форме мужчина шестидесяти пяти лет стоял перед капитаном контрразведки. Капитан — тридцатилетний, не уступающий в росте генералу, Ефрем Дерягин расчётливо и собранно докладывал о задании.
— Хорошо, Ефрем, продолжай работу с Артёмом.
— Терентий Павлович, разрешите вопрос.
— Говори. — Боковин снял очки, и сложил в коробочку.
— Это насчёт капитана Палкина.
Раздался смелый стук в дверь, и генерал разрешил войти.
— А, Гавриил Викторович, мы тут как раз о вас хотели поговорить, проходите. — Поприветствовал гостя Боковин.
Взгляды двух капитанов сцепились, как снежные барсы в схватке. «Этот уродец уже здесь, чтоб ты провалился» — подумал Гавриил, но вслух сказал, натянув улыбку:
— Здравствуйте, здравствуйте Ефрем.
«Ах по имени значит, унизить хочет, лизоблюд дранный» — пронеслось в голове Дерягина, когда он жал протянутую руку.
— И я рад вас видеть, Палкин.
Глаза Гавриила еле заметно сверкнули злобой, он опытный Ефрем это заметил, злорадно улыбнувшись, продолжил:
— Терентий Павлович, я всё ещё настаиваю о передачи дела Бориса Тельцова мне.
— Ефрем, почему ты думаешь, что капитан Палкин не справится с этим зэком?
