"Фантастика 2024-92". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Головнин Вячеслав Владимирович

Варя прыснула в кулачок и сказала:

— Уборная у нас во дворе, но ты можешь сходить в ведро, в коридоре последняя дверь с правой стороны. Там же рукомойник есть, потом вымоешь руки с мылом и умоешься. Полотенце с собой возьми.

Думая, что я уже не слышу, она тихо пробормотала себе под нос:

— Нинка, сволочь, подшутить решила. Нашла дурачка деревенского. Неизвестно ещё, кто из нас больший дурачок.

Вернувшись в палату, обнаружил Варю, сидевшую на стуле и пришивающую на своём халате пуговицу. Закончив, она поднесла её ко рту и перекусила нитку. Только она успела привести свою одежду в порядок, как дверь в палату без стука отворилась, и зашёл доктор.

То, что это доктор было видно с первого взгляда. Об этом говорил весь его вид: ухоженная бородка клинышком, а-ля Антоша Чехонте, чистый и тщательно отутюженный, без единого пятнышка белый халат, уверенный взгляд профессионала, обежавший всю палату в поисках неполадок и остановившийся на мне.

— Ну-с, молодой человек, расскажите-ка мне, что с вами случилось-приключилось, — спросил он, усаживаясь на табурет, услужливо поставленный Верой около стола и показывая мне рукой в приглашающем жесте на второй табурет, стоящий напротив него.

Я сел и в свою очередь, посмотрел на него изучающим взглядом.

— Гхм! — громко хмыкнул доктор, возвращая меня в этот мир из моих мыслей. — Так я жду вашего рассказа, молодой человек.

— Я ничего не помню, доктор.

— Ну, расскажи, что было до того, как в тебя ударила молния, — попросил доктор, переходя со мной на "ты".

— Помню, что мама послала меня отнести отчиму узелок с обедом. На обратном пути пошёл дождь, и началась гроза. Я спрятался от дождя под деревом.

— Тебе никогда не говорили, что в поле, от грозы прятаться под одиноким деревом опасно?

— Наверное, говорили, но понимаете, доктор, у меня была одна проблема. Я очень медленно соображал. Я все понимал, что мне говорили, но мозги мои шевелились очень медленно. Чаще всего я понимал сказанное только к вечеру, перед сном или даже ночью. Вообще ночью мне думалось легче. А вот сейчас, очнувшись здесь у вас, мне очень легко думается и все легко вспоминается. И говорю я совершенно свободно, и ничего мне не мешает.

Доктор слушал меня с широко раскрытыми глазами и не мог сдержать своих эмоций. А я тем временем продолжал рассказывать:

— Ещё один интересный момент. Стою я под деревом, дождь льёт как из ведра и вдруг трах-тарарах, гром, и молния как шарахнет, и я вдруг сразу оказываюсь на высоте дерева, но не на дереве, оно рядом было метрах в пяти от меня. Смотрю вниз и вижу себя, лежащим прямо подо мной недалеко от дерева, тоже метрах в пяти от него. Лежу на спине, неподвижно. Потом вижу, голова повернулась, как бы осмотрелась вокруг и снова замерла. И так продолжалось сколько-то времени. По моим ощущениям, минут 10–15, наверное, вряд ли больше. А потом, как молния опять сверкнёт, я и сознание потерял. Я так думаю, доктор, что это душа моя висела над моим телом в промежуток времени между двумя молниями. Первая молния вышибла мою душу из тела, а вторая вернула обратно.

Я замолчал, глядя на доктора. Тот сидел и тоже молчал. Потом снял свои очки, протёр их платочком, вздел обратно и сказал:

— Что только не случалось с людьми, которые выжили после встречи с молнией. Если кто-нибудь смог собрать хотя бы часть этих историй в одну книжку, то получилось бы занимательнейшее и поучительное чтение. Давайте-ка, я вас послушаю. Встаньте и снимите майку.

После тщательного осмотра всего, до чего он смог дотянуться, простукивания и прослушивания, "дышите — не дышите", доктор сказал:

— Вы абсолютно здоровы. В больнице вам делать нечего. Я вас выписываю.

Он пододвинулся вместе с табуретом к столу и, взяв обычную деревянную ручку со стальным пером, сообщил мне подвигая ближе к себе стеклянную чернильницу, стоявшую тут же на столе неподалёку:

— У меня есть кое-какие данные о вас, но вашей фамилии и отчества я не знаю. Фельдшер ваш, Степан Николаевич, который мне их предоставил, сказал, что у вас фамилии нет, только имя. Так что у вас есть уникальная возможность выбрать себе фамилию и отчество. Как скажете, так я и запишу в справке.

Я думал недолго. Скорее всего, я никогда не узнаю ни имени своего отца, ни его фамилии. Тут я вспомнил жившего по соседству с нами одинокого деда, который всегда жалел меня и никогда не обижал, а частенько и защищал, прогоняя дразнивших меня мальчишек. Звали его Василич. Жил он тем, что плёл корзины, а ещё изготавливал из бересты всякие поделки, которые потом продавал.

— Так что пусть фамилия моя будет Берестов, а отчество Васильевич, — решил я про себя, о чём тут же и сообщил врачу:

— Я, Берестов Василий Васильевич.

Доктор кивнул головой, макнул перо в чернильницу и прямо при мне выписал справку.

Доктор вручил мне эту бумажку и сказал, что я могу быть свободен, добавив при этом:

— О полётах своей души из тела и обратно, я вам рекомендую не распространяться, если не хотите иметь неприятностей от властей.

А покормить меня забыли, вот жеж, жадюги, однако. Перешагнул порог больницы, и нос к носу столкнулся с фельдшером, Степаном Николаевичем.

— Ты куда, Василий? Кто тебя выпустил одного?

— Все в порядке, Степан Николаевич. У меня теперь документ есть.

С этими словами я протянул ему справку от Филатова. Фельдшер прочитал её, почесал голову и спросил:

— Значитца, дохтур тебя признал нормальным человеком? Ишь, ты, "Никаких отклонений от нормы не выявлено" — прочитал фельдшер справку вслух, и заключил: — Почитай, Василий, что ты путёвку в жизнь получил.

Он отдал мне справку и спросил:

— Ты, поди, голодный? — он меня.

Я молча кивнул.

— Пойдём, я тебя покормлю.

Он развернулся и пошёл, я за ним. Мы шли по улице, вокруг все дома были деревянные. Перед каждым домом палисадник. Ни одного строения из кирпича я не увидел, кроме, возможно, церкви, купол которой виднелся вдали над крышами домов.

Вскоре мы пришли к какому-то неказистому дому. Фельдшер, открыл калитку в воротах и прошёл во двор. Обернувшись, он приглашающе махнул мне рукой. Я прошёл за ним. Постучались в избу. Дверь открыла молодая женщина, симпатичная на вид, голова покрыта лёгким цветастым платком. Поздоровались. Фельдшер провёл с ней переговоры, я не прислушивался, с головой уйдя в свои мысли. Вскоре меня пригласили в дом, усадили за стол, налили миску тёплого супа и дали ломоть чёрного хлеба. Фельдшеру женщина кроме супа и хлеба налила маленький гранёный стаканчик самогона. Я не успел подумать об этом, как в памяти откуда-то всплыло знание и что такое самогон, откуда такое название и почему и с какой целью его изготовляют и потребляют. Информация была исчерпывающей и развёртывалась в памяти мгновенно.

Подчистив чашку, оставшимся кусочком хлеба, я доел его и поблагодарил хозяйку:

— Спасибо вам, хозяюшка. Доброго вам здоровья и всех благ.

— Слышала, Агафья, как он изъясняться-то стал?

Агафья, выпучив глаза, уставилась на меня, как на восьмое чудо света.

Тут же в голове раздался голос моего виртуального учителя:

— Постарайся следить за своей речью, иначе постоянно будешь вызывать удивление окружающих. Не забывай, что на данный момент ты простой неграмотный паренёк из глухого села. Выражайся проще и не выбивайся из образа.