Алексей Оверчук - Тени войны
— А мне что, не страшно, по-вашему?! Вот здесь и сейчас!
Ангелы начинают хохотать с каким-то металлическим лязгом. И в следующее мгновение я понимаю, что это лупит наш пулемет.
— Блядь! — орут в салоне. — По нам работают!
Машина заваливается куда-то вниз и выписывает новый вираж. Все начинают бешено лупить в «зеленку».
— Прекратить огонь! — орет старший. — Мы уже проскочили!.. Никого не задело?
Все переглядываются. Да вроде все на месте и даже кто-то улыбается. Но мне не смешно. Ведь еще обратно лететь на той же вертушке. А вдруг у боевиков нет обеденного перерыва, выходных? Вдруг они будут снова караулить нас там? Я сам напросился слетать в горы на передовую и посмотреть, что происходит. Эх! Лучше посмотрел бы телевизор и добросовестно все оттуда перекатал. Как делает большинство моих коллег по цеху. Чем плохо?! Сидишь себе в Москве, смотришь телевизор и фигачишь на бумагу свои впечатления от репортажей. Ну, на худой конец можно и в Грозном перетусоваться… Я ругаю себя на чем свет. Говорю себе, что больше дружить с собой не буду. И слушать твоих дурацких советов, Леша, тоже не стану.
— Ты засек, откуда стреляли? — спрашивает офицер у пулеметчика.
— Да.
В салон вваливается штурман с картой:
— Блядь, уроды! Покажи, откуда долбили?
Пулеметчик тычет пальцем в зеленые разводы карты.
Штурман хмыкает и скрывается в кабине.
Через несколько минут вертушка выходит на бреющий полет. На огромной скорости мы летим у подошвы какой-то горы. Сквозь верхушки зелени хорошо видно, как бегут муравьями между деревьями человеческие фигурки. Рассыпаются веером. Некоторые припадают на одно колено и снова бегут. Непонятно, кто это. Наши? Боевики?
Вертолет уже заходит на посадку в ста метрах от кромки леса.
Старший группы мгновенно просекает обстановку:
— Всем приготовиться! Как сядем, хлебалом не щелкать! Рысью от вертолета!.. Эй, гражданский, — в мою сторону, — тебя это особенно касается. Усвистывай от вертолета как можно дальше! На какой хрен тебя вообще сюда взяли!..
Я киваю. Я с ним совершенно согласен. Я тоже не понимаю, на что здесь смотреть. Но события уже захватили меня, как зубчатые колеса за рукав, и неумолимо тащат на убой.
Машина садится. Не дожидаясь, пока она твердо встанет на ноги, выпрыгивает пулеметчик и залегает, держа ствол в сторону леса. С дробным грохотом высыпают остальные. Бегом, бегом, бегом. Пробежка — залегли. Пробежка — залегли.
Лес позади трещит от выстрелов и заходится от разрывов гранат.
Мной никто не командует, но я понимаю, что лучше делать так, как все.
В лесу отчаянный треск автоматных очередей. Сухо ухают подствольники.
Из вертолета стремглав вылетает экипаж и припускает за нами. В ста метрах от вертолета чернеет насыпь. За ней укрылось управление этим военным водоворотом.
— Ну, вы совсем охренели, военные!!! — встречают нас радушным криком. — В лесу бой идет, а вы над ним заходите!
— Кто ж знал?! — оправдывается старший. — Нам сказали забросить сюда группу и взять раненых.
Группа управления принимается что-то говорить в многочисленные рации на все голоса. Летят малопонятные позывные. Каких-то «факелов», «лютеров», «салютов» оповещают об эвакуации. Я понимаю, что сейчас начнут в темпе грузить раненых. Стараюсь не терять времени даром и начинаю приставать с вопросами.
На меня смотрят как на идиота.
— Какое перемирие, на хрен?! Ты слепой?! Вокруг видишь что творится?!
Я говорю:
— Ну, как же… А это… Э-э-э… А ОБСЕ… Э-э-э…
Тут отстраняется от рации офицер и кратко-емко объясняет мне, что на самом деле означают слова «переговоры», «ОБСЕ», «перемирие» и прочее. Потом достается московским политикам. Отдельно Москве и Верховному Алкоголику.
— Ты из Москвы?
Киваю. Хотя не уверен, стоит ли сейчас в том признаваться.
— Скажи, когда там у вас эти бляди в Кремле поумнеют?!
Я пожимаю плечами. Он отворачивается и снова отдает приказы по рации.
Вот как мне отразить все это в репортаже? Не дашь же все прямым текстом! А жаль, однако… Дяди в Кремле просто офигели бы!
Кстати, я заметил: когда человек попадает на должность в Кремль, ему начинает казаться, что его слова приобретают страшную магическую силу. Приказами он может двигать горы, останавливать поезда и рассветы с закатами, унимать инфляцию или, на худой конец, расстегивать ширинку на собственных штанах. Беда в том, что это не так. Другая беда в том, что они об этом не знают. Люди же, которые работают с ними рядом — ну, хотя бы уборщицы или помощники, — тоже не хотят их разубеждать. Теперь ответьте себе на вопрос: ну и как этой дурной страной управлять?
* * *Подкатил БТР с солдатами на броне.
— Сейчас увидишь какое тут перемирие, — бросил мне офицер. — Вы куда? — повернулся он к БТРу.
— Надо раненых забрать. На хутор.
— Возьмите журналиста. Лишние руки вам не помешают, а он заодно посмотрит, как мы тут мирно сосуществуем с боевиками.
Военные на броне гоготнули. Мне освободили место. Я залез на машину, и БТР рванул по полю.
— На вертолет успею? — спросил я у офицера. Его погоны еще носили темные следы от снятых звездочек.
— Не ссы! Без нас не улетят. Мы же им еще раненых должны привезти.
Защелкали знакомой чечеткой автоматные затворы. Клямснуло в башне БТРа, и она поползла чуть вбок, в сторону «зеленки».
Замелькали какие-то покосившиеся постройки. Два коровника с обрушенной крышей, прошитые крупнокалиберным пулеметом белые стены. Потом потянулись сады, огородики. Деревья расступились — мы оказались на окраине населенного пункта. БТР притормозил.
— Бегом! — крикнул офицер и рванул вниз. Вслед за ним посыпалась пехота и стала разворачиваться в цепь.
БТР развернулся на сто восемьдесят градусов и снова оказался позади нас. Пехота, припадая к земле, перебежками бросилась к домам. Я бежал возле офицера.
— Вас как зовут? — спросил на бегу.
— Валера. — Он быстро протянул мне руку и снова побежал, виляя между кустами. На поле боя мне еще никогда не приходилось знакомиться. — Ты осторожнее тут, — бросил он мне, когда я догнал его и присел рядом.
— А в чем смысл этих операций? — спросил я. — Ну, тот бой в лесу… Или вот маневры сейчас…
— Они после перемирия стали просачиваться через нашу линию. Попытались несколько подразделений взять в кольцо. Мы их сейчас и вышибаем обратно… Только-только выкурили их отсюда, — Валера указал автоматом на дома, — но отдельные сволочи еще могут шляться. Понастроили, понимаешь, схронов, подземных тоннелей, переходов из дома в дом! Так что поосторожней. Могут появиться откуда угодно.
— Тащ капитан! — вынырнул из кустов чумазый боец.
— Чего?
— Там нора! — Солдат указал себе за спину.
— Бегом!
Мы кинулись вместе с солдатом за кусты. На огороде, неподалеку от заброшенного теперь дома, присели на корточки бойцы. Одни водили стволами по мертвым окнам. Другие держали под прицелом зев подземного лаза.
— Рассредоточиться! — приказал Валера. Все кинулись врассыпную.
— Граната! — еле слышно сказал он, и швырнул ребристый комок в подземелье.
Все залегли. Кто-то вдарил мне по ногам, и я упал.
— Не хрен пялиться! — прошипел чей-то голос. — Хочешь осколком по тыкве получить?
Под грядками ухнуло.
Валера привстал и хлестнул по темноте очередью из автомата.
— Рябов! Скрыльник! Проверить! Остальные к дому!
Все тотчас бросились выполнять приказ. Капитан поднес рацию к губам:
— Остановить продвижение. Всем оставаться на одной линии. Ориентир — красная крыша. Нашли лаз. Каждому проверить свою позицию.
Где-то затарахтел двигатель БТРа.
— Не маловато нас? — усомнился я.
— Нормально. — Валера внимательно глядел, как его бойцы проникают в дом через окна. — С другой стороны еще ребята подходят. Так что не дрейфь, — хлопнул меня по плечу и побежал к дому.
Я припустил за ним. Пока все было спокойно. Судя по мертвой тишине, боевики либо давно оставили свои позиции, либо готовят удар и ждут, когда мы поглубже втянемся в село.
Мы не стали заходить в дом. Валера обежал его и вышел к крыльцу. Из дома вышел солдат:
— Все чисто, тащ капитан.
— Где Рябов и Скрыльник?
— Вылезли из погреба. Сейчас чердак осматривают. — Боец задрал голову к чердачному окну: — Ну, че там?!
— Чисто! — помахали оттуда рукой, Валера снова припал к рации:
— Доложить обстановку,
И тут же откликнулось многоголосье:
— Четвертый — нормально.
— Третий — не нашел.
— Два — спокойствие.
— Вперед, — скомандовал Валера.
Я представил себе, как наша маленькая боевая линия двинулась по огородам между домами и деревьями.
— А они могут нас слышать? — поинтересовался я.
— Еще как! Уверен, они даже сейчас очень внимательно нас слушают.
— А сменить частоту?
— Ну, ты типа самый умный, да? Мы, по-твоему, этого не делаем?
