Джеймс Камбиас - Темное море
Владение Широкохвоста – Песчаный Склон – находится на широкой стороне холма, куда холодное течение с диких земель наносит ил. Когда он минует пограничные камни, даже вода начинает пахнуть по-новому: знакомо и успокаивающе. В своем имении Широкохвост наконец расслабляется. Как и все землевладельцы, он по-настоящему спокоен только в пределах собственных границ.
Как обычно он приподнимается, выпрямив ноги, и дает громкий сигнал, проверяет, все ли в порядке. Дом откликается уверенным и – к сожалению – слишком чистым эхо. Сеть труб работает тихо: ни шуршания протечек, ни бурления засоров.
Трубопровод Широкохвоста непохож на остальные в Бесконечном Изобилии. Он использует математические модели, основанные на пропорциях кровеносных сосудов крупных животных, чтобы выверить диаметр ответвлений. Его урожаи почти на одну восьмую больше, чем у бывшего хозяина, Плоскотела, но все равно меньше, чем на любом другом участке в селении.
Дом стоит посередине имения: три длинных зала со сводчатыми каменными крышами для защиты. Трубы подводят к нему теплую воду, а ниже по течению слив поддерживает буйный рост жесткопера. Широкохвост пересекает границу и дает сигнал, чтобы привлечь внимание. Достигнув двери, он скидывает смотки и вещевые мешки, затем снова громко зовет подмастерьев. Никакого ответа.
Как всегда… Без сомнения, развлекаются где-то с другими подмастерьями и арендаторами, вместо того чтобы работать. Широкохвост вылезает наружу и прислушивается. Из дома собраний, что в центре селения рядом с куполом, доносится гул множества голосов. Что-то обсуждают? Широкохвосту сейчас совершенно не до собраний. Но он землевладелец, и будет неправильно остаться дома.
Общий дом переполнен, односельчане теснятся панцирь к панцирю. От разговоров и щелчков сонаров стоит невыносимый шум.
Широкохвост с трудом прокладывает себе путь в заднюю часть помещения, на свое любимое место в углу, где плита из пористого камня заглушает часть эха. Если еще этот невежа Толстоног с Песчаной Долины прекратит потирать ногочелюсти, то удастся услышать, о чем речь.
На месте докладчика Гребнеспин 58-й с Жесткого Уступа, вцепился в камень всеми восемью ногами, точно боится, что сейчас его оттуда стянут. Впрочем, могут и попытаться, если он не перестанет пыжиться и нести чушь. Слушатели давно скучают и думают о еде – крикуны в задних рядах начинают сигналить в унисон, пытаясь создать стоячую волну и полностью заглушить выступающего.
– Открытая вода принадлежит всем! Возьмите любой прецедент! Все, что выше уровня поднятой клешни, – общая вода. А значит, улов высоких сетей не принадлежит владельцу земли, а должен идти в общие кладовые.
– Сети сами на шесты не наденутся! – кричит кто-то. – Если высотный улов пойдет в общие кладовые, какой смысл нам маяться с их установкой?
– Тогда купим на общие деньги несколько неводов, и пусть молодняк их тягает! – отмахивается Гребнеспин. – Улов будем делить на всех: и землевладельцев, и арендаторов.
Это вызывает бурную реакцию. Около половины собравшихся – арендаторы: плетельщики сетей, резчики по камню, охотники. Ремесленникам по душе мысль получать улов за просто так, и они шумно поддерживают Гребнеспина. Охотники сами не прочь поставить сети над частными владениями, ни с кем не делясь, так что ведут себя потише. Землевладельцам идея не нравится в принципе, и они об этом говорят. Подмастерья шумят ради шума, надеясь, что разразится драка.
Широкохвост недоволен затеей Гребнеспина сильнее многих других. Песчаный Склон расположен на верхней окраине поселения, открыт всем холодным течениям, и поток в его трубах прохладен и слаб. На земле выживают только медленно растущие виды вроде отросточника и жгутоцвета, и бусин за них дают мало. Почти половину дохода Широкохвоста составляет улов, и он только что установил три дорогие высокие сети.
Он ждет, пока уляжется шум, и высказывается прежде, чем Гребнеспин успевает продолжить:
– Как насчет того, чтобы обязать землевладельцев платить ренту за право установки сетей? Например, восьмую часть улова.
Кому-то идея приходится по душе, но большинство землевладельцев настаивают, чтобы им не мешали ставить на своей земле все, что они хотят, и есть все, что поймают. Охотникам мысль о ренте не нравится – от нее клешней подать до введения сборов на улов в открытой воде, чему они противятся почти на каждом собрании.
Гребнеспин тоже против:
– Если позволить землевладельцам брать в аренду общие воды, те больше не будут общими. Правами улова начнут торговать направо и налево, покупать, продавать и перезакладывать. Вода из общей станет собственностью крупнейших землевладельцев. Я уже вижу общие воды, запруженные сетями, где никто не сможет спокойно плавать.
Теперь охотники расходятся окончательно. Они против всего, что могло бы прорвать трал или запутать оттяжку. А никому из арендаторов не улыбается мысль сделать землевладельцев еще богаче. Широкохвоста моментально оглушают несколькими яростными сигналами. Когда к нему возвращается слух, Гребнеспин уже призывает к голосованию.
Борьба нешуточная. Арендаторы, конечно, поддерживают Гребнеспина. Многие готовы проголосовать за все, что он предложит, как по команде. Нехотя присоединяются и охотники – выступление Широкохвоста убеждает их, что выбирать приходится между общественными сетями и путаницей частных, а от общественных они хотя бы будут получать часть добычи.
После голосуют землевладельцы. Каждый имеет один голос как житель поселения и дополнительные голоса – в зависимости от потоковых прав. У Широкохвоста дополнительно только полголоса, его доля в потоке слишком мала. Но у крупных собственников, таких как Плоскогруд 6-й со Стороны Источника, их до шести. Объединившись, землевладельцы получают решающий перевес и, как правило, могут протолкнуть любое решение, но сейчас они разобщены. Богатых хозяев огромных поместий не особо заботит улов, зато им по нраву идея кормить арендаторов и подмастерьев безо всяких затрат для себя. Кое-кто заодно хочет уверить мастеровых и охотников, что не притязает на общие воды. Мелким собственникам, таким как Широкохвост, план Гребнеспина поперек горла, но голосов у них недостаточно. В конце концов решение проходит с минимальным отрывом.
Следующей выступает Семиножка 26-я с Арочного Камня, предлагает перераспределить потоковые права в зависимости от напора, а не размера трубы. Она говорит об этом на каждом собрании, но ее доводы «за» настолько сложны, что до сих пор никто не может понять, есть ли в идее хоть какой-нибудь смысл. Широкохвост слишком зол, чтобы стоять и спокойно слушать, так что он пробирается к выходу, яростно сигналя взрослым односельчанам, мешающим ему пройти, и отпихивая подмастерьев.
Тишина снаружи оглушает, будто он полностью потерял слух. Какая-то мелюзга спит, свернувшись прямо на дорожке, и Широкохвост отпинывает личинок прочь с совершенно ненужной силой.
Он устал и голоден, а еще предстоит навести порядок в доме, и, чтобы оставаться на ногах, ему не помешала бы парочка «жал». Крупноголовка 34-я со Съестного Дома продает «жала» и не задает лишних вопросов. Ее лавка – через дорогу от дома собраний, на крохотном клочке земли без каких-либо потоковых прав. Передняя часть лавки, по сути, стоит на общей земле, только кухня и личные комнаты Крупноголовки заходят за граничные камни.
Широкохвост пролезает внутрь и стучит по раковине у двери, чтобы вызвать хозяйку. Та появляется сразу же и проверяет комнату эхосигналом.
– Широкохвост? Что собрание, закончилось?
– Осмысленная часть – да. Утвердили дурацкий план Гребнеспина по запрету высоких сетей. А мне нужны стимуляторы.
Крупноголовка приносит ему пару «жал», и Широкохвост кормовыми усиками распечатывает острый конец одного из них.
Легкая боль – и затем приятное покалывание, по мере того как нейротоксин растекается по организму. Он расслабляет напряженные мускулы, придает бодрости. Широкохвост распечатывает второе «жало» и смакует ощущения, затем просит еще одну пару.
После полудюжины «жал» звук собственного пульса почти оглушает. Широкохвост неуклюже роется в сумке одной из ног и с трудом выуживает три бусины. Заплатив Крупноголовке, он неторопливо ползет домой, стараясь двигаться как можно плавнее, но, разумеется, ослабевшие ноги подводят на каждом шагу.
Судя по звукам, из дома собраний начинают расходиться. Широкохвост не задерживается, он устал и голоден, не хочет ни с кем говорить.
Ему почти удается добраться до дома. Широкохвост беспрепятственно пересекает пограничные камни и движется к двери, когда его настигает громкий сигнал, от которого едва не раскалывается панцирь. На общей дорожке за границей поместья стоит Гребнеспин.
– Широкохвост! Сюда!
– Что тебе?
– Я разочарован. Как правило, ты голосуешь в мою пользу.
