Константин Калбазов - Одиночка-3
А вот Сергей, при этих словах тут же поперхнулся, едва не закашлявшись. Да еще эдак воровато осмотрелся вокруг. Мало ли, кто что подумает. Оно бы и наплевать, в конце концов, он и раньше не больно‑то обращал внимание на разного рода мысли, относительно его персоны. На Клайпе же его знакомых и вовсе можно было перечесть по пальцам одной руки. Но вот то как к нему подошла Алайя, всем своим видом показывая свои недвусмысленные притязания на него лично, ему совсем не понравилось.
И потом. Он конечно же был одет не в рубище. Вполне приличное одеяние для пилота, чистое и опрятное. Вот только оно никак не походило на выходной костюм. И рядом с Алайей, в которой без труда угадывалась светская львица, он мог выглядеть только в роли диковинной добычи.
— Здравствуйте, госпожа Алайя. Признаться тоже рад нашей встрече, хотя и не готов выказывать эту самую радость, в столь бурной форме, — довольно быстро справившись с собой, произнес Сергей.
— Отчего же? По моему, нам когда‑то было очень даже хорошо, — присаживаясь напротив, но все же не так громко, произнесла она.
— Когда вы не показывали свою стервозную сущность, несомненно. Хотя, вынужден вам заметить, образ светской львицы, вам подходит ничуть не хуже.
— Ты находишь?
— Поверьте, сидит на вас, как влитой.
— Но он тебе не нравится?
— Кто я такой, чтобы говорить вам, как вы должны себя вести. Там, на Океании, вы были моим непосредственным начальником. Здесь, вы леди из высшего света. Я опять птица не вашего полета.
— А если я пообещаю исправиться? Ты не будешь больше на меня дуться, как рассерженный котенок?
Нда — а. По части метаморфоз она всегда была мастерицей. Только что перед ним была самая настоящая похотливая стерва, а вот уже самая обычная, простушка, во всей своей невинности. И это несмотря на вызывающий, прямо‑таки кричащий наряд. Клайра тоже умеет перевоплощаться, но до Алайи ей все же очень далеко.
— Кхм. Вообще‑то… Госпожа Алайя, вы опять манипулируете мной?
— Самую малость, — она незаметно показала на пальцах, сколь незначительно она это делает.
Вот что за женщина. Невозможно быть по отношении к ней просто равнодушным. Ее можно ненавидеть, ею можно любоваться, из‑за нее можно сойти с ума, но проигнорировать при всем желании не получится. А главное, она по настоящему нравилась Сергею. Нет, он не был в нее влюблен, она просто нравилась ему, хотя между ними и не было ничего общего.
— Какими судьбами на Клайпе?
— Да так. Кое — какие дела в вашей столице.
— Далековато от столицы, — недоверчиво заметил Сергей.
— Согласна. Но я случайно узнала, что именно здесь, в этом ресторанчике подают акулятину с Океании. Так захотелось, что я поняла, если буду противостоять своим желаниям, совершу преступление перед собой. В остальном все просто. Самый обычный перелет, и вот я здесь.
— Ясно. Выходит, самая банальная ностальгия. Тогда если позволите, я вас угощу.
— Сережа? Ты серьезно? То есть, ты сейчас сам приготовишь мне акулятину?
— Кхм. Госпожа Алайя, вообще‑то здесь не моя «Щука», и к плите меня никто не подпустит. Я имел ввиду, что я закажу вам блюдо.
— Но если бы…
— Несомненно.
— Тогда бросай все это. Сейчас я решу вопрос со свежим мясом и мы отправляемся на орбиту. Вдохновленная нашим подводным вояжем, и твоими кулинарными талантами, я устроила на борту моей яхты, самую настоящую кухню. И даже готовлю. Кстати, мой пилот утверждает, что у меня прекрасно получается. Льстит наверное, подлец, но мне приятно. Все, собирайся. Или… Может я не вовремя.
— Нет, нет, все нормально, — тут же возразил Сергей. — Просто, сомнительно, что вам удастся получить мясо на вынос.
— Доверься мне и моему дару убеждения.
— Тогда, я полностью в вашем распоряжении.
А какого собственно говоря лешего. Они никому никаких обетов не давал. Нет, он конечно же собирается на Землю к жене, но это же не значит, что он должен превратиться в монаха. И потом, эта интрижка ничем иным не может быть по определению, хотя бы по причине различий их социального положения…
— Боже, Сергей, ты ничуть не изменился. Все такой же пылкий, неутомимый, в меру грубый и неотесанный, — примостив свою головку на бурно вздымающейся мокрой груди Пошнагова, выдохнула Алайя.
Нда. С ностальгией у них сегодня полный порядок. Сергей не без удовольствия, стал к плите. Вроде никогда и не замечал за собой, чтобы готовил в охотку, а тут на тебе. Кто‑то может сказать, что это из‑за возможного приза. Но подобное мнение было бы ошибочным. Просто, он вообще не думал о том, что последует за обедом, хотя и поддерживал с Алайей активный разговор.
— Ох, Алайя, смотри, перехвалишь, или я возгоржусь, — ну да, глупо было бы продолжать общаться на вы, в постели.
— Можешь задирать нос. Это заслуженно.
— Так‑таки и заслужил?
— Ну — у-у. Еще пару раз, потом добавки, и можно будет сказать.
— Знаешь, а я согласен. Как говорил Пятачок, до пятницы я абсолютно свободен.
— Так, подозреваю, это что‑то из земного фольклора.
— Ну не совсем фольклора. Скорее из детской сказки. Но да, у меня на Родине, эти слова знакомы практически каждому.
— Кстати, о Земле. Ты случайно ни у кого из своих знакомых больше не встречал тот порошок, что передал мне? Ну, наркотик.
— Я помню, что за порошок передавал тебе. Только в толк не возьму, к чему ты это вспомнила?
— Понимаешь, я решила что еще один эксперимент с употреблением очередного наркотика, да еще и с тем, которого слишком мало, будет не интересен. Поэтому решила дать волю другой своей натуре, химику, и разложила его на составляющие. Скажи, а этот порошок никогда не применялся в качестве стимулятора? Ну может в ранние века.
— Понятия не имею. Хотя, вроде как что‑то такое использовалось в сладком газированном напитке, он кстати так и назывался «Кока — Кола», потому что там как‑то использовались листья коки. И этот кокаин делается из них же. Но теперь вроде как технологию изменили. Словом, я доподлинно ничего не знаю. А что такое?
— Понимаешь, при обследовании этого порошка мне показалось, что у него есть некий потенциал. Ничего конкретного. Для проведения полноценных исследований материала оказалось слишком мало. Я попыталась его синтезировать, но ничего не вышло.
Нда. По прошлому знакомству с Алайей, Сергей уже знал, что коль скоро она высказывает какие‑то предположения, то тут нет дыма без огня. Когда они отправлялись в свою подводную одиссею, она так вот обтекаемо высказывалась относительно предстоящих перспектив. А результат, превзошел все ожидания, так как привел к прорыву в регенерации, на медикаментозном уровне. Программное обеспечение пришлось подтягивать уже потом. Это сейчас называется шестым уровнем, на сегодняшний день самая прогрессивная процедура. И стоит она, насколько слышал Сергей, что‑то около пятидесяти миллионов.
— А в чем проблема? Обратись к руководству корпорации, пусть доставят тебе столько, сколько тебе нужно, да еще и с различных мест. На Земле этого дерьма хватает.
— Не выйдет. Я ушла из корпорации, причем с шумом. Не люблю когда принижают мои достоинства и достижения. Под водной толщей были двое, ты и я, и основная работа была проведена там. Дальнейшие лабораторные исследования нужны были только для того, чтобы подтвердить мои первоначальные выводы. Но когда дело дошло до лавров, то оказалось, что это достижение группы ученых, а не мое. Понимаешь?
— Признаться не очень. В смысле, зачем им это было нужно? Они и так и эдак в дамках, твое открытие обеспечило им огромные барыши. Отчего не признать, того что именно ты сделала это открытие?
— От того, что корпорация всегда думает только о своей выгоде. В случае признания, открытия за мной, мне полагалась доля от прибыли. Это стандартная процедура. А в случае коллективного успеха, всем полагается единовременная премия. Весьма солидная, но все же в этом случае траты корпорации значительно меньше.
— Но тебя заботят не деньги, а признание. Так?
— Даже обладая всеми деньгами вселенной, невозможно унести их с собой. А как бы ни был долог наш век, он все же заканчивается. Что после меня останется, если не имя, которое я смогу вписать в историю развития регенерации. И у меня был такой шанс. Ты меня не одобряешь?
— Брось. Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять тебя. Мы люди разных миров, как в прямом, так и в переносном смысле. Мы просто разные. Ты хочешь вписать свое имя в историю и по своему права. У меня подобной возможности нет, потому что я простой мужик, без особых талантов. Поэтому я могу оставить свой след только в своих потомках.
— Угу. Песня знакомая. Вот только, что‑то ты не торопишься с этим.
— Во — первых, на Земле у меня есть сын и дочь. Во — вторых, здесь у меня еще все впереди. Так уж случилось, что у меня пока не очень получается определиться с родом деятельности…
