Виктор Ночкин - Череп мутанта
– Давно не пользуемся этими подвалами, – шепнул дядя, – лампочки никто не менял лет двадцать. А эти разве позаботятся? Что им вообще здесь надо?
– Куда эти коридоры ведут?
– Вправо и влево – к убежищам для рабочих, там бытовые отсеки и технические помещения, вентиляторная, склад продовольствия. Только консервы давно уже продали. Конверсия…
– А прямо?
– Прямо – к цехам. Ну, я говорил, там можно производство развернуть в случае войны. Военное, говорю, производство. Небось, туда они и пошли. И двоих уволокли, которых у забора поймали.
Цеха? Я представил себе огромные ремжелдоровские помещения, только упрятанные под землю. Дядя рассказывал о них, когда мы сидели за столом, однако одно дело – слушать байки подвыпившего старика, и совсем другое, когда находишься здесь, в темноте, а над головой – многометровая толща грунта и армированного бетона. Но делать нечего, мы двинулись по центральному коридору – к желтоватому свету, и клянусь, с каждым шагом на душе становилось все поганее… Однажды сталкеру Петрову стало грустно. «Хоть бы кровососа какого встретить, – подумал он, – пообщаться…» Тьфу, что за мысли в голову лезут! Не надо нам кровососов.
Лампочка горела перед очередной дверью, эту также не заперли, в проеме было темнее, чем снаружи, но все-таки некоторое освещение там угадывалось. Когда мы вошли, оказалось, что освещение очень даже ничего, я мог различить клепаные металлоконструкции, поддерживающие свод, и мостовой кран. Прямо перед нами застыла крюковая подвеска, с крюка свешивались тросы, на них лоснилась смазка. Пол довольно чистый, здесь никогда не работали по-настоящему, однако краном, похоже, пользовались. Я разглядел на полу несколько влажных пятен, присел и мазнул пальцем. Возможно, кровь… Значит, мы на верном пути. У меня возникло странно знакомое ощущение… Очень похоже… похоже… на что? Я никак не мог определить, что именно напоминает мне этот подземный цех. Что-то такое витало в воздухе, что-то неприятно узнаваемое. И когда я расслышал тихий писк, едва не подпрыгнул. Звук исходил из нагрудного кармана – дозиметр, смонтированный в ПДА, подавал голос! Я вытащил приборчик и привычно защелкнул на запястье. Радиационный фон здесь повышен – не настолько, чтобы опасаться за здоровье, но все же прибор зафиксировал изменение. Спутникового сигнала, разумеется, не было, толща над головой надежно экранировала, но все прочие системы моего компа работали исправно. Так что же это я ощутил, неужели радиацию? Может, я мутант и чувствую незначительное повышение фона раньше, чем прибор? Странное дело, в Зоне ничего подобного не случалось. Во всяком случае, я вполне отчетливо чувствовал, как из глубины подземного лабиринта веет чем-то удивительно знакомым, вот только не мог подобрать слов, чтобы описать, что это такое меня тревожит.
Тут из противоположного угла цеха донеслись голоса, стук шагов и прочие звуки, свидетельствующие о приближении группы людей. Ни в коридоре, ни на лестнице укрытий не 6ыло, так что мы бросились в сторону, обогнули штабеля продолговатых ящиков высотой больше метра и присели за ними. Я отключил звук ПДА, чтобы писк дозиметра нас не выдал. Голоса раздавались все отчетливее, люди приближались…
Я замер, прислушиваясь. Шаркают подошвы, голоса громче, слов не разобрать, но манера этакая расслабленная, интонации вполне мирные… так беседуют давние знакомые, когда нужно просто скрасить дорогу – ни о чем, без цели беседуют, вот они уже совсем рядом…
– …Тут кровосос пацану и говорит: отпусти, я тебе три желания исполню!
– Гы-гы… Ну а тот чё?
– Тот говорит: «Первое желание – чтоб вас, мутантов, вообще в Зоне не было!» Хлоп! И не стало кровососа. Пацан в затылке чешет: «Вот же хрень! И кто мне теперь еще два желания исполнит?»
Несколько человек рассмеялись.
– Да, слажал пацан-то!
– Ну, в натуре! Надо было это желание под конец. Сперва бабок бы пожелал…
– Бабок и баб.
– Точно!
Выглядывать я не стал. Человек шесть мимо прошли, может, больше – и мне очень не понравился их фольклор. Почему эти «пацаны» травят анекдоты о Зоне и кровососах? В другой ситуации меня бы заинтересовало, почему именно кровосос исполняет желания. Он же не джинн, в конце концов, эта роль скорее бы контролеру подошла. Но сейчас куда больше озадачивало, почему именно здесь, на таком расстоянии от Зоны? Это же большая земля, от Периметра нас отделяет верных километров сто десять…
Когда шум голосов стих, я приподнялся.
– Дядя Сережа, а отсюда какие-нибудь подземные ходы идут? Я имею в виду такие, чтобы далеко, на десятки километров?
– Нет, сынок, это вряд ли…
Дядя еще что-то говорил, вспоминал старые добрые времена, когда строили на века, не то что нынче, но я не слушал – разглядел маркировку на ящике, одном из тех, за которыми мы укрылись. Желтый круг с черными треугольниками острием к центру – знак радиационной опасности. От неожиданности я охнул, перебив дядины разглагольствования.
– Что? Что-то не так?
– Видишь этот знак на ящиках? Разве Ремжелдор имел дело с радиоактивными материалами?
– Нет, никогда. Если что, Вера бы знала. Послушай, я вот что думаю. Эти-то наверх подались, значит, нам вперед надо.
Я кивнул. Что ж, логично. Сейчас «пацаны» поднимутся на поверхность, станут искать пропавшего часового, и если сумеют найти… Такая штука: в Зоне этого бандюка следовало прикончить, стал бы кто с таким отребьем возиться! К тому же в Зоне мы все вооружены, попадись бандит – в него бы стреляли, а не доской по морде… В общем, дядя прав, нам следует двигать глубже в подвал, тем более бандиты убрались – значит, дальше будет безопаснее.
Мы пошли по тихому полутемному цеху вдоль небрежно уложенных штабелей. Теперь я присматривался к маркировкам на стенках ящиков. Кое-где встречались те же черно-желтые значки радиоактивности. Еще были другие, на них я разглядел оранжевый квадрат, повернутый на сорок пять градусов, с черной каймой и цифрами. Дядя Сережа пояснил: взрывчатка. Ничего себе сочетание! Когда я поинтересовался, как такое количество тяжеленных ящиков спустили сюда, он ответил:
– Есть грузовые подъемники, а по цеху краном растаскивали. Дело несложное.
Я усомнился: для «пацанов» в черных куртках любое дело сложное. Если взрывчатка, то малейшая ошибка – и привет… Возможно, в этих ящиках только какие-то компоненты? Кто их разберет. Потом мы вышли к узкоколейке, родич пояснил, что вагонетки как раз и заезжают в подъемник, а еще на них можно перевозить грузы между цехами… Пересекли цех, прошли по широченной галерее, посередине тоже бежали рельсовые пути, затем начался еще один цех, но отделяющие его ворота были наполовину закрыты – и снова слой нетронутой слежавшейся пыли указал нам, что туда редко заходят. Дядя провел меня по другим галереям, не таким широким, и после нескольких поворотов мы снова оказались у лестницы. Еще один спуск. Лампы попадались достаточно часто, и вокруг стояла удивительная тишина. Совсем непохоже, что внизу кто-то есть… Однако братки возвратились без пленных. Мы двинулись по лестнице вниз, и странное ощущение, которое я не мог описать словами, усилилось.
Жутью веяло из глубины подвалов под заводом. Знакомой глухой жутью.
Через два пролета вошли в коридор, который, в отличие от производственных помещений выше, размерами не поражал. Довольно тесный коридор, с низким потолком. И темноватый, всего пара тусклых светильников. Метров пятнадцать, потом распахнутая дверь – и мы оказались в темном зале. Потолки здесь были также невысокие, стена слева продолжала стену коридора, а та, что справа, терялась в темноте. Под дядиной ногой что-то хрустнуло, он нагнулся и тихо ахнул. Я присел рядом, и вот тогда-то меня проняло по-настоящему.
На полу валялись кости – разрозненные фрагменты человеческого скелета… да пожалуй, не единственного. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядел в стороне череп, потом еще… и еще… «О-хо-хо-хо…» – донеслось из мрака. Кто слышал, как воют слепые собаки, никогда уже не спутает их голос ни с чем! Я был бы рад ошибиться, но вой подхватил другой пес, а за ним и третий.
– Что это? – тревожным шепотом спросил дядя Сережа.
Я набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и только потом объяснил, что это. Многословно, подробно, в деталях и красках, со всякими эпитетами. Святые мутанты, я, кажется, объяснял минут пять и ни разу не повторился.
– Ты б не так шибко ругался, что ли… – протянул родич слегка растерянно. – По-человечески разве сказать не можешь?
– По-человечески… по-человечески этого и не скажешь. Это, дядя Сережа, Зона.
Зона глядела на меня из темноты подземелий. Зона дышала на меня, я чувствовал ее дух, это она заставляла меня нервничать, я ощущал ее не зрением и не слухом, а тем самым шестым чувством, которое отличает сталкера от приличного человека. Чем ниже и дальше мы забирались в ремжелдоровские бомбоубежища, тем сильнее делалось чувство Зоны.
