По следам Александра Великого - Харников Александр Петрович

Узнав о моих планах, Иван сказал:

– А деньги-то у тебя есть на все на это?

– Маловато. Даже на клипера в Бостоне не хватило, а мне еще в Балтимор, да и людей искать. И мастеровых.

– Ну что ж… Чего-чего, а денег у меня немало. Не солить же мне их… Я тебе их ссужу, а потом, я надеюсь, твои люди из третьего тысячелетия мне это возместят. Вот только… Как тебе нравится жить в России при императоре Павле? О нем у нас много чего рассказывали. Что он, дескать, тиран, злодей, злобен и коварен…

– Сам я лично с ним незнаком, но мисс Ольга – и другие – говорят о нем только хорошее. Причем искренне. Я не могу им не доверять.

– Поня-я-ятно. – Иван налил себе и мне бренди, мы выпили, после чего он покачал головой и задумчиво произнес: – Да, конечно, историю пишут победители. И пишут то, что они считают чистой правдой. Своей правдой.

Что Иван при этом имел в виду, он не пояснил, а вместо этого продолжил:

– Мои дела в данный момент идут неплохо, мое участие в ближайшее время вряд ли понадобится, так что поеду-ка я с тобой в Балтимор. Только ты будешь делать вид, что со мной не знаком, чтобы твое английское начальство ничего не пронюхало. Мы договоримся с тобой – я оплачу постройку кораблей, а также найму команду. Я же потом приеду принимать готовые клипера. И, если хочешь, то потом я съезжу для приемки и в Бостон.

– А что вы за это хотите? Ведь вы деловой человек и в каждом деле ищете выгоду.

– Я ж говорил – буду рад, если мне когда-нибудь возместят мои затраты, только и всего. Без процентов, – усмехнулся Иван. – Уж очень мне хочется вернуться на Родину. После смерти жены и детей здесь меня ничего уже не держит. А в России я могу пригодиться – кое-что знаю, кое-что умею. Я вообще-то был хорошим механиком и собирался рано или поздно учиться на инженера. Так что кое-какие задумки имеются. А здешнее дело я продам.

– А почему вы раньше не вернулись?

– Хочешь, верь, хочешь, нет, но у нас многое рассказывали про императора Павла, и в основном плохое. Да и в наших учебниках о нем писали всякое разное. Дескать, он хороших людей мучил и по своей прихоти отправлял их в Сибирь. Причем целыми полками [11]. Но если ты считаешь, что он хороший император… то я, пожалуй, поверю тебе. А теперь иди спать. Завтра тебе лучше будет перебраться в гостиницу – это для того, чтобы твои английские шефы ничего не заподозрили. А потом, через пару дней, мы отправимся в Балтимор. Сначала я, потом ты.

1 августа 1801 года. Французская республика. Париж. Дворец Мальмезон. Майор ФСБ Андрей Кириллович Никитин, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»

Подготовка к широкомасштабной операции, которая нарушила бы морскую торговлю англичан сразу во всех морях Мирового океана, тем временем шла своим чередом. Подтверждением тому была весьма интересная сегодняшняя встреча с одним из французских моряков, которого я встретил во дворце Мальмезон.

Наполеон обожал сюрпризы. В этом я успел убедиться во время практически ежедневных встреч с ним. Вот и сегодня он прислал мне записку, из которой я смог понять лишь то, что мсье Первый консул желает познакомить меня с человеком весьма интересным и полезным. Что это за человек и чем конкретно он может быть полезен, из этой записки понять было невозможно.

Я был в приемной Наполеона в указанное время. Секретарь, любезно со мной поздоровавшись, попросил меня немного обождать. Кроме него и меня в приемной находился лишь один человек. Внешность его была весьма примечательная. Представьте себе – детина лет тридцати, ростом под метр восемьдесят, плотного телосложения, с круглым лицом, усыпанным веснушками, отчего он напоминал пацана-переростка. Маленькие хитрые глазки, узкие губы и чуть приплюснутый нос ничуть не портили его внешность. В то же время по выражению его лица я сделал вывод, что человек этот хитер и опасен. Мне даже показалось, что его физиономию я уже где-то видел. Но где именно, я никак не мог вспомнить.

Мои размышления прервал секретарь, предложивший пройти к Первому консулу мсье майору и мсье Сюркуфу…

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – подумал я. – Так это тот самый Робер Сюркуф, прославленный корсар Бонапарта!»

Я и сам хотел попросить Наполеона организовать мне встречу с этим человеком. Весной этого года Сюркуф вернулся из дальнего плавания в Ла-Рошель. В Индийском океане он захватил немало призов. Самым известным из них стал 38-пушечный трехмачтовый корабль британской Ост-Индской компании «Кент». Сюркуф атаковал противника на своем 18-пушечном корабле «Конфьянс». Силы были явно не равны, но французы напали на «Кент», рассчитывая взять его на абордаж. Они не знали, что, кроме штатной команды и морских пехотинцев, на борту английского корабля находятся еще двести пятьдесят британских моряков с другого корабля Ост-Индской компании, потерпевшего накануне кораблекрушение.

В жестокой рукопашной схватке Сюркуф одолел врага. А когда «Конфьянс» с захваченным призом пришел в Порт-Луи – главный порт на Маврикии, – то губернатор острова попытался прикарманить добычу корсаров. И тогда Сюркуф велел своим матросам выбросить за борт все захваченные на «Кенте» сокровища – слитки золота и бочки с золотым песком.

Прибыв во Францию, Сюркуф женился и, как показалось окружающим, остепенился. Он поселился в Сен-Мало и стал вкладывать добытые морским разбоем деньги в покупку недвижимости и торговых кораблей. Но, похоже, тихая семейная жизнь была не для него.

Бонапарт умел, если хотел, обаять человека. Вот и сейчас он с ходу предложил Сюркуфу капитанский чин и обещал передать под его командование все французские корабли, базирующиеся в водах Индийского океана. Сюркуф заколебался, и тут в качестве вишенки на торте Наполеон пообещал, что тот станет одним из первых кавалеров ордена Почетного легиона [12]. Если учесть, что при французских королях орденами могли быть награждены только дворяне, Сюркуф становился вровень с маркизами, шевалье и баронами, которых столь много развелось во Франции при Бурбонах.

Под таким натиском даже храбрейший из корсаров Франции не мог устоять. А Наполеон, хитро подмигнув мне, стал советоваться с Сюркуфом о методах ведения боевых действий на море против англичан.

И тут Сюркуф показал, что он не только храбрец и отчаянный рубака, но и тонкий политик.

– Мсье Первый консул, на ваш вопрос я отвечу следующим образом. Англия с 1795 по 1797 год потеряла на море на сто восемьдесят судов больше, чем мы. Я считаю, что, после неудач наших военных эскадр, только корсары сумели склонить чашу весов в нашу пользу. За последние шесть лет добыча англичан росла в прежней пропорции, а мы стали добывать втрое больше. Достаточно посчитать, во что обошлось Англии наше корсарство, и вы поймете, что корсары Республики отомстили за наше поражение при Абукире.

Услышав из уст Сюркуфа напоминание о неудачной для него Египетской экспедиции, Наполеон слегка поморщился. Я, чтобы немного разрядить обстановку, напомнил, что и русский флот тоже отомстил британцам за поражение французского флота при Абукире. При этом главный обидчик французов, адмирал Нельсон, был убит во время сражения на рейде Ревеля.

Сюркуф улыбнулся мне, показав при этом прекрасные молочно-белые зубы, и продолжил:

– Благодарю вас, мсье майор. Только сражения линейных флотов, похоже, отходят в прошлое. Если бы я командовал французскими эскадрами, то я бы оставил наши многопушечные корабли в портах, избегая сражений с английским флотом. А в море отправил бы множество фрегатов и легких кораблей, которые быстро бы покончили с английской морской торговлей. Англия живет торговлей, и это ее самое уязвимое место.

– Мсье Сюркуф, – сказал я, – а что будет, если к атаке на морскую торговлю британцев подключатся и русские корсары?

– Мне о таковых ничего не известно, – ответил Сюркуф. – Впрочем, если русские моряки успешно сражались со шведами, турками и британцами…