Галина Манукян - Дикторат
– Сюда! – поманил он девчонку и свернул с расчищенной рыночной площади в узкий проулок, буйно заросший диким виноградом.
Идя по зеленому тоннелю, степница смотрела вокруг широко открытыми глазами. Надо же – любая ерунда ей в диковинку! С опаской косясь на Эдэра, она провела ладонью по листьям. Потом оторвала один и засунула в рот.
– Хэй, чумашка, это не едят, – прыснул Эдэр.
Она промолчала, но лист все-таки дожевала. Видать, совсем оголодала.
Гигант снисходительно хлопнул ее по плечу:
– Не бойся, покормлю напоследок.
От хлопка его громадной ладони девчонка согнулась, но тотчас выпрямилась и осмелела:
– Куда вы меня ведете? Казнить?
Эдэра так и подмывало ответить утвердительно, но он подтолкнул в спину чумашку, и та, споткнувшись, выпала в проход полуразрушенного собора.
Девчонка застыла при виде купающихся в громадной терме горожан. К вечеру их было тут немного – не больше дюжины. С балок свисали лианы. Они же обильно увивали колонны, которые подпирали частично сохранившийся купол. Высоко над водой в арочные проемы без стекол струились лучи заходящего солнца. Вся нижняя часть здания превратилась в бассейн. Сквозь голубоватую воду, которую тревожили только фонтанчики гейзеров и островки мыльной пены возле купальщиков, можно было разглядеть гранитные плиты и бурый кирпич стен. На поросших изумрудными мхами ступенях, ведущих к алтарю, сидел термщик – как всегда продавал мыльный корень, куриные яйца и уксус для мытья головы, разные вещи и утварь, что может пригодиться если не здесь, так где-нибудь еще. Увидев начальника стражи, смуглолицый термщик в серой тунике привстал и поклонился почтительно.
Эдэр кивнул в ответ и весело сказал чумашке:
– Казнить тебя не получится – меч от твоего запаха заржавеет. В подвал посадить? Сокамерники задохнутся. Вонью убивать закон не позволяет. Так что первым делом придется тебе помыться, хм, наложница…
– Но я… – испуганно замялась девчонка.
– Что ты? Тебе дорог запах родной козы? Или тяжело расставаться с грязью, что таскаешь на себе с рождения?
Чумашка насупилась и закусила губу. Помолчав немного, вскинула голову, чтобы смотреть гиганту прямо в глаза, и выпалила:
– Как прикажете, господин. Только не знаю, может, убью всех этих людей разом, когда зайду в воду. Если вам плевать, то пожалуйста. Мне тем более. Чем больше вас, глоссов, отправится к подземным духам, тем лучше! Но предупреждаю: когда я в последний раз решила искупаться, сама чуть не взорвалась… – в обиженно-героический тон девчонки подмешалась ехидца: – Хотите увидеть взрыв? Или вам угодно глянуть, как по воде бегут искры, а люди дергаются и испускают дух? Так я мигом.
Звонкий голос разнесся по всему пространству термы. Купальщики недоуменно вытаращились на дерзкую девчонку. С вызовом глядя на своего спутника, та принялась медленно развязывать тесемки на груди. Эдэра ее дерзость развеселила еще больше: искры – это, и правда, было интересно, но такое веселье Совет не поймет. Поэтому гигант хлопнул в ладоши и гаркнул:
– Хэйдо! Все вон. И ты тоже, – обратился он к термщику. – Только оставь все для мытья и какие-нибудь тряпки, во что девчонка сможет переодеться.
– У меня только мужское…
– Какая разница?
Эдэр высыпал в ладонь термщика горсть монет, и тот мгновенно испарился, пробормотав слова благодарности. Купальщики тоже исчезли, едва сверкнув белыми ягодицами. Через пару минут Эдэр остался в терме с девчонкой один на один.
– Ну, иди. Смывай с себя залежи степей и солончаков.
Он сел на обломок колонны и вытянул ноги.
– Будете смотреть? – сдвинула брови чумашка.
Эдэр осклабился:
– Думаешь, поверю, что не попытаешься улизнуть?
– Не попытаюсь, – выпятила губу девчонка.
– У меня на лбу написано: «Проведи дурака»?
– Нет. Но когда я боюсь или нервничаю, искр во мне становится больше. Много больше. А потом я начинаю гореть изнутри. И если в этот момент я прикоснусь к воде, то попросту потеряю сознание и утону. А, может быть, взорвусь. Кто знает, не разнесет ли тогда и вас к чертям псидопсячьим…
– За меня не бойся.
– Но ведь вы, кажется, хотели с моей помощью что-то узнать? О даре? О способностях помеченных?
– А ты та еще плутовка, – заметил Эдэр.
– Какая есть. Если не будете смотреть, как я моюсь, то сделаю с моим даром все, что скажете. Вы же поэтому хотели забрать меня у толстяка?
«И ведь не дура», – одобрительно подумал гигант, а вслух произнес:
– Ладно. Отвернусь. Но ты болтай все время, чтобы я знал, что ты здесь.
– Как прикажете.
Девчонка начала снимать с себя убогие одежды, пропитанные солью и потом, но тут же заметила строго:
– Вы смотрите.
– Глупости, – заявил Эдэр и отвернулся к каменной стене. – Не забывай болтать.
– Хорошо, – она зашуршала тряпками.
– Рассказывай, когда к тебе пришел дар.
– На днях. С неделю, наверное, – ответила чумашка неуверенно. – Скосило так, что лежала несколько дней.
«Не припомню подобных случаев с другими помеченными, – задумался гигант. – Чем же эта отличается?»
Послышался всплеск воды и по-детски радостное взвизгивание:
– Ой, теплая!
– Какая же еще?
– Не знаю. Озер у нас нет.
– Это бассейн, а не озеро.
– А откуда вода берется?
– Из-под земли.
– Сразу теплая?!
– Вон, видишь, гейзеры, те, что плещутся? – Эдэр повернулся, а девчонка мгновенно окунулась в воду, закрываясь волосами.
– Вы смотрите!
– Начнешь искриться? – хмыкнул Эдэр и все же отвернулся обратно, к стене.
– Да. Ой! Уже! – вскрикнула она.
– Где?! – Эдэр подскочил и уставился на девчонку.
Та хмыкнула и скрылась под водой по самые глаза. Пряди длинных черных волос расплывались вокруг нее, будто плоские змеи, не позволяя увидеть нагое тело. Секунду спустя, она приподняла над водой голову и, издав губами смешное бульканье, нагло заявила:
– Я пошутила.
Эдэр выпрямился и сжал кулаки:
– Что ты себе позволяешь, наложница?
– Простите, – промямлила девчонка и, похоже, испугалась.
Эдэр уселся и сурово приказал:
– Хорош бултыхаться. Бери мыльный корень и смывай грязь. Еще дела есть.
– Ладно, – тихо буркнула девчонка. – Только отвернитесь. В ладонях уже сильно колется… Я волнуюсь…
– Мать твою! – сплюнул Эдэр и отвернулся опять.
Слушая всплески и девчачий голос, послушно рассказывающий о том, что у степняков стало совсем плохо с водой, и есть нечего из-за неурожая, а у них в семье десять человек детей, гигант вдруг поймал себя на мысли, что мелкая чумашка заставила его повиноваться… Его! Будущего командо! Чтоб ее!
Эдэр вскочил, возмущенный, и осекся.
Девчонка как раз выходила из воды. Обнаженное тело с золотистой кожей с маленькими грудками и некрутыми, но приятно плавными бедрами, тонкие руки и длинные ноги, все это казалось гибким и удивительно складным. Смоляные волосы, отброшенные назад, за спину, только подчеркивали контуры. Мягкий свет вечернего солнца падал так, что они будто светились. Худенькое лицо тотчас залилось румянцем, а глаза гневно вспыхнули. Эдэр не отвернулся. Он бы разглядывал ее бесконечно долго – ничего красивее в жизни не видел. И гигант только сделал неопределенный жест рукой, раздосадованный тем, что девушка бросилась к одежде.
– Не надо… – Эдэр запнулся. «Духи, как же ее зовут?» И повторил, вспомнив: – Не надо, Лиссандра. Не одевайся.
Глава 5
– Не одевайся! – приказал чертов гигант.
Стоять голой и позволять этому громиле разглядывать меня было выше моих сил. Для него, как и для того губастого толстяка, я – никто, наложница, обязанная повиноваться, ходячее тело без права и голоса. Но, черт меня побери, если подчинюсь! И я бросилась к одежде.
Синеглазый не дал мне даже фуфайку натянуть.
– Нет! – рявкнул он и, вырвав из моих рук охапку тряпок, швырнул ее подальше в воду. – Эту вонь не наденешь больше!
Отпрыгнув в сторону, я попыталась укрыться за обломком стены, но сын командо подхватил меня под мышки, как игрушку, и поставил перед собой на влажный мох. Я закрылась руками. Гигант развел их, несмотря на сопротивление, и опустил.
– Постой так. Хочу посмотреть на тебя.
Отчего-то в его голосе появилась хрипотца, а в глазах – такое выражение, что он вот-вот заурчит, облизнется и примется за меня, как зайцекот за украденный сыр.
Ненавижу! Хватит с меня! Уже наслушалась за сегодня, что жить мне осталось всего ничего. Стану я проводить их на привязи, как коза перед забоем, и развлекать не одного глосса, так другого. Обойдется! Я – не рабыня, и до конца ей не буду. Пусть до очень близкого конца! Так даже проще.
И пусть один вид громадных кистей, выступающих из широких кожаных наручей, говорил о том, что парню достаточно сдавить пальцами мою шею, и она хрустнет, как у птенца, какой-то бес внутри меня больше не боялся. Возможно, тот самый, который вновь принялся раскалять мои ладони. Колкие мурашки пронеслись по позвоночнику и задержались в кончиках пальцев, превратившись в дикое жжение. Я резко перекинула вперед волосы и огрызнулась:
