Илья Бриз - Гонка за горизонт (дилогия)
– Чисто, – слышу я сдвоенное сообщение в гарнитуре.
– Вхожу, – отвечаю и, немного отжав воротину, проскальзываю во двор.
Дядя Витя с подполковником сноровисто заскакивают один в "Лексус", другой в "Газель", выскакивают и, удовлетворенно кивнув друг другу, начинают в темпе затаскивать валяющиеся в живописных позах трупы в раскрытые двери шестисотого "Мерса". Я подтаскиваю "своего" от ворот. Они переглядываются, хмыкают и закидывают его поверх остальных в заполненный салон. Кровищи вокруг – до жопы. Как мои напарники сами не перепачкались, не понимаю.
– А те? – спрашиваю я, показывая рукой вверх и имея в виду снайперов на втором и третьем этажах.
– Черт с ними, – отвечает Федорович, закидывая в салон "Мерседеса" радиоуправляемую зажигалку и захлопывая двери, – там контроль точно не требуется. А по ним, – ух, какая у него злая и, в то же время, довольная ухмылка, – нас уже не опознают.
Виктор заводит "Газель" и первый выруливает со двора. Мы с подполковником закидываем свои и дяди Витину сумки на задние сиденья "Лексуса", на которых уже валяется большой дипломат с баксами, и тоже уезжаем. Отъехав метров триста, останавливаемся. Вадим Федорович достает из баула маленький специальный передатчик, вытягивает из него антенну и оглядывается на стройку. Я тоже гляжу туда. Несколько не очень ярких, но все-таки хорошо заметных, вспышек появляются одновременно. Это сгорают наши видеокамеры и поджигается "Мерседес" с трупами.
– "Спринтер" закрыл? – спрашивает подполковник, переключая ручку автоматической коробки передач на "драйв".
"Лексус" плавно двигается.
– Конечно, – отвечаю я. Адреналин куда-то уходит, а перед глазами почему-то начинает крутиться глубоко вминаемый кадык того типа у ворот.
– Встряхнись, Денис, – говорит Федорович и протягивает мне фляжку, – на, глотни.
– Не хочу, – отталкиваю я его руку. Меня и так всего мутит, а он мне выпивку сует.
– А я говорю: пей! – не громко, но очень настойчиво, приказывает он и опять сует мне эту фляжку. – Надо, Денис, понимаешь, надо! Первый раз оно всегда тяжело.
– Что оно? – не понимаю я, но все-таки слушаюсь и, отвинтив колпачок, прикладываюсь. Горло обжигает коньяк, а перед глазами опять крутится хрустящий кадык. Желудок пытается вывернуться наизнанку.
– Потом поймешь, – говорит подполковник и снова командует: – до дна допивай, давай.
Я опять прикладываюсь, но меня начинает сильно мутить. Федорович заезжает в какой-то двор и останавливает машину. Он заглушил мотор, и сразу где-то далеко сзади стали слышны завывающие сирены.
– Быстро пожарники приехали, – комментирует подполковник и зачем-то протягивает мне носовой платок:
– Вылезай, – звучит короткая команда.
– Почему? – не понимаю я.
Он беззлобно ухмыляется, выходит из машины сам, обходит капот и, открыв мою дверцу, помогает вылезти мне. Для чего я понял почти сразу. Ох, и полоскало же меня… Затем минут десять я выжимал из себя остатки желчи. Федорович заботливо, как маленького ребенка, придерживал, чтобы я не ухнул в свою же блевотину, а потом тщательно вытирал мое лицо своим носовым платком.
– Ну что, оклемался? – в этот раз были видны участие и некоторая жалость.
– Вроде бы, – кое-как кивнул я.
– Поехали, – он помог мне забраться в машину и залез сам на водительское сиденье.
Где-то в бауле подполковника зазвонил телефон. Когда он успел включить его? Федорович, не глядя, протягивает руку назад, достает и нажимает клавишу громкого ответа.
– Это я. "Тапочки тяжелые лежат на самом дне",[6] – не представляясь, сообщает дядя Витя и отключается.
Его кодовая фраза информирует нас о том, что "Газель", пробив перила, ухнула в Неву. Таблетки экстази в открытых ящиках за какое-то время растворятся в проточной воде. Вот, рыбка-то покайфует. Ладно, рыбка, а вот какова будет реакция рыбаков, когда у них улов выделываться начнет?..
* * *
Убивать человеку другого человека в общем-то достаточно просто, но противоестественно. Я не видел тогда, во время операции, как пуля из моего "Вала" попала в голову тому снайперу на седьмом этаже и разбрызгала его мозги по всей комнате. Не видел, и поэтому защитный психологический механизм, который выдумала природа, в моей голове не сработал. А когда я ломал горло тому типу у ворот строящегося дома, приличное количество адреналина в крови тоже не дало сработать этой системе. Но вот, когда адреналин закончился, когда все самое сложное было сделано…
Вадим Федорович сказал, что так всегда бывает в первый раз. Надо пережить и все. А у меня это "все" почему-то не получается. Крутится перед глазами этот глубоко вминаемый кадык того типа сразу, как только ложусь спать. В первый вечер этого не было, потому что я с подачи подполковника и вместе с ним, и с дядей Витей хорошо принял водки, отмечая успешное проведение нашей операции. Грамм под двести, наверное, выпил, не меньше. О делах мы тогда не говорили, потому что уже пожевавшая Настена постоянно крутилась рядом, хватая то одно, то другое вкусненькое со стола. На мою рюмку она поглядывала очень неодобрительно. В доме у нас пили относительно редко и мало. В основном – по праздникам. А тогда я, промучившись дня четыре этим кошмаром, выпил вечерком сто грамм и отлично заснул. Три дня уже, пользуясь этим способом, засыпаю нормально. Но ведь это не дело. Завтра надо будет с Федоровичем поговорить на эту тему.
* * *
– Легко и непринужденно! – высказался подполковник, внимательно выслушав изложение моей проблемы. – Ты должен вымотать себя физически так, чтобы глаза сами закрывались, как только голова коснется подушки. Неделя, максимум две, и ты этот вопрос закроешь.
Так просто?! Мне бы его уверенность. Впрочем, поживем – увидим.
– А теперь давай серьезно поговорим о твоих главных проблемах.
– Они у меня есть? – удивился я.
– Конечно, – он усмехнулся и достал сигареты.
Я тоже закурил и вопросительно посмотрел на Федоровича.
– Начнем с того, что скрывать твою, – он опять усмехнулся, – скажем так, огромную удачливость, долго не получится. Выход я вижу только один – каким-то образом прикрыть ее еще большей необычностью.
– Как это? – совершенно не понял я.
– Ты должен стать известным. Не просто известным – знаменитым!
– Я – знаменитым?! – что-то он не то катит.
– Ну не я же, – подполковник выпустил струйку сизоватого дыма из самого уголка губ и опять ухмыльнулся. Он что сегодня весь день надо мной надсмехаться будет?
– Причем, как можно быстрее. Пойми, Денис, это единственный способ качественно замаскировать твои огромные возможности, – а вот сейчас Федорович, кажется, абсолютно серьезен.
Нет, я, конечно, понимаю, что это вариант. Может быть и неплохой вариант, но я – знаменитость?! Бред сивой кобылы в лунную ночь! Но… Предположим все-таки, что в его идее есть здравый смысл, но, тогда, как?!
– Как? Каким образом? – озвучил я свой вопрос.
– Пока не знаю. Надо думать. Причем, повторяю, желательно, чтобы это событие произошло достаточно быстро, – он загасил сигарету в пепельнице, – а сейчас, пока Виктор еще не приехал, давай я тебя пока один поваляю по травке. Только ты это свое знание зажми покрепче и не выпускай.
Ха! Побаивается! Вчера я подполковника неплохо покидал, но то было при включенном режиме. Сейчас уже против них двоих нормально держусь за счет своего ЗНАНИЯ.
Дядя Витя приехал только в начале седьмого и мы, теперь уже втроем, хорошо поработали. Перед ужином ополоснулись в душе. Причем Федорович, как всегда, мылся после нас с Виктором один, хотя отгородка под душ у нас на даче большая. Могли все там одновременно поместиться, не мешая друг другу. Стесняется, что ли?
За столом вернулись к обсуждению идеи подполковника, хотя и избегали говорить совсем напрямую, для чего это требуется. У моей Настены ушки всегда на макушке. Она наворачивала разогретые в микроволновке отбивные за обе щеки, как обычно забывая про хлеб, но внимательно слушая наши разглагольствования.
– Известность? Знаменитость? А ведь это, заодно, отлично прикроет твои, Денис, доходы, – выдал дядя Витя, ничуть не отставая от моей сестренки в скорости уничтожения жареной свинины.
– Кто знаменитым будет, Денька? – не утерпела Настена, даже не проглотив кусок мяса. Голос у нее получился бубнящим и плохо разборчивым.
– Прожуй сначала, потом говори, – одернул я сестру, – сколько раз тебе повторять? Разговаривать с полным ртом – некультурно.
– Да, Настя, старшего брата надо слушать, – поддержал мой авторитет Федорович, – а мы тебя потом, когда покушаешь, обязательно выслушаем, – он незаметно подмигнул нам с Виктором, оставаясь совершенно серьезным.
После ужина, когда со стола было убрано, посуда общими усилиями вымыта, мы все переместились во двор.
– Вот теперь, Настенька, говори.
