Безбашенный - Арбалетчики в Вест-Индии.
Тут дела были явно не столь уж плохи, и я метнулся к начальству, которое, как я заметил ранее, утруждать себя лишней тяжестью поленилось:
— Фабриций! Держи! — я протянул ему свою цетру, — Да держи ж ты, орясина, млять, досточтимая! А ты, вождёныш, млять, недоделанный, чего глядишь? Пригнись на хрен! — и мы с боссом пригнули Рузира не очень-то учтивым образом — кажется, даже слегка уронили мордой лица в землю…
— Ааа, млять! — заметив, что я остался без щита, кто-то из лузитанских стрелков вообразил, что теперь меня можно сделать. Хрен он угадал, конечно, моя кольчуга — вообще эксклюзив, но тюкнула стрела чувствительно.
— Амбон! Мать твою за ногу! Арбалет! Кудда, болван! С рычагом и болтами! Нну, оррясина, млять! — мой слуга, растерявшись, чуть было не ломанулся ко мне со снятым с конского вьюка ОДНИМ только арбалетом, без болтов и «козьей ноги», — Да пригнись ты, подстрелят же на хрен!
Примеру Амбона, не дожидаясь особого приглашения, последовали и слуги Володи с Васькиным, а оба раба Фабриция кинулись к хозяину с его дорогим чешуйчатым панцирем. Мы же, вооружившись наконец достойно, занялись разухарившимся не по делу противником. И пора было — лук не в пример скорострельнее арбалета, и стрелы лузитан доставляли нам немалое беспокойство.
— Ухх! Урроды! — если бы не подол кольчуги — млять, кастратом меня сделать решили, что ли?! Ну, держитесь теперь!
Скорострельность — дело хорошее, но за неё лучник расплачивается тем, что стреляет стоя, в лучшем случае — с колена. Мы же, имея на своих арбалетах стремя для упора ногой и «козьи ноги», могли и усесться на пятые точки, что мы и сделали. Да и прицельнее арбалет. Словив мой болт солнечным сплетением, сложился пополам тот приколист, что вознамерился лишить меня самой ценной части мужского организма. Целил-то я ему туда же, куда и он мне — ага, око за око, а хрен за хрен, да он, сволочь, нагребал меня — как раз на колено опустился. Ладно, хрен с ним, и так сойдёт для сельской местности. Так, хлебалом не щёлкаем, быстренько перезаряжаемся…
— Дзинь! — ещё одна стрела звякнула по моему шлему. Мозгами я вообще-то тоже дорожу, так что этот деятель сам себя назначил следующим. Пока я его высматривал и выцеливал — на сей раз без мелочного юридического буквоедства, уложили по одному и наши. Тут и я подловил наконец «своего» — и не понял юмора. Я ещё рычаг не спустил, а разбойник рухнул мордой вперёд, и стрела в его шее ну никак не смахивала на наши арбалетные болты. Да и некому там было стрелять, из арбалета-то — все три тут у нас.
Тут нарисовались среди нас и бойцы нашей охраны, в том числе три обученных ещё в Карфагене лучника с луками лузитанского типа, которые сходу включились в перестрелку. Только что-то маловато людей, нас же гораздо больше сопровождало… А, млять! Понял!
— Володя! Хренио! Хорош стрелять! Своих побьём на хрен! Там уже наши работают! — только я до них докричался — по-русски, конечно, как ко мне подскочил один из наших «сержантов»:
— Хорошо бы прекратить стрельбу, почтенный — там уже наши…
— Да, уже прекращаем, — кивнул я ему, — Я что-то не вижу Бената — он тоже там?
— Там, почтенный.
Ну, раз Бенат там — можно успокоиться и даже слегка расслабиться. Этот кельтибер, можно сказать, родился на войне, и уж своё-то дело знает. И в кулхасовском мятеже под Кордубой отметился, и с нами потом в Африке, да и до того салажонком явно не был. Вряд ли старше меня по годам, но по боевому опыту — чувствуется, что явно не опытом означенным мне с ним есть смысл меряться. Мозгами, а главное — их содержимым — другое дело. Ну так потому-то я и в этом уже мире вылез в какие-никакие, а «водители руками», а он по прежнему лихачит в стычках, поражая виртуозным владением фалькатой. Ну, не одной только фалькатой, особенно последнее время, но в основном ей. Тоже неглуп, давно уже «сержант», а не рядовой рубака, ну так и за мной ведь при случае тряхнуть стариной не заржавеет — как сейчас, например. Надо будет — и мечом поработаем, тоже не вчерашние пейзане, и обращаться с ним умеем. Но это по широкой специализации, скажем так, а узкая у каждого своя…
А вот и сам Бенат — ага, довольный как слон:
— Вас, досточтимый с почтенными, даже на короткое время без присмотра оставить нельзя! Обязательно вляпаетесь в какую-нибудь передрягу, гы-гы!
— Да, мы — такие! — отшутился Фабриций, — Лезем, куда не просят, путаемся у серьёзных людей под ногами, да ещё и учим их их же собственному ремеслу!
После того, как все отсмеялись, кельтибер доложил:
— Их был всего десяток — семеро обстреляли вас, а вот эти трое были дальше в лесу при лошадях. Только этих и удалось взять живыми — стрелки, кого не перестреляли, дрались отчаянно, так что их пришлось завалить. И так одного убитым потеряли и двоих ранеными — зачем нам лишние потери?
— Ты правильно сделал, — успокоил его босс, — Трёх пленников достаточно.
Эти трое были здорово помяты, но тоже не выглядели вышедшими просто погулять. Из молодых, да ранние, как говорится. Представляю, каково было брать их тёпленькими, не имея права покрошить на хрен в капусту! Явно пришлось тупо числом их давить, и хорошо ещё для стычки с такими бандюганами отделались…
Лузитанский язык мало похож на турдетанский, а пленная троица упрямо играла в «моя твоя не понимай». Поэтому к их допросу я особо и не прислушивался, предоставив дело владеющим их языком профессионалам, и только когда стало ясно, что эти и по-лузитански предпочитают играть в героев-молодогвардейцев, что предполагало долгие и нудные пытки, а затем — ещё более нудный разбор выпытанного с выделением крупиц правды из потоков ругани и вранья, я решил вставить и свои двадцать копеек. Я не знаю, когда и кем изобретено сажание на кол. Одни говорят, что с глубокой древности известно, другие — что со средневекового Востока пришло. Так или иначе, среди известных и практикуемых законами древнего Рима способов казни этот вид не встречается, да и вообще в Западном Средиземноморье тоже. Я подобрал с земли палочку, заострил её конец кинжалом и объяснил суть идеи Фабрицию. Тот прихренел, затем, въехав, прикололся. Это — с этими — МОГЛО сработать. По его приказу пара наших вояк сходила в лесок и вырубила там подходящий кол — ага, осиновый. На осине я настоял исключительно ради хохмы. На глазах у пленников у кола обрубили сучья, не особенно стараясь сделать его гладким, затем заострили. После этого я подсказал расколоть остриё крест-накрест. А потом я стал рассказывать — по-турдетански, старательно подбирая слова и терпеливо ожидая, пока переводчик переведёт пленникам внятно и доходчиво на лузитанский. Сначала я рассказал о том, как будет выкопана глубокая и узкая яма, как будут приготовлены деревянные распорки, которыми кол будет закрепляться в ней вертикально — но не сразу, а уже «после того». Затем рассказал и о «том самом» — как первый из них — мы ещё не решили, кто именно — будет поставлен в гордую позу рака и куда именно ему будет заколочен этот кол. Неглубоко, всего на локоть примерно, больше ведь и не надо. А вот после — ага, вместе с насаженным на него куском орущего от боли и ужаса мяса, этот кол будет установлен и зафиксирован вертикально в означенной яме. С долгим, очень долгим ожиданием завершения процесса. Не только переводчик и остальные бойцы, но и наши, знавшие в принципе об этой казни, прихренели, пока я рассказывал. А уж как прихренели лузитаны, для которых обсуждаемый вопрос был ни разу не чисто теоретическим! Если, конечно, не останется других путей к консенсусу…
Ни трусами, ни слюнтяями они не были. Излюбленное римлянами в более поздние времена, а пока только недавно вошедшее у них в моду распятие на кресте — тоже далеко не образчик гуманизма, но встречались среди лузитан такие, кто выдерживал эту казнь с честью. Точнее — будут встречаться лет эдак через пятьдесят. Так что, думается мне, не столько мучительность «предлагаемой» им расправы сломила их, сколько её очевидная позорность. Смерть через «опускание» — что может быть унизительнее для таких гордецов? Заметно сбледнув, похлопав глазами и попереглядывавшись, они заговорили — тем более, что никому и не требовалось от них никаких сокровеннейших военных тайн горячо любимой Лузитании. Так, по мелочи только. Мелочи меня не интересовали, и я снова предоставил дело профессионалам.
— Хвала богам, не из ликутовской банды, — сообщил мне босс главный результат допроса, — Другая банда из числа соперничающих с ним. Решили, что здесь, где недавно был уже набег, повторного не ждут, а ждут в других местах, где и засады им устраивают, вот и вообразили, что здесь пройти будет безопаснее.
— Не так уж и глупо рассудили, досточтимый, — заметил я, — В самом деле ведь их здесь не ждали. Не принеси сюда нелёгкая нас — по совсем другому делу — этот номер вполне мог бы у них пройти.
![Джон Кризи - Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.]](/uploads/posts/books/243250/243250.jpg)
