Цейтнот. Том II (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Василь, командуй! — попросил я, слегка успокоившись на сей счёт. — Куда нам?

— Направо!

Я выжал педаль сцепления, воткнул первую передачу и притопил педаль газа. Неповоротливая махина броневика как-то очень уж неохотно покатила вперёд, и вписаться в поворот оказалось весьма непросто. К тому же пришлось шарить рукой в поисках тумблера включения фар. Щёлкнул им — и ночную темень пронзили яркие лучи, ориентироваться стало гораздо легче. Что же до демаскировки, то рёв мотора разве что глухой не услышит — даже с учётом грохота не столь уж и далёкой перестрелки наше приближение незамеченным точно не останется.

Да и не будет никто просто на свет фар палить, думаю. Ближе подпустят.

Мысль эта отозвалась неуютным холодком, и я взялся набирать растраченный потенциал. Потянул в себя сверхсилу на пределе мощности, наплевав на генерируемые при этом искажения и болезненные ощущения, но неуверенность никуда не делась. Наоборот — подумалось вдруг, что для оператора не так уж и сложно превратить эту консервную банку на колёсах в нашу братскую могилу.

Впрочем, мы и сами не лыком шиты. Мы и сами кого угодно на два метра ниже уровня земли определим, если вдруг такая нужда возникнет!

— Налево! — крикнул Василь на подъезде к перекрёстку, и я на всей скорости вписался в поворот, после чего сразу сбавил ход, но эта мера предосторожности оказалась излишней — кругом никого.

Дальше мы пару минут петляли по затаившемуся кварталу, чтобы в итоге выкатиться к баррикаде, на которую пошли шкафы, диваны, мусорные баки и даже реквизированная у кого-то из местных жителей легковушка со спущенными шинами. Защитники этого импровизированного укрепления отошли во дворы и затаились, не желая лезть под пулемёты, но если они ждали, что кто-то выберется из броневика для разбора завала, их постигло глубочайшее разочарование: Василь шумно выдохнул, и перегородивший проезд автомобиль под натиском толкнувшего его телекинеза со скрежетом выломался из баррикады и отполз в сторону.

Я утопил педаль газа, движок рыкнул и замедливший было ход броневик вновь начал набирать скорость. Со всех сторон загрохотали выстрелы, по броне забарабанили пули, но огонь вёлся едва ли не из охотничьего оружия, металлическим лязгом и стуком всё и ограничилось. Мы уже проскочили баррикаду, когда раздался звон стекла и загудело раздуваемое ветром пламя. Загудело и погасло, стоило только мне обратиться к сверхсиле.

— Бутылку с зажигательной смесью кинули! — крикнул Василь. — Нет, понимаю, ещё бы на рабочих окраинах — там пролетарии! Но тут-то кто шалит?

Строить догадок на сей счёт я не пожелал и повернул в узкий проезд, вынудив этим незапланированным манёвром товарища вести нас к точке назначения окружным путём. Несколько раз в лучах фар мелькали силуэты людей, кто-то даже был с оружием, но решительно все убирались во дворы прежде, чем мы успевали приблизиться и рассмотреть их. А если кто и увязался следом, точно с хвоста скинули. Василь за это ручался.

Точкой назначения оказался глухой дворик в паре кварталов от Якорной площади. В той стороне по-прежнему шла ожесточённая перестрелка, тут же улицы словно вымерли. Но тишиной и спокойствием охарактеризовать ситуацию было никак нельзя, скорее уж речь следовало вести о разлитом в воздухе напряжении и ожидании неприятностей.

Когда я погасил фары и задом загнал броневик в арку, Василь выбрался из-за пулемёта и позвал:

— Маша, пошли!

— Вы куда? — поинтересовался я.

— С нашими свяжемся.

— Каким образом?

— Световыми сигналами просемафорю, — пояснил Василь, выбираясь из броневика с револьвером в руке.

Световыми сигналами?

На них вполне могли навестись монархисты, поэтому, когда Маша Медник избавилась от шубки и выбралась наружу в одном шерстяном платье, я потёр ладонями озябшие уши и скомандовал:

— Антон, пулемёт на тебе.

— Но…

Я и слушать ничего не стал, рявкнул:

— Быстро! — И на всякий случай развернулся так, чтобы не пропустить внезапного удара в спину, а заодно постарался отрешиться от энергетических помех и сосредоточиться на внутреннем потенциале бывшего сослуживца. Надумает приложить меня сверхсилой — будут все шансы заранее искажения уловить.

Ну да — пусть даже мы сейчас с ним и в одной лодке, только людям случается за борт в самый неподходящий момент вываливаться, и отнюдь не всегда это только лишь в силу их собственной неосторожности происходит. Не хочу.

Антон раздражённо засопел, но послушался, а немного погодя послышался шорох, и я предупредил взятых в плен полицейских:

— Хотите жить — лежите и не дёргайтесь. А то прямо сейчас в расход пустим.

Тем хватило ума угомониться, и я вновь сосредоточился на ясновидении, но за исключением Антона присутствия других операторов не уловил. На нём и сосредоточил всё своё внимание, после чего до предела усилил заземление и спросил:

— Михея кто натаскивал?

Антон лишь буркнул в ответ:

— Понятия не имею.

Меня такой ответ нисколько не устроил. Я отвлёкся от смотрового окошка, ещё больше развернулся к собеседнику и резко бросил:

— Не свисти! Ты с ним полтора года в комендатуре прослужил!

— И что с того?

— И дружил! Скажи — нет?

Антон раздражённо засопел и слегка ослабил контроль над внутренним потенциалом, создаваемое тем возмущение на несколько мгновений стало ощущаться чуть явственней.

— Михей с Федей сошёлся, они не разлей вода стали, — заявил бывший сокурсник, потом и вовсе отрезал: — А я — так, сбоку припёка. И без них было с кем общаться.

— Чего тогда в столицу с ними сорвался? — хмыкнул я. — Только не говори, что за компанию!

— А почему бы и нет? Столица же! Денег больше, перспектив тоже! Дураком нужно быть, чтобы отказаться!

Прозвучало это заявление убедительней некуда, даже излишнего раздражения в голосе уловить не удалось, но я предельно чётко ощущал генерируемые внутренним потенциалом собеседника искажения, поэтому знал наверняка, что своим вопросом угодил точнехонько в болевую точку. На смерть товарища Антон не в пример спокойней отреагировал!

Дело определённо было в разрыве отношений с Маринкой, и я воспользовался подходящим моментом, чтобы вернуть разговор в нужное мне русло.

— Кто натаскивал Михея? — повторил я свой первоначальный вопрос.

— Да не знаю я! — выдал в ответ Антон уже без былого возмущения. — Это Маленский с кем-то дополнительно о тренировках договорился! Они на пару занимались!

— Где? В зале комендатуры?

— И там, и на полигоне. Да они только и делали, что тренировались! Михей после смерти Карины ни о чём другом и думать не мог!

Я задумчиво хмыкнул. Думать он не мог!

Точно ведь Барчук всю дорогу ему на мозги капал! Ещё и с кем-то в частном порядке о тренировках договорился не только для себя, но и для Михея. Или не в частном, а вполне себе официально? Стоило при первой же возможности справиться на сей счёт у Городца. Дюже интересно, кто эту парочку натаскивал. Кто и с какой целью.

Они бы точно нас с Василем укатали, если б Маленский пулю не словил и не удрал. Повезло.

Меня передёрнуло. Пусть и расправился с боевиком-монархистом предельно технично, но осадок после схватки с Михеем никуда не делся. Мог он меня заломать, мог. Все шансы были. А значит — недорабатываю. Непорядок.

Начало морозить, я стянул перчатки и подышал на пальцы, затем вновь потёр уши и погрузился в поверхностный транс, принялся распределять сверхсилу и упорядочивать внутренний потенциал, а заодно усилил кровоток, дабы хоть немного согреться. И — согрелся. Пропотел даже.

Заворочались полицейские, но стоило только шикнуть на них, и пленные вновь угомонились, а там и Василь с Машкой вернулись, он в пиджаке, она — в его пальто.

Заботливый какой.

— Ну что? — спросил я.

— Порядок! — вроде как успокоил меня Василь, принимая у подруги пальто. — Прорыв назначили на девять вечера! Мы часы сверили, на моих сейчас восемь пятнадцать ровно.

Я вытянул карманные часы, подсветил себе миниатюрной шаровой молнией и перевёл минутную стрелку на два деления вперёд.