Борис Громов - Насмерть
— Понятия не имею, — вздыхаю в ответ я и спрыгнув с брони начинаю носком сапога ворошить в груде кирпичного крошева возле входа на проходную.
Ага, похоже — есть! Вытягиваю из под кирпичей сильно побитую и грязную, но более-менее читаемую пластиковую вывеску. На синем фоне — силуэт взлетающей ракеты и надпись: «Федеральное государственное унитарное предприятие Государственный научно-производственный ракетно-космический центр „ЦСКБ-Прогресс“». В этот раз мы явно зашли по адресу. Сегодня начать поиски мы уже не успеем, но местоположение «Прогресса» я тщательно наношу на самодельные кроки, которым посреди бесконечных руин на месте некогда очень красивого города веры куда больше, чем довоенным картам и атласам. Я-то дорогу запомнил, благо память на такие вещи хорошая, тренированная. Но ведь не буду же я сюда каждый день кататься? Мне теперь службу в Нефтянке налаживать, а сюда каждый день будем одну группу отправлять, разобьем территорию на квадраты и начнем их обшаривать один за другим. Территория, конечно, большая, да еще и порушено много, но мы — ребята настырные, справимся.
Угу, и вот уже полтора месяца справляемся… Без какого-либо результата. Нашли целую кучу всевозможного железного и электронного хлама, иногда выглядящего весьма внушительно, но в нерабочем состоянии. И вот, примерно две недели после начала поисков, я плюнул на секретность и в очередном разговоре по душам с Прохоровым попытался аккуратно прозондировать почву по интересующей нас теме. Реакция начальника стражи меня озадачила — он чуть не поперхнулся пивом и загоготал как племенной жеребец.
— Что, наемник, и тебя на «золотую лихорадку пробило»? Ну, блин, я думал, что хоть тебя эта фигня минует!
Я от такого чуть не выпал в осадок и потребовал объяснений. Выяснилось, что поиски Черным Полковником некоего таинственного контейнера уже давно секрет Полишинеля. В открытую об этом не сильно треплются, но всем знающим и заинтересованным людям отлично известна история о старом бредуне, который десять лет назад умирая в лазарете Рощинского в бреду вдруг начал рассказывать о каком-то секретном военном приборе, который он со своими товарищами в первый день войны вынесли из секретной лаборатории и где-то спрятали. Бред был уж слишком похож на правду и медики на всякий случай доложили о случившемся Полковнику. Тот, к их изумлению, приехал практически сразу. Но было уже слишком поздно: старик доходил и слова его становились все более бессвязными. Но, видимо, что-то по-настоящему убедительное он все-таки сказал. Потому что после этого разговора Полковник окончательно сошел с ума. Его люди буквально носом землю рыли, но так ничего и не нашли. С тех самых пор практически каждый главарь присоединившейся к воинству Полковника банды проходил через этот этап — узнав о таинственном контейнере, так нужном безумному морскому пехотинцу, отправлялся на поиски, рассчитывая в случае удачи на щедрую награду. И вот теперь я выгляжу одним из этих жадных болванов. А с другой стороны… Может, все не так уж плохо? Если я такой не первый, значит, никто всерьез наши действия не воспримет. Однако есть и плохая сторона — если «Вихрь» уже десять лет ищут все, кому ни лень, но не могут найти — шансы на успех серьезно понизились. Плохо дело…
— Чего ты пыхтишь, Толян? — тяжкий вздох напарника отвлекает меня от воспоминаний.
— Ай, блин, не спрашивай, командир, — отмахивается он. — Бестолковое это дело. Уже сколько мы тут торчим, а кроме металлолома так ничего не отыскали. Так что, или накрылся этот контейнер давно, или не было его никогда.
— Хорош ныть, дружище, — встав из-за стола, я отвешиваю елозящему шваброй по полу Курсанту легкий дружеский подзатыльник. — Все будет нормально.
М-да, подбодрить товарища — дело, конечно, хорошее, но вот веры в то, что мы сможем выполнить поставленную задачу, у меня тоже все меньше. Думаю, пересидим тут дожди, дождемся бабьего лета и, выбрав подходящий момент, будем уходить. Невозможно поймать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.
Дверь снова распахнулась и на пороге появился сияющий, словно новенький рубль, Стельмашок. Увидев, как он грязными сапожищами топает по свежепомытому полу, диким зверем взвыл уже Курсант. Ну, как же, он старался, порядок наводил, а тут — такое неуважение. Но высказать Вовке все, что хотел, Толя просто не успел.
— Командир, ты не поверишь, я его видел!!!
Володя и сам не ожидал, что эта его фраза вызовет такую реакцию. Толя замер, будто изваяние, а Тюкалов, как ему показалось, наоборот чуть не подпрыгнул.
— Когда? Где? В каком он состоянии?
Вопросы посыпались один за другим, Володя даже растерялся.
— Да часа три назад, когда мы после патрулирования в Борское заправляться заезжали, на тамошнюю нефтеперегонку. Там и увидел. Выглядит нормально, ну, с учетом обстоятельств. Постарел, правда, сильно, похудел и совсем седой стал…
Видя, как изумленно вытягиваются лица собеседников, ходок осекся на середине фразы и замолчал.
— Так, Вовка, а теперь медленно и с самого начала, — командир, судя по всему, уже догадался, в чем дело, но явно хочет удостовериться. — Ты сейчас о чем вообще? А вернее, если я все правильно понял, о ком?
— Так, о Рыжем я, — снова заговорил ходок. — Мы только заехали, я гляжу, а там — он. Грязный весь, босой, одет в рванье какое-то. Меня не увидел, на разгрузке сланца лопатой махал. А я сам подходить не стал, хотя очень хотелось. Но решил сначала с вами посоветоваться. А вы чего подумали?
— Не, Вов, ничего, нормально все, мы слегка о своем… Значит, говоришь, учитель твой к здешним в рабство угодил?..
— Командир, нужно что-то делать! — взахлеб, но стараясь быть как можно более убедительным, затараторил Стельмашок. — Он нам с Маришкой как отец, не могу я его тут оставить. А выкупить его у меня денег не хватит. Миш, пожалуйста, выдай мне авансом все причитающееся, а? Я прямо сейчас поеду его и выкуплю. А не продадут — выкраду на фиг! Правда, пока не знаю как, охрана там серьезная.
— Так, а ну отставить херню нести!
Раз командир заулыбался, значит, все будет нормально, и у Володи прямо камень с души упал.
— Выкупим мы твоего Волженкова, не переживай. Ну, хоть одно нужное и правильное дело мы тут должны сделать?
Несмотря на улыбку, глаза у Тюкалова грустные. И только тут до ходока доходит… Ой, блин, вот ведь дурак-то, а! Они ведь наверняка сначала подумали, что он спутник нашел и из-за этого кипеш поднял. А тут вместо цели всей операции — престарелый ходок, нашедший-таки на свою шею приключений и рабский ошейник. Нет, за Володю они явно радуются совершенно искренне, но вот в остальном… Даже как-то неудобно перед ними: у самого — радость, а у них…
