Алексей Мироненко - Зов крови
Снаружи все еще копошились крысы, но тут раздался еще один какой-то звук, не похожий на шуршание и писк. Сюда кто-то крался, причем не очень умело. Шаги приближались, я направил обрез в сторону выхода из боксов. Когда уже неизвестный должен был показаться, я готов был вдавить оба спусковых крючка. Но никого рядом не было. Я откровенно ничего не понял.
Неизвестный должен был стоять передо мной, но я по-прежнему видел лишь выход из боксов, да только теперь шаги сменились грузным прерывистым дыханием. Я чуть поводил фонариком из стороны в сторону и опешил. Луч слегка преломлялся по неизвестной причине.
Все произошло за несколько секунд и сильно удивиться я не успел. Из ниоткуда передо мной возник высокий сутулый человек… Вернее, человекообразный. Фигура — единственное, что связывало его с людьми. У рта было шесть щупалец, которые он тянул ко мне. Я машинально вдавил спуск, и два заряда дроби почти в упор отнесли его «хищника» обратно.
Я отбросил фонарик, левая рука сама потянулась к поясу-патронташу, выхватила два патрона, и я перезарядил обрез. Страх сковывал сознание, но полностью поддаваться ему я просто не мог себе позволить. Левой рукой я вытащил из кобуры «стечкин» и осторожно направился к выходу.
Я не верил, что «хищник» мог бы выжить после заряда дроби в голову, но страх нашептывал, что еще ничего не кончено, он рисовал еще таких тварей. Я попытался успокоиться, даже остановился для этого. Я прислушался. Снова были слышно только лишь шуршание копошащихся крыс.
Я снова пошел к выходу. Фонарь, который я отбросил, выключился, и шел я почти в темноте.
Я вышел из боксов и осмотрелся. Как и ожидал, тела мутанта нигде не было, значит, не убил. Надеюсь, хотя бы сильно покалечил. Настолько сильно, чтобы он не вернулся.
Но моим надеждам не суждено было сбыться — прямо передо мной вновь возникло чудище. Тяжелая лапа ударила меня в челюсть как раз в тот момент, когда я выпустил в тварь заряд дроби и пулю из «стечкина».
Бесчувственное тело мутанта отнесло назад, меня отбросило на землю. Обрез я выпустил из руки, но пистолет все еще крепко сжимал в левой руке. Я перекатился влево и вскочил на ноги, вскинув пистолет в левой руке. Слава богу или кто там еще отвечает за то, какими рождаются дети, я владел и правой и левой рукой одинаково, что часто помогало в жизни.
Тело мутанта неподвижно лежало на земле. Превозмогая отвращение, я осторожно двинулся к телу, держа мутанта на прицеле. Откуда такие твари берутся? Я на всякий случай выпустил пол-обоймы «стечкина» в уродливую голову твари. Та и так превратилась в кровавое месиво, но лучше убедиться, что тварь мертва.
Я облегченно вздохнул, убедившись, что мутант мертв. Планы на сегодня я выполнил. А именно, пересек Периметр, узнал кое-какую информацию о брате, вошел в доверие торговцу, достал хабар бандита. Можно было спокойно возвращаться в лагерь и переночевать. Но от мысли о том, что нужно снова идти по ночной Зоне, становилось не то что жутко, страх пробирал до костей. Вот уж не думал, что Зона заставит меня чего-либо бояться. Казалось, после войны перестаешь бояться смерти, становишься хладнокровнее. Хладнокровнее я стал, но одна только прогулка во тьме вызвала во мне столько эмоций, что я решил никуда не идти.
Решено, лучше переночевать здесь, на АТП. На втором этаже есть пара старых матрасов, я видел во время предыдущего посещения АТП. Бандитам же нужно тоже на чем-то спать. Лестница внутри здания обвалена, а если поднять деревянную лестницу, приставленную к крыше, то никакие твари сюда не залезут.
Я залез по деревянной лестнице на крышу пристройки, поднял ее наверх и зашел в небольшую комнатку, в которой стояли пара разрушенных тумбочек, лежали два матраса на полу, даже телик, который, впрочем не работал. В центре было выложенное кирпичами кострище. На всякий случай я проверил второй этаж. В соседней комнате, где когда-то была лестница вниз, стояли несколько больших зеленых ящиков, ныне пустых.
После проверки я устроился на одном матрасе, подложив рюкзак под голову. Под рукой положил обрез и пистолет. Было прохладно, но разводить костер я не решился. Я и так был целиком погружен в сомнения, спать или не спать? Действительно сложный вопрос. И все-таки отрубился я быстро.
Два месяца назад…
Мы с отрядом бежали как могли, нагруженные снарягой и амуницией. Рядом рвались гранаты, пули выбивали фонтанчики земли у ног, пот застилал глаза, ноги угрожали отвалиться, но страх смерти подгонял нас. Бежавший рядом Семенов свалился на землю — крупнокалиберная пуля из пулемета разнесла ему полчерепа.
Наконец я рухнул в спасительную траншею, вырытую нашими заботливыми нигерийскими друзьями из правительства. Следом за мной в траншею прыгнули еще трое. Из двадцати осталось всего четверо. Долбанные сектанты-революционеры сбили вертолеты, которые летели за нами. Пришлось бежать. Через холмы, под палящим солнцем и градом пуль преследовавших сектантов. Двадцать десантников против полусотни нигерийцев, которые эти места знают отлично, у которых были снайперки, а у нас лишь «калаши», два пулемета, да СВД, — это просто бойня. И дать им бой мы не могли, потому что знали, что нас перестреляют как щенков. И пришлось бежать до союзников.
— Товарищ младший сержант, что делать? — спросил рядовой Тихонов по кличке Тихоня.
Я осмотрел выживших. Раз уж обращается ко мне, значит, я теперь самый старший. Обоих старших сержантов и нашего капитана подкосил пулемет. Революционеры преследовали нас сначала пешком, а потом подключились две машины с пулеметами на крышах. Хорошо, что быстро ехать по холмам да горкам они не могли, но это их не остановило.
— У кого есть рация? — громко спросил я у своих. Те помотали головами.
Я спросил у командира отряда, есть ли у них рация. То ли мой английский слишком сильно хромал, то ли нигериец ничего не понимал, но к общему языку мы пришли только после того, как я начал отчаянно жестикулировать. Мог бы этого и не делать, связь у них все равно накрылась. Кстати, странно, что он меня не понял, насколько я знаю, их официальный язык — английский.
Лагерь находился в одной из многочисленных нигерийских деревушек, разграбленных бандитами или сектантами. Жителей в ней давно уже не было, лишь тела мужчин и стариков. Женщин и детей не было — либо сбежали, либо их увели. В любом случае долго они не проживут. Всюду были расставлены палатки, вооружена и экипирована нигерийская армия была неплохо, но все же справлялась с напастями ужасно. Именно поэтому нас отправили сюда.
Армия была малочисленна, было много дезертиров, которые уходили либо в ряды революционеров, либо присоединялись к партизанам, которые пытались воевать с отчаянными революционерами. И что еще хуже, те были вооружены достаточно хорошо, у многих отрядов сектантов было натовское оружие.
В лагере нам все же обеспечили связь с командованием. Ничего хорошего я снова не узнал. Только то, что к нам трудно пробиться. Ну конечно, большая часть сил помогает Украине сдерживать напасти Зоны… через полмира отсюда. А тут либо натовцы, от которых тоже помощи не жди, либо нигерийцы, с которыми еще договориться надо.
В лагере вдруг началась суматоха. Солдаты стали кричать, хватать оружие и бежать в окраине, с общей суматохе я нашел того командира, который встретил нас первым.
— Revolutionary’s! — на корявом английском прокричал тот.
— Ёб ты! — выругался рядовой Орленко.
Я взял в руки висевший на шее автомат.
— Мужики, будем воевать, — сказал я. — Давайте, не посрамим наших.
Я сам-то не очень-то и горел желанием воевать, но надо. Мы заняли позиции в траншеях, забитых солдатами. Кроме траншей были еще мешки с песком, за которыми сидели еще солдаты, километры колючей проволоки, мины, но техники у нас не было совсем. С севера к деревне шли сектанты. Шли прямо, не скрываясь, не крадучись, шли, как в фильмах про Афганистан или Чечню. Только обкуренные и обдолбанные так идут под пули.
Их было много, больше чем наших союзников в деревне. Но нам было проще, мы сидели в окопах, в укрытиях, а обкуренные сектанты шли в полный рост. Я и троица парней, которые в моей роте были «духами», держались вместе. А как же иначе, в чужой стране, где любой может оказаться террористом-революционером? Хотя у них вряд ли были бы причины ненавидеть меня, я к своим «духам» относился нормально, никого особо сильно не гонял, но и спуску не давал, чтоб не борзели.
Безумная стрельба шла повсюду, но мы пока не стреляли. Патронов было мало, все же отстреливаться по пути сюда приходилось. Пока нигерийцы сами справлялись неплохо, я лишь иногда украдкой выглядывал, как обстоят дела. На подходе были машины, бронированные джипы с крупнокалиберными пулеметами. Штук пять американских «Хаммеров» и два русских «Тигра», а так же еще несколько машин, в прошлом гражданских. Один «Хаммер» подорвался на противотанковой мине, утащив за собой нескольких террористов.
