Егор Кобелев - Прятки с Солнцем
Так вот, появляется этот туман… а когда восходит солнце, частички этого тумана вступают в реакцию с солнечными лучами. То есть с их теплом и светом. Каждая частичка работает как такая… система зеркал. Во много раз усиливает солнечный луч и его энергию. И в итоге, что мы получаем? Ночью – тихо, спокойно, все пучком. А днем… начинается то, что сейчас происходит снаружи. И выйти туда нельзя.
-А… эти твари. Они мутанты?
-Хм. Нет, скорее виток эволюции. Понимаешь, любая тварь, тот же человек может легко приспосабливаться к окружающей среде. Ну, не всегда легко. Но приспосабливается. У вас в метро часом нет, к примеру, каких-нибудь стойких к радиации крыс или людей…
-Да. На Филевской линии.
-Вот. А эти приспособились не к радиации, а к этим солнечным лучам. Термиты на день засыпают и покрываются вот этим. – Влас показал на термита в клетке. Тот весь был покрыт какой-то нелицеприятной субстанцией рыжего цвета. – Она держит тепло. Летяги зарываются на несколько метро в землю. Да ты не смотри, что птицы. Танкопсы…
-Кто?
-Эм-м-м… не, лучше промолчу. Ладно, на твои вопросы я ответил. А теперь ты ответь на мои.
И Влас принялся засыпать меня вопросами. Его интересовало все – от уровня радиации на поверхности и до размера слоя плесени на стенах туннелей. Я честно рассказывал обо всем, что знаю. В итоге, он спросил, как мы попали сюда. Я выложил и это.
-Ничего себе. И эти ублюдки на вас так взъелись из-за того, что вы просто через их станцию прошли? – Оторопело спросил он.
-Да.
-Вы там в метро у себя совсем по фазе сдвинулись.
-С этим я тоже согласен. – Ухмыльнулся я.
Некоторое время сидели молча. Костер баюкал свою ногу. Покрывшийся потом Кукуцапль храпел на дальней кровати. Влас начал развлекаться тем, что ржавой вилкой через прутья клетки соскребывал с термита слизь. Вот ведь любопытный ребенок!
-Димон, а ты ведь мне чирик должен.
Я посмотрел на того, кто сказал это. Влас.
Димон открыл тумбочку и достал горсть монеток. Отсыпал местному жителю и продолжил сидеть на кровати с сосредоточенным взглядом.
-Влас, а у вас рубли что ли за деньги?
-Угу. А у вас что – евро что ли?
-Нет. Патроны 5. 56 миллиметров.
-Ой, жируете… даже слюни потекли.
И снова тишина.
Подал голос более или менее успокоившийся Костер:
-А вы на выезде вообще что делаете?
Ответили ему хором:
-Нанимаемся.
Продолжил только Влас:
-Мы наемники. Понимаешь, не вы первые приходите. Мы тогда с Димоном просто так исследовали окрестности. И именно в этом самом месте напоролись на каких-то странных мужиков. Были одеты как эльфы из кино голливудского, носили луки. И вообще выглядели как укуренные. Сказали, что они из Твери, живут под железной дорогой в собственном поселке. Может и брехали. Приходили с какого-то колхоза, припирались буддисты, падали самолеты… короче, жизнь кипит, просто не так как раньше. А мы за некоторую сумму провожаем вас по этой жизни.
Кстати… а вам ведь нужен автомобиль?
-Нет, за нами же гнались сталкеры Ганзы, дойдем до их автомобиля и до утра выедем из зоны вашего тумана. – Резонно заметил я.
-Нихрена вы не выедете.
-???
Мы с Алексеем одновременно издали этот вопрошающий звук.
-Термиты уже наверняка схавали и ваш автобус, и джип этих… сталкеров. Да и оградку дороги до конца обглодали. Так что вы до утра по-любому из тумана не выйдете. И сгорите, как тот трупак на дороге.
-И что ты предлагаешь? – Настороженно спросил я.
-Я знаю, где осталась целая машина, которая заведется и доедет до вашей Москвы. И я знаю, как до нее добраться. Но за это мне нужно соблюдение двух условий.
Первое – вы мне заплатите. Сколько, определимся, зависит от сложностей на пути.
Второе – вы возьмете меня с собой.
-Зачем? – Оторопело спросил я. – Ведь ты здесь живешь нормально, все знаешь, ни радиации, ничего…
-И никого. Здесь не жизнь. Блин… мне тебе этого не объяснить. Короче, хреново мне здесь. Ну? Я приведу тебя к машине. А ты увезешь меня отсюда. Идет?
Я посмотрел на протянутую мне руку. Рука была в грязных разводах, свернувшейся крови, вокруг большого пальца был обмотан замусоленный бинт. Ну да ладно. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
-По рукам.
Влас растянулся в улыбке:
-Что ж, ты расписался под контрактом. А теперь спи. Люди – животные ночные.
Я лег на кровать. Мне подумалось, что я не усну никогда, ведь вокруг такая жара, что простыни подо мной мгновенно стали мокрыми от пота. Но нет, я вырубился практически мгновенно.
***
Я стоял посреди станции метро. Но это не была станция 2033 года. На станции толпились люди. Кто-то читал книгу, кто-то спускался на станцию по все еще работающему эскалатору. Из туннеля, громогласно грохоча, выехал поезд. Люди встрепенулись и стали втискиваться в вагон.
В моей голове будто сменился кадр. Щелчок – и передо мной уже другая картина.
Та же станция. Но теперь она переполнена, везде паника. Люди толкутся, кричат, мужчина в длинном пиджаке упал на пол и завопил – пробегающая мимо женщина наступила ему каблуком в глаз. Из туннеля вылетел на полной скорости поезд, а на рельсы столкнули с платформы молодую девушку. Никто даже не попытался затормозить. Брызнула кровь. Внезапно освещение на станции выключилось и все завопили еще громче. Маленького ребенка швырнуло над толпой. Я не выдержал и отвернулся.
Щелчок.
На станции народу стало меньше раза в два. Кое-где горят зябкие костерки, буквально передо мной мужичок лет сорока пускает на растопку свой пиджак. Несколько молодых парней в углу тихонько поедают нечто из целлофанового пакета. У остановившегося эскалатора стоит человек в полицейской форме с пистолетом в руках. Остатки того поезда, который не затормозил, частично вылетели на платформу и на них сидела девушка с гитарой и подбирала грубую военную мелодию.
Щелчок.
На станции ведутся какие-то переговоры. У стен стоят палатки, самодельные домики. Костерки сменились на огромные пыхтящие генераторы, лампы тускло освещают станцию. В поезде ютятся кучки людей бомжового вида. На цивилизованную станцию совсем не похоже. У эскалатора стоит усиленный кордон. В туннеле толпится за баррикадой из бочек два молодых парня с автоматами.
Щелчок.
Я внезапно узнал станцию. Бауманская! Все было в точности так, как тогда, когда я был там в последний раз. Везде сияют лампы, в туннеле блокпост, в поезде полноценная администрация. Станция заставлена многоярусными квартирами, лотки торговцев на каждом углу. На станцию под приветственные возгласы людей въехала ярмарочная дрезина ВДНХ.
Щелчок.
На станции все ходят с серьезными лицами. У всех оружие. Поезд вывалило на платформу, запчасти раскидало до самого эскалатора. Блокпост залит кровью, в полевых условиях штопают раненных. Невооруженным взглядом видно тысячи застрявших в стенах пуль. Стены домиков много раз пробиты дробью. Тут на блокпост налетает толпа людей в цветах Ганзы.
Щелчок.
На станции все, абсолютно все в крови! Стоны заглушают матные крики. Поезд окончательно разметало по станции. Лента эскалатора протащена через всю платформу и лежит в центре, свернувшись как змея. Пули усыпали все стены. Палатки лежат обугленной кучей на эскалаторе, а домиков нет и в помине.На блокпосте стоит один дрожащий мужчина с огнеметом. Из туннеля раздается звук выстрела.
Щелчок.
На станции нет ничего, лишь стены, усыпанные пулями. Плитка на полу раздроблена в крошку. На блокпосте остался только один мешок, унизанный кольями с черепами на них. По своду станции углем написана цифра 2068 и много бессвязных слов и рисунков. Рожицы, слова «Спартак – чемпион», «Тополиный пух». В центре станции у тлеющих углей сидит человек с сумасшедшим взглядом и бормочет. В его словах я разобрал:
-Все погибли, все погибли…
***
Я вскочил с кровати в холодном поту. Все тело тряслось от пережитого ужаса. Я видел прошлое и будущее Бауманской! Такой непоколебимой, такой значимой Бауманской! НО больше всего меня напугали не трупы и не кровь, нет. Больше всего меня испугала цифра 2068.
Все погибли, все погибли…
Вокруг все сладко спали. Кукуцапль храпел, Костер ворочался и стонал во сне, Димон спал абсолютно невозмутимо. А вот Влас лежал на полу и бормотал. Я прислушался. В его бубенеже я смог разобрать отдельные слова:
-Катя… м-м-м… Полянка… до встречи… м-м-м… Катя… Катя…
Я снова лег на кровать и провалился в сон.
Теперь мне не снилось ровным счетом ничего интересного – всякая билиберда, отрывки воспоминаний, иногда я падал с высоких гор или зданий, снова просыпался. Так что спал я беспокойно. И всегда, когда я просыпался, Влас бормотал эти слова: Катя, Полянка, Полянка, Катя.
