Роман Глушков - Охота
– Успокойся, дядя Костя, – перебила его Вера. – Я давно не та малолетка и могу сама за себя решать, куда мне нужно лезть, а куда – нет. И если на то пошло, я всегда любила тебя больше, чем отца, не в обиду ему будет сказано. В тебе есть то, чем никогда не мог похвастаться отец – хладнокровие и трезвый расчет. Если бы у него были такие качества, он не погубил бы мать и не подставил под удар меня. Он поступил бы так, как ты, когда отправился в Дубай, ни слова не сказав мне, что у тебя на уме. А когда ты увидел, что я тоже здесь, и узнал, чем я теперь занимаюсь, знаешь, что в тот момент я прочла в твоих глазах?
– И что же?
– Гордость. Ту самую гордость, какую, возможно, увидела бы на лице моего настоящего отца, когда закончила школу и институт, когда вышла замуж и родила ему внучек… Вот только он вряд ли гордился бы мной, обнаружив меня в аномальной зоне, командующей группой оперативников КВК. Он всегда мечтал, чтобы я стала мирным исследователем, его помощником, и совершала всяческие научные открытия, сначала на пару с ним, потом – самостоятельно…
– Я тоже был бы не прочь, если бы ты работала в другом месте и занималась менее рискованным делом, – вставил Куприянов. – Хотя не буду скрывать: я и правда горжусь тем, что начальство сочло тебя достойной занять этот ответственный пост. И тем, что у тебя хватило смелости его занять. Мне приятно, если я каким-то образом тоже повлиял на твой выбор.
– Разумеется, повлиял, дядя Костя, – подтвердила Верданди. – Ты повлиял на меня еще тогда, когда я, будучи тринадцатилетней девочкой, схватила винтовку и бросилась к тебе на помощь, помнишь?..
Кальтер покосился на свою искусственную руку и хмыкнул: еще бы он этого не помнил!
– … Отлично помню, что я в тот момент подумала, – продолжала Вера. – «На пути к таймботу дядя Костя столько раз рисковал ради меня свой жизнью! И кем же я буду, если сейчас, когда дядю Костя, возможно, вот-вот умрет, останусь сидеть в таймботе и ничего не сделаю ради его спасения?» Жаль, все вышло не слишком удачно: в итоге я вляпалась в аномалию, после чего ты опять был вынужден меня выручать и даже пожертвовал ради этого своей рукой… Но как бы то ни было, за те несколько дней ты научил меня стольким вещам, скольких я от своего настоящего отца никогда не узнала бы. Да-да, именно научил, пускай ты сам и не стремился к этому. И теперь у нас с тобой очень много общего. Я тоже не хочу, чтобы ты возвращался к своей работе, но не упрекаю тебя за то, что ты к ней вернулся. Конечно, мне еще многого недостает. Особенно жесткости. Иногда я расклеиваюсь и брюзжу, иногда меня приводят в ужас некоторые твои методы, иногда сомневаюсь, а не слишком ли жестоко я поступила в той или иной ситуации… Но я стараюсь, дядя Костя. Честное слово, стараюсь. И пускай теперь, когда я знаю, кто ты такой и чем занимаешься, ты уже не выглядишь в моих глазах прежним благородным воином, я все равно не перестаю тебя уважать. И никогда не перестану. Поэтому даже не мечтай: я не буду отсиживаться в тылу, пока ты воюешь с тварью, растерзавшей в Мазайе моих друзей! Говори, что надо делать – не маленькая, справлюсь!..
Было бы досадно, отыщи наевшийся Танат в аквапарке какую-нибудь дыру и забейся в нее отсыпаться и переваривать добычу. Однако переполошившиеся охранники «Атлантиса» не собирались давать спуску напавшему на них монстру. Стрельба на острове то усиливалась, то вновь стихала, но не прекращалась. Видимо, на сей раз бичехвосту попались умные противники, которые не лезли на рожон, а предпочитали изводить его стрельбой с безопасного расстояния. Иногда до Кальтера и Веры доносился знакомый рев и грохот увесистых ударов. Зверь тоже не оставлял попыток дотянуться до надоедливых врагов, мешающих ему рыбачить. Возможно, даже небезуспешно. Но как бы то ни было, рассчитывать на спокойный послеобеденный отдых ему здесь явно не приходилось. А значит, вскоре он решит возвращаться на более безопасный главный остров Пальмы Джумейра.
Кальтер дал Вере последние инструкции и отправил ее на пулеметную позицию. А сам несколько раз пробежался по маршруту через минные коридоры, репетируя порядок действий и засекая потраченное на это время. Он не знал, как быстро будет идти Танат, но полагал, что даже с набитым брюхом тот способен двигаться довольно энергично. В особенности если окажется ранен и разозлен.
Детонаторы, которым предстояло подорвать пластиковую взрывчатку, были самым слабым звеном в тактическом плане Безликого. Таймеры на этих миниатюрных устройствах взводились вручную и предназначались лишь для приблизительной настройки времени подрыва. Единица деления на их временной шкале равнялась одной минуте. В работе, какую провел Кальтер у Алмазной Башни, это не имело принципиального значения. Но в грядущей охоте, когда счет будет идти на секунды, невозможность четкого контроля мин могла в итоге сорвать его планы.
Тренируясь, Кальтер не забывал держать ухо востро и обратил внимание на то, что утихшие в очередной раз шум и стрельба не возобновились. Причем явно неспроста. Прекратив беготню между ловушками, он поспешил на передовую – туда, откуда был виден край моста и расположенный под ним пляж. И прибыл вовремя. В серой дождевой мути со стороны конечной станции надземки, что располагалась в аквапарке, по эстакаде двигалось нечто огромное, причем совершенно не похожее на поезд. Кальтер почувствовал, как магистраль у него под ногами начинает подрагивать. Пока едва ощутимо, но по мере того, как чудовище приближалось, дрожь становилась все сильнее.
Так, теперь главное – это успокоиться, не суетиться и не привлечь к себе раньше времени внимание монстра.
Кальтер пригнулся и, пятясь, начал отступать к первой ловушке. Похоже, бичехвосту удалось скрыться от преследователей. И теперь, когда никто не раздражал его выстрелами, он шел спокойной, уверенной походкой, не ускоряя и не замедляя шаг. «Это хорошо», – подумал Кальтер. Наблюдая за врагом, он точно рассчитает его скорость. И включит минный таймер аккурат за минуту до того, как Танат достигнет минного коридора.
Пора! Повернув регулятор таймера на один щелчок, Кальтер поспешно отошел и занял позицию между первой и второй ловушкой. Ждать осталось всего ничего, но как же долго тянется эта минута! Ну давай же, зверюга, шагай! Вперед и только вперед! И не вздумай остановиться! Движение – это жизнь… В смысле, твое движение – наша жизнь. К сожалению, для тебя оно означает совершенно противоположный финал.
Возможно, Танат и не остановился бы, если бы как назло именно сейчас на пляж не выбежали несколько вооруженных охранников. Завидев убегающего по эстакаде врага, они почувствовали прилив храбрости и открыли ему вслед огонь из пистолетов-пулеметов. Еще двадцать секунд – и гигантофаг достиг бы минного коридора. Но когда ему в задницу опять начали впиваться пули, он взревел и резко развернулся, собираясь растерзать преследователей в клочья.
