Сергей Анисимов - Позади Москва
«Кругом война, а этот маленький. Над ним смеялись все врачи», – вдруг пропел кто-то в ее голове тонким детским голосом. То ли из второго класса, то ли даже из первого. Старая детская песня о трубаче: она не помнила ее, не вспоминала ни строчки уже полтора десятка лет. Откуда это вылезло? Из каких закопанных тайников памяти? И все ли с ней в порядке, с памятью? Произошедшее ее немного охладило. Станции проносились мимо, а Вика сидела в углу вагона, так и оставшегося полупустым. Благодаря какому-то порыву она не сошла на «Невском проспекте» для первой пересадки, а доехала до «Технологического института» и пересела на красную ветку здесь. В свое время она думала, не поступить ли именно в этот институт, но «большой университет» выглядел интереснее. Родителям она об этом не сказала, но в свое время одним из ключевых факторов выбора для нее оказалась не сила факультета, а наличие у СПбГУ шикарного спорткомплекса, даже со скалодромом. Был там один мальчик, который все время ходил в смешных футболках… Скалолазание она потом забросила, потому что поняла, что оно портит руки, причем не кисти или суставы, а именно плечи. Оставила только бассейн и шейпинг и не пожалела. До выпуска оставалось полгода, магистратуру Вика считала потерей времени и четко знала, что даже если отца переведут куда-то еще, то уже не пропадет. Сможет удачно, как старшая сестра, выйти замуж, причем по любви, а не за «кошелек» и тем более не за «папин кошелек». Сможет работать так, что родители не будут стесняться ее места работы. Сможет жить, как нормальный взрослый человек в нормальном городе, полном и работы, и праздника. А теперь все кувырком…
«Лесная» случилась как-то неожиданно, и Вика соскочила со своего уже нагретого сиденья в последний момент, как и полчаса назад, когда попрощалась с майором. А показалось, что год прошел. Что же все-таки там было, на той станции метро, на «Удельной»? Была там стрельба, крики, даже настоящие вопли многих людей, или это ей показалось? После детской песенки внутри своей головы Вика не удивилась бы и этому. Более того, поверить в такое ей было по-настоящему выгодно. Тогда сразу становилось почти нестрашно. «Наружный», общий страх никуда не делся, но мог уйти этот, конкретный. «Ничего не было, мне показалось. Просто «сбой программы» в мозгах, от стресса. От боязни за родителей, да и за себя. От дороги по ставшему опасным городу, от взглядов ставших опасными людей. А на самом деле ничего не было. Или просто милиция изловила человека без документов и с бутылками водки в руках, начала его хватать, а он громко орал и вырывался».
Вышла даже улыбка. Проговорить это получилось. Поверить – нет.
На заиндевелой асфальтовой площадке перед «Лесной» была толпа человек в сорок. Большинство имело что-то неуловимо общее в выражениях лиц, и все молчали, слушая. Высокий офицер в пятнистой зеленой куртке, взобравшись на крепкий деревянный ящик, стоящий в центре круга людей, читал стихи:
…И свет, и мрак непролазный
Отныне в едином ряду.
Победа, вобравшая разом
И празднество, и беду.
В сверкающем сабельном взмахе
Взмывает салют в зенит…
За этот салют в атаке
В среду мой брат убит.
Она не услышала начала – слова пробились к ней через спины людей. Но они вдруг пронзили ее насквозь. Протиснувшись между плечами двух крепких ребят с круглыми рюкзаками за спиной, Вика подошла поближе. На улице было не слишком много машин, но звук их движения мешал, как не мешал фоновый звук обычного здесь потока в любой обычный день всего-то позавчера. Куртка была расстегнута, и неуместный под ней светлый шарф бился на ветру дугой, запахнутый вовнутрь только краем. Среди молчания ждущих людей, офицер стоял на своем ящике как странный, но при этом совершенно не вызывающий насмешки памятник. Полминуты молчания, и он начал снова:
Как старинные дублоны,
Как старинные дукаты,
Тускло светятся патроны
В магазине автомата.
Но не призрачное злато
В наших дисках, в наших лентах.
Для всамделишной расплаты
Эта звонкая монета.
Мы готовы без заминки,
Раскошелив магазины,
Рассыпать горстьми ефимки,
Луидоры и цехины.
А как славно было б в книжку
Перенесть сейчас парнишку,
Чтобы в сказочном сюжете
Промотать монеты эти!
Только я не юнга-мальчик
С Билли Бонсова корвета.
Мальчик-с-пальчик – автоматчик
Из реального сюжета.
Ждут сигнала батальоны
Для рывка в траншею вражью.
Тускло светятся патроны…
Мы готовы
к абордажу[2].
Офицер закончил и тут же соскочил с ящика. Лицо у него было совершенно неподвижное и бледное, как бумажный лист. Было поразительно, что он не произнес больше ни слова – этого не ждали. Люди расступились, потому что он пошел прямо на них. Вика смотрела на происходящее как будто сверху. После потрясших ее слов про абордаж она подумала, что это моряк, может быть, морской пехотинец, но тельняшки на нем видно не было, а полевую форму моряков она знала не очень хорошо. Зато погоны прочитала без труда – капитан. Если по-морскому, тогда капитан-лейтенант. Не оборачиваясь, он ушел с пятачка перед метро куда-то в сторону проспекта маршала Блюхера. Люди проводили его взглядами, и никто опять не произнес ни слова, пока он не пропал из виду, пройдя между пустыми, неживыми киосками.
– Ну, что скажешь? – спросил тогда один из тех двух крепких ребят, между которыми она встала. Вике показалось, что он спросил ее, но он обращался к своему товарищу, прямо через ее голову.
– А че тут, – буркнул тот. – Понимает мужик. Пошли, нам пора уже. Отсюда еще четверть часа топать.
Он перевел взгляд на Вику.
– А ты че вылупилась?
Три дня назад она бы опустила глаза, смолчала, и это почти наверняка не закончилось бы ничем плохим. Сейчас ее бес толкнул ответить.
– А ниче. Вы в военкомат или че?
Даже не закончив, она сама испугалась. Парень захлопнул рот, уже открытый было для новой грубости. Второй же фыркнул.
– Съел? – беззлобно спросил он товарища. – Давай двигать, не пялься. Оставь его, подруга. Он сам не свой, так в бой рвется.
Обойдя ее, они пошли в сторону, противоположную офицеру. Как раз туда, куда было нужно ей. Второй парень все оборачивался, но первый тянул его вперед, как муравей соломину. Выждав с полминуты и переварив сиюминутные ощущения, Вика тронулась за ними. Голова кружилась. Последние несколько часов были настольно насыщены событиями, что могли дать фору нескольким годам студенческой жизни, со всеми их переживаниями, проблемами и эмоциями: от учебных до интимных включительно.
Прохожих здесь было побольше, чем в их 4-м Верхнем переулке, но все же не слишком много, и Вика опасалась, что грубиян обернется в очередной раз и заметит ее, но все же шла за ними. Однако оба были явно сконцентрированы на своих мыслях и своих разговорах и не слишком глазели вокруг.
В подземном переходе она почти их догнала и тут же отстала снова, потому что на длинной лестнице вверх эти ребята прыгали даже не через две, а через три ступеньки. К слову, пустота и нежилой вид перехода ее уже не удивили. А удивило обилие милиции: на входе, в середине, на выходе. Причем милиционеры (которые полицейские) стояли и ходили парами, носили бронежилеты и держали укороченные автоматы или под рукой, или поперек груди. То ли этот подземный переход под Лесным проспектом сам по себе являлся таким уж стратегическим объектом, то ли влияла близость завода имени Климова, но это действительно впечатляло.
Наверху и милиции, и прохожих было меньше, причем как до поворота на Сампсониевский, так и на самом проспекте. И еще было ощутимо холоднее. Незаметно начал идти снег, и, хотя снежинки падали редко, а ветер был несильным, он налетал как-то хаотично, и отвернуть лицо не получалось. Через несколько минут глаза начали болеть, да и кожу начало пощипывать холодом. На ходу Вика попыталась покопаться в сумочке, где могла заваляться гигиеническая помада, но сразу найти ее не удалось, а останавливаться для тщательных поисков ей не захотелось. До комплекса зданий, принадлежащих администрации их огромного района, оставалось уже недолго. Эти сотни метров, два квартала, она прошла уже совсем быстрым шагом, держась буквально в десятке шагов от раскачивающихся спин тех же ребят. Спины – две темные куртки и рюкзаки – были перечеркнуты росчерками мечущихся снежинок, и это почему-то было неожиданно очень красиво. Совершенно привычно, но действительно красиво, без преувеличений.
– Ага, а вон и Винни, – сказал впереди тот парень, который был не грубияном, а нормальным. – Нас ждет.
– И теплый, – подтвердил второй. Тут он обернулся и посмотрел на Вику. – Давай, чего встала?
Она подошла еще ближе, на секунду растерявшись и не зная, что сказать.
– Тебе что, я так понравился?
– Не надейся.
Эти слова сказались сами, просто как автоматический ответ на стандартную вводную. Она сотни раз отвечала так на подобные вопросы, не задумываясь.
