KnigaRead.com/

Сергей Сезин - Нарвское шоссе

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Сергей Сезин - Нарвское шоссе". Жанр: Боевая фантастика издательство -, год -.
Перейти на страницу:

Про работу решил сказать, что сначала мы с батей строительными работами пробавлялись, потом меня на железнодорожную станцию грузчиком взяли (это и правда было, только меня быстро уволили, всего пару месяцев проработал). Во! Скажу, что меня уволили, а латыша-земляка на мое место взяли. Это со мной тоже было, только не на товарной, а в магазине автозапчастей, только земляк был не латыш, а дагестанец. А потом, для простоты объяснения, я на складе работал. В нем стройматериалами торговали, а при нужде и ремонт можно было сделать.

И вот там я работал до Советской власти. А когда она стала – ну это я помню, с августа. В той телепередаче все про черный август толковали, вот я и запомнил. А после? Там же и работал, только хозяина уже не стало, а склад стал народным. А куда хозяин делся? Сбежал, однако.

Ну, про астигматизм я так и заверну, что в военкомат меня вызывали, но под призыв я не попал, из-за него самого, а нужно было пройти обследование у врачей. А его не произошло, война произошла вместо этого.

Но что дальше было? Ну, так как и придумал. Немцы близко к Риге подошли, местные тоже стали головы подымать и немцев ждать, а мой начальник склада решил, что нечего ему немцам доставаться трофеем. Он взял шофера, машину и двух русских, что на складе работали, меня и… ну пусть Ивана. Погрузили мы в нее свои вещички, кассу, документы и поехали.

Где мы ехали – а черт его знает, не знаток я географии, помню, что и через латвийские села ездили, и через эстонские, и через русские. Так и ехали, пока под бомбежку не попали. В дороге машина ломалась, мы ее чинили, нас милиция задерживала, выясняла, потом отпустили.

Как машина называется? Хороший вопрос, прямо на засыпку. А как ее назвать? А пусть будет «форд»! Были ж они тогда, наверняка были. Какая модель – а фиг ее знает.

Но есть опасный момент – разговор по-латышски. А в нем я ни бум-бум. А, скажу что-то по-фински. Я по нему болтать могу (ну немножко совсем, если честно). А если мы со знатоком друг друга не поймем, то скажу, что там, где я жил, диалект такой. И немцев в Риге много живет, а они всегда по-своему треплются. И русские тоже есть. И плевали мы на язык латышский.

Гнилая отмазка, но не рассказывать же, что я из будущего. И другие варианты совсем не катят. Ведь я, коль скажу, что жил где-то под Питером, что могу про жизнь рассказать? А ничего – ни цен, ни подробностей, ни за кого голосовали, ни что где находится. Пусть даже про Питер спросят: где какие старые дома стоят, это я скажу, а где что продают – уже не скажу. Потому что за семьдесят лет магазин мог десять раз поменяться – сейчас там охотничий, потом булочная, потом вообще книжный. Ну, что сейчас в Смольном – скажу. А что сейчас в Зимнем – музей или что – не знаю.

Вот где НКВД – это я знаю, по телику про это часто говорили. А вот почем хлеб – не знаю.

Но что это за житель, который не знает, сколько стоит хлеб, который он каждый день покупает, зато знает, что НКВД – на Литейном? Однозначный шпион, которому рассказали, куда его заберут при поимке, но про хлеб не рассказали. А вот с Латвией может прокатить. Может, да, а может, и нет. Вот с ценами надо подумать. Кстати, какие деньги в Латвии до СССР были? Не знаю. Худо. Нет, щас вспомню! После того как эти прибалты поотделялись, они все кричали, что у них все будет как в сороковом году, то есть до СССР! А логично, что они свои деньги так назовут, как они до того назывались? Логично. В Эстонии сейчас крона, в Литве – лит, а в Латвии – лат! Йесс!

А как с ценами быть – наверное, два нуля срежу от нынешних и так скажу. А насколько это много? Ну, скажу так, что, когда работа есть, на пожрать-попить хватит. На что-то больше – уже с трудом. Как и у меня было. Когда без семьи – ничего, а дети пойдут, так уже не про свои нужды думать надо, а про то, что детям купить. А себе – если останется. Без работы – голый вассер.

Тут мне резко поплохело, голова закружилась, и меня аж в сторону бросило. Но всего на минутку.

– Эй, чего это с тобой?

– Да что-то с головою стало, уже пару раз после бомбежки такое было – голова кружится и идти тяжело.

– Контузило тебя, ишь с лица бледный стал, даже губы белые. Иди вот к колонке, лицо сполосни, полегче станет.

Шагнул к колонке, нажал на ручку, лицо обмыл, потом с руки отхлебнул. Еще. Шею тоже обтер водою. Отпустило. Попил еще.

– Ну вот, хоть не такой белый, как луна в тумане. Ладно, пошли, еще два квартала осталось.

Вот чертова колдунья! Вернусь, я тебе голову отверну и свечку вместо нее вставлю! Это ж до чего человека довела! А вообще я за эти два дня как-то много головой работать стал. Обычно я так много думал, когда замышлял, что с работы спереть можно…

И правда, уже недалеко осталось. Прошли два квартала и вышли к двухэтажному каменному дому. Таких в старых частях Питера полным-полно, есть такие и в мелких городах.

Обычно на первом этаже какой-то магазинчик или контора находится, а на втором люди живут. Бывает, что учреждение и его занимает. Домики такие иногда украшены разными фигурными кладками, лепниной, иногда нет на них ничего. Как на этом домике. У входа – часовой. Вывески снаружи нет, флага тоже.

Зайдем. Пришла пора отвечать за готское скотство. Придется в тяжелых случаях прикидываться в обморок падающим. Вообще – все правильно, видал я и на чеченской войне контуженных, и кирпичами во дворе битых – там может быть всякое, особенно если поддать или перенервничать. Ну, тут водяры не дадут, а вот нервы попортить – это запросто. Так и сделаю: как бы понервничал, поорал – вполне реально в отрубе оказаться.

Зашли мы в дверь, прошли в большую прихожую. Стоит там загородочка, за нею сидит паренек. У него стол с телефонами.

Конвойный мой его спросил:

– Товарищ сержант, я задержанного привел. Лейтенант Малыгин его прислал. Без документов потому что.

– А куда я его дену? И заняться им некому. А из особого отдела кого-то вообще поймать нет возможности. Забегут на минуту, и опять по делам. Ладно, сейчас займемся. Подходи ближе сюда!

Это уже явно мне. Подошел.

– Говори, как тебя зовут и откуда.

Ну, объяснил, потом сказал, где я вроде как живу и работаю.

– Садись теперь сюда, пиши объяснение, отчего ты здесь и где твои документы.

И тут я малость побузил. Намеренно. И именно малость. Я уже услышал, что он сержант, то есть кто-то с бугра, и реальной власти у него нет. Так, пока настоящее начальство в разгоне. Да и писать – это мне муторновато, к тому же боюсь, что тогдашними ручками писать не смогу. Гелевых тогда явно не было, а черпать ручкой чернила не умею.

– А чего я должен заявы писать? Заяву пишут, когда чего просят или поясняют, коль натворили чего. А я ничего не прошу, и оправдываться мне нечего. Я что – обязан паспорт с собой везде носить? Нет! И здесь не граница и не секретный завод, чтоб режим соблюдать: с бумажкой пускать, без бумажки – нет. Предъявите мне статью, что под за… заделанным городом Кингисеппом всем положено только с паспортами быть! Есть она – сажайте, раз нарушил. Нет – тогда прокурор на вас самих поглядит, сами знаете как на что. Предъявляйте!

– Э, да ты, видать, из блатных!

Это конвоир сбоку. Я не ответил, но скроил морду как бы довольного собою. Вообще сейчас я действительно под блатного закосил. Так, самую малость. Сержант же как-то стушевался и негромко сказал:

– Немцы уже за Псковом.

Я промолчал. Чего тут скажешь! И отвели меня в какую-то кладовку без окон, но с тусклой лампочкой, и там посадили. Мебели там не было, но лежали какие-то бумаги. Так, пара стопок на полу. Глянул на одну – какой-то незаполненный бланк учета квартирохозяев по постою войск. И в дате двадцатые годы поставлены. А в двери явно замок заскрежетал. Заперли. Пить не поят, кормить не кормят, в сортир не водят, но хоть не обыскивают. Интересно, флягу мою замотают или мне вернут? Ну, коль жрать, пить и испражняться никак нельзя, то полежу я и, может, даже усну. Сгреб этих бланков себе под голову и улегся. «Ложусь на новом месте…» Тьфу!

И задремал, но сколько я спал – не знаю. Лампочка погасла, а окошек не было. А чего погасла лампочка – бес ее знает. Наверное, кто-то казенное электричество бережет. Ну, а в темноте спать сподручнее.

Разбудили меня – кто его знает когда. Постукиванием в подошву вьетнамки. Эт правильно. А то нагнешься ко мне за плечо потрясти, я возьму да и укушу.

– Эй, вставай! На допрос пора!

– Встаю, встаю! А нельзя перед допросом воду отлить, а то сама пойдет!

– Можно. Выходи в коридор!

Вышел я, а вьетнамки оставил. Намеренно. Бес его знает, бывают ли они в эти времена. Со штанами по-другому не выйдет, а вьетнамки можно не показывать. И не покажу. По слову конвойного повернул я налево и вышел по коридорчику во двор дома. А на улице уже явно к закату дело идет. И впереди будочка на две дырки. Но чисто внутри, не как в парках в таких вот «Эм и Жо». И я приятно посидел и обе нужды удовлетворил. А для очистки организма на гвоздике висел журнал «Военный зарубежник», только уже хорошо использованный. Портило впечатление только то, что дверцу по требованию конвоира я не закрывал, чтоб он за мной следить мог, не пытаюсь ли я от него уплыть через дырку в Балтийское море. Не привык я как-то гадить под пристальным наблюдением.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*