Дэниел Уилсон - Роботы Апокалипсиса
Отвратительно.
«Гарпун» действует по таймеру: примерно через четыре часа он включится и прикажет старому морщинистому андроиду прийти на завод, и тогда господину Номуре придется всем объяснять, чем вызван визит этого странного посетителя! Ха-ха-ха!
Утром я и Дзюн-чан едва можем работать. Мы все шутим, представляем себе, как устыдится господин Номура, обнаружив свою «прекрасную невесту» в цехе, где ее видят десятки рабочих.
Такого позора он не переживет. Кто знает, может, он даже уволится и наконец-то уйдет на пенсию? Перестанет отнимать хлеб у других ремонтников?
Ничего подобного.
Все произошло в полдень.
Обеденный перерыв в разгаре; почти все на рабочих местах, едят свой обед из коробочек-«бенто», пьют суп из стаканчиков и тихо болтают. Вдруг заходит куколка — в том же ярко-красном платье, что и утром, — и начинает неуверенно ковылять по цеху.
Мы с Дзюном улыбаемся друг другу, а другие рабочие, сбитые с толку, громко смеются. Господин Номура продолжает обедать — он еще не заметил, что в гости к нему пришла любимая.
— Дзюн-чан, ты гений, — говорю я. Андроид, в точном соответствии с программой, бредет к центру зала.
— Невероятно, сработало! — восклицает Дзюн. — Я боялся, что в такой древней модели «гарпун» непременно порушит одну из основных функций.
— Смотри, Дзюн. — Я поворачиваюсь к куколке. — Иди сюда, робошлюха!
Она покорно идет ко мне. Я хватаю подол платья и натягиваю ей на голову. Все ахают, увидев гладкий корпус телесного цвета. Андроид похож на обычную куклу без анатомических подробностей. Может, я зашел слишком далеко? Но Дзюн смеется, и я присоединяюсь к нему. Мы с Дзюном хохочем как безумные, сгибаемся пополам от смеха, а я даже побагровел. Андроид, сбитый с толку, поворачивается вокруг своей оси.
В нашу сторону, опустив голову и уткнув взгляд в пол, спешит господин Номура, похожий на мышь-полевку. К уголкам его рта прилипли зернышки риса. Он бежит к шкафу, в котором хранятся запасные части, и нас почти не замечает.
Почти, да не совсем.
— Микико? — Грызун в замешательстве.
— Твоя секс-кукла решила пообедать с нами! — восклицаю я. Рабочие прыскают со смеху. Господин Номура потрясен; он двигает челюстью вверх-вниз, словно голодный пеликан, а его глазки так и бегают.
Старик бросается к существу по имени Микико, и я делаю шаг назад. Мы окружаем их, но близко не подходим — кто знает, что выкинет этот сумасшедший. Никто из нас не хочет получить выговор за драку на рабочем месте.
Господин Номура стаскивает платье с головы куколки; при этом ее парик съезжает набок. Затем старик поворачивается к нам — но ему все еще не хватает храбрости взглянуть нам в глаза. Он проводит узловатыми пальцами по длинным и жестким черным волосам, а затем произносит слова, которые до сих пор меня преследуют:
— Я знаю, что она — машина. Но она любит меня. А я люблю ее.
Рабочие снова хихикают. Дзюн напевает свадебную песню. Но старик уже не обращает внимания на подначки: аккуратными, отработанными движениями он поправляет парик Микико, а затем, встав на цыпочки, приглаживает волосы сзади.
Андроид стоит абсолютно неподвижно.
И вдруг я замечаю, что широко посаженные глаза куколки слегка сдвигаются. Она переводит взгляд на лицо господина Номуры, которое находится всего в нескольких дюймах от нее. Затем происходит нечто невероятно странное: лицо куколки искажает гримаса, словно ей больно. Робот наклоняется и кусает господина Номуру за лицо.
Взвизгнув, старик отшатывается от куколки; на его щеке, под глазом, появляется розовое пятнышко, которое затем увеличивается и краснеет. По лицу господина Номуры, словно слезы, текут капли крови.
Мы не то что слова сказать — вздохнуть не смеем. Происшествие нас потрясло, и теперь уже мы не знаем, что делать.
Господин Номура касается лица ладонью, видит кровь на мозолистых пальцах.
— Почему ты это сделала? — спрашивает он у Микико, как будто она может ответить.
Андроид молча протягивает слабые руки к господину Номуре. Изящные, наманикюренные пальцы куколки смыкаются на тощей шее старика. Он не сопротивляется. И за секунду до того, как пластмассовые руки пережимают его трахею, господин Номура издает еще один стон.
— Кико, любимая, почему?
То, что произошло дальше, я не понимаю. «Старуха» андроид… гримасничает. Ее тонкие пальцы обхватили шею господина Номуры, и она сжимает их со страшной силой, а из ее глаз текут слезы, кончик носа покраснел, на лице гримаса неподдельного страдания. Она убивает господина Номуру и плачет, а он не пытается ей помешать. Невероятное, поразительное зрелище.
Я не знал, что у андроидов есть слезные протоки.
Дзюн в ужасе смотрит на меня.
— Сваливаем отсюда!
Я хватаю его за рубашку.
— Что происходит? Почему она напала на него?
— Сбой в работе. Возможно, «гарпун» запустил еще один комплект команд, активировал другие инструкции.
Дзюн убегает. Остальные рабочие, не веря своим глазам, молча наблюдают за тем, как плачущий андроид душит старика.
Я бью куколку по голове кулаком, ломаю себе какую-то кость и ору от боли. Андроиды так похожи на людей, поэтому легко забыть, что именно находится под кожей робота. От удара волосы падают ей на глаза, липнут к мокрым от слез щекам.
Но шею господина Номуры куколка не отпускает.
Я отшатываюсь: рука уже опухает, словно резиновая перчатка, в которую кто-то налил воды. Может, андроид и слабый, но он изготовлен из твердого металла и пластика.
— Сделайте что-нибудь! — кричу я рабочим, но никто не обращает на меня внимания. Тупые ослы. Я снова сжимаю кулак: по телу проходит волна пульсирующей боли, такой ужасной, что у меня аж мурашки по коже. И все равно никто ничего не предпринимает.
Господин Номура падает на колени, нежно держась за предплечья Микико. Руки на его горле сжимаются все крепче, но он не оказывает сопротивления, а просто смотрит на куколку. Ее лицо — маска боли, а глаза при этом ясные и смотрят прямо на старика. Глаза Номуры, такие же ясные, сияют за круглыми стеклами очков.
Не стоило мне устраивать этот розыгрыш.
Возвращается Дзюн с дефибриллятором и, выбежав на середину цеха, прижимает электроды к голове андроида. Звучный хлопок раздается эхом по всему заводу.
Микико продолжает смотреть в глаза господина Номуры.
На губах старика выступает пена, глаза закатываются, и он теряет сознание. Щелчком большого пальца Дзюн включает дефибриллятор: электрическая дуга проходит через голову Микико, и, отрубившись, она падает на пол и лежит лицом к лицу с господином Номурой. Ее глаза открыты, но ничего не видят. Его глаза закрыты, залиты слезами.
Оба не дышат.
Мне стыдно, что мы так поступили с господином Номурой. Только я сожалею не о том, что куколка напала на него — любой, даже старик, должен был дать отпор слабой машине, — а о том, что он сознательно решил не сопротивляться. Мне кажется, что господин Номура безнадежно влюблен в этот кусок пластмассы.
Не обращая внимания на боль, я падаю на колени и снимаю изящные розовые пальцы андроида с горла господина Номуры. Переворачиваю старика на спину и быстрыми, сильными движениями левой ладони делаю ему непрямой массаж сердца, выкрикивая его имя. Молю своих предков о том, чтобы все обошлось. Совсем не такого поворота событий мы ожидали. Мне очень стыдно за то, что я натворил.
Господин Номура делает глубокий судорожный вдох. Я сажусь и, бережно держа поврежденную руку, смотрю на старика. Его грудь размеренно вздымается и опускается. Господин Номура садится, вытирает рот и, поправив очки, изумленно оглядывается.
И впервые за много лет уже мы не в силах посмотреть в глаза господину Номуре.
— Извините, — говорю я старику. — Я не хотел.
Не обращая на меня внимания, господин Номура смотрит на Микико. Она лежит на полу, ее ярко-красное платье покрыто машинным маслом и грязью.
Дзюн с грохотом роняет электроды на пол.
— Пожалуйста, простите меня, Номура-сан, — шепчет Дзюн, склонив голову. — Тому, что я сделал, нет оправдания.
Он нагибается, достает из кармана Микико «гарпун» и, не оглядываясь, уходит. Многие уже умчались на свои рабочие места; остальные тоже расходятся.
Обеденный перерыв окончен.
Остались только мы с господином Номурой. Его возлюбленная лежит, распростершись, на чистом бетонном полу. Господин Номура гладит ее по голове. Пластик на одной из щек Микико чуть обуглился. Стеклянная линза правого глаза треснула.
Господин Номура обнимает куколку, кладет ее голову себе на колени, проводит по губам указательным пальцем — так, как, наверное, делает уже много лет. Интересно, как эти двое встретились? Что пережили вместе?
Такая любовь мне непонятна. Я никогда не видел ничего подобного. Сколько лет прожил господин Номура в своей тесной квартирке? Сколько лет этот манекен подавал ему чай? Почему куколка такая старая? Может, она напоминает ему какую-то женщину? И если так, то на кого она похожа?
