Александр Мирер - Дом скитальцев (Рисунки Н. Васильева)
Помощник Георгия Лукича передал приказ: Зернову вернуться в Н… немедленно, оставив группу.
Ходок и принцесса
К пяти часам вечера солнце не сбавило жару. Степка и Алешка устроились в тени, за штабелем досок, сложенных в глубине двора. Отсюда они видели дорожку, ведущую к дому, и дверь подъезда. Валерка сидел на штабеле сверху, не скрываясь, и держал на руках котенка. Без Мотьки, то есть без котенка, он не пожелал участвовать в операции, и Степан рассудил — пусть его. Вид получается непринужденный, а Мотька не помешает. Все равно будет спать. Алешка говорил, что у Веркиного котенка сонная болезнь. Впрочем, «особый шоколад» Мотька лизала с удовольствием.
Ходок был дома, и мальчики стерегли его. В пять часов семь минут к нему пришла Принцесса.
— Валерик, предупреди Третьего, — шепнул Степан.
Верка неторопливо пошел со двора. Оперативные сотрудники ждали на той же улице, в двух сотнях метров от дома Ходока. Когда мальчик с котенком вышел на улицу, Принцесса как раз постучала в дверь.
Дом был двухэтажный, старый. Скрипучая деревянная лестница, крашеные полы, обои в цветочек. Инженер стоял в своей старой комнате, которая всегда была к нему добра, я смотрел на дверь. Ступени пели, как в сказке: «Снип-снап-снурре…» Вместе с хозяином эту песню слушал книжный шкаф, и комод с литыми ручками, и чужак — светлый костюм, висящий на шкафу на «плечиках». А у Светланы были нежные розовые губы, темные, как орех, глаза и пшеничные волосы, уложенные замысловатой башней. Войдя, она принялась поправлять прическу. И капризно отодвинулась, когда он прикоснулся к ее плечу.
— Ну вот, снова сердишься, — сказал инженер.
— Уезжаешь? Вот и уезжай, пожалуйста.
— Светик, ты же сама говоришь, что повезло…
Он опять тоскливо обвел глазами комнату. Новый чемодан желтой кожи выглядывал из-за шкафа, как сообщник.
— И вовсе я не сержусь, — сказала женщина. — Езжай. Я подарок принесла.
«Не сердится!» — скрипнули половицы. Светлана открыла сумочку и достала зеленый цилиндрик.
— Ох, спасибо… Зажигалка?
— Вроде, — сказала Принцесса и потянула за нитку.
Ходок схватился за сердце. Десантница сильным, неженским движением подхватила его под локти и посадила. Он пробормотал: «Здесь красивая местность».
— Линия два, — сказала женщина. — Ты?..
— Угол шесть. Слушаю тебя, Линия два.
— Да что слушать, действуй по схеме «Вирус». Получи «посредник», пять Мыслящих и езжай.
Они тихо посмеялись. Угол шесть принял «посредник». Спросил:
— Тебя забрать, Линия два?
— Пошевели мозгами, — сказала Линия два. — Они только этого и ждут, чтобы мы засыпались… Забрать! Придумаешь тоже!
— Слушаюсь. — Угол спрятал «посредник» в боковой карман пиджака, висящего на шкафу. Линия два помогала — придерживала вешалку. Потом она села, высоко завернув юбку и заложив ногу на ногу, покачивая туфлей на тонком каблуке.
— Уф, надоело быть бабой…
— Все лучше, чем ждать в Мыслящем. Где они?
— Возьми в сумке. Я не пойду тебя провожать.
— Как скажешь, Линия два.
Он благоговейно разложил на столе голубые кристаллы Мыслящих. Налюбовавшись, уложил их в пластиковый мешочек, а на вторую обертку пустил чистый носовой платок. Получился плоский пакетик. Поискав по комнате, Угол нашел клей. Взял пачку «Беломорканала», высыпал папиросы и уложил пакетик в пачку. Аккуратно заклеил, пригладил и в свободное место насовал папирос. Пачку уложил во второй боковой карман.
…Степан посмотрел на часы. Они с Алешкой щеголяли в новеньких именных часах — подарке Министерства обороны, врученном Первым.
— Алеха… давай к калитке. Больно долго ждем…
Алешка выбрался из-за штабелей, юркнул за калитку и прислонился к водосточной трубе на уличной стороне дома. По плану он должен был определить, осталась Принцесса Десантником или нет. Предполагалось, что она выйдет из дома раньше Ходока.
Действительно, через несколько минут Линия два вышла из подъезда, миновала Алешу и зацокала каблучками по улице, застроенной маленькими домами с палисадниками. Перед одним палисадником сидели на лавочке двое мужчин, а третий курил, стоя рядом. Он предупредил:
— Приближаются…
Валерка примостился на свободном конце лавочки. У него заметно дрожали пальцы. Он поглаживал котенка — успокаивал, хотя полосатое крошечное существо мирно спало. Линия два подходила к ним. Алеша был еще далеко, шагах в тридцати. Он поднял руку, показал на женщину. Тогда один из сидящих кашлянул и позвал:
— Присели бы, девушка… Мы веселые, — и загородил ей дорогу.
— Нажрался, паразит! — ответила она и шагнула в сторону.
Тот, кто курил, лениво шагнул вперед и схватил ее за локти — сзади. Сейчас же передний показал ей удостоверение. Она рванулась. Она так рванулась, что задний упал, а второй отлетел шага на два.
— Убивают! — оглушительно завизжала женщина я с невероятной скоростью побежала обратно, прямо на Алешу. Она мчалась так, как люди не могут бегать, и удрала бы, если б не мальчишка. На такой скорости нельзя поворачивать. Алешка успел подставить ей ножку и бросился на женщину, когда она покатилась через голову.
Через секунду на Принцессу надели наручники. Она больше не кричала. Со двора выехала машина, подхватила арестованную и одного из оперативников и умчалась. Остальные двое вместе с Алешкой скрылись с улицы, прежде чем начали собираться любопытные. Алешка, шмыгая носом и прихрамывая, провел оперативников по дворам к дому Ходока. Один — что показывал удостоверение — морщился и потирал локоть. Не задерживаясь во дворе, они опять вышли на улицу. Было самое время — по мостовой, временами ныряя в тень старых тополей, громыхала «Волга». Такси. Человек с удостоверением сказал водителю:
— Клиент будет трудный, Карякин… Вы помогите ему укладывать багаж.
— Будет сделано, товарищ капитан. Сигнал прежний?
— Да. Мальчик поднимет руку.
Капитан повернулся и мелкой, уверенной походкой ушел во двор. Второй, прежде чем пойти за ним, сказал водителю:
— Молись, кунак… Сосчитай до тридцати и вкатывай.
Алеша и Степан теперь сидели на досках, неподвижные, будто их фотографировали. Капитан встал за распахнутой дверью подъезда Второй оперативник — за старым огромным тополем. Водитель погудел, вызывал пассажира.
Ходок вышел через минуту. Элегантный, в новом светлом костюме, с сияющей улыбкой. Весело подмигнул мальчишкам. Водитель поднял крышку багажника. А Степка и Алешка растерялись — улыбается! Весело, по-человечьи… Степан даже подался вперед всем телом и чуть не развалил доски, а Ходок увидел это и заржал. Знакомым реготом, как ржали те трое — в подвале.
Степан поднял руку. Сейчас же офицеры подступили к машине, и капитан сказал:
— Товарищ Лозовой, здравствуйте. Нам приказано охранять вас по пути в район…
…Алешка схватил Степана за локоть и поволок за штабель, в проходной двор. До плану операции ям полагалось быть в стороне, но дело было не в плане — Алешка трясся и губы у него помертвели.
— Не хочу, — пробормотал он. — Видеть этого не хочу.
— Какой нежный! — сказал Степан.
— Нет. Этого жалко, Ходока. Она его только сейчас, когда мы тут сидели, — понимаешь? А зачем? Мы утром предупредили, что она Десантник. Зачем ее не взяли сразу?
— Они думали, мы врем, — сказал Степан. — Перестань трястись!
— А я ненавижу, когда мне не верят. Не-на-вижу, — сказал Алешка.
Кризис надвигается
Самолет приближался к Н… В полной тишине Зернов скользил над редкими облаками — звук моторов отставал от машины. Из пилотского отсека вылез радист:
— Начинаем снижение. Для вас шифровка, — и подал Зернову листок.
«Борт номер… Пассажиру. Тройное звено спаяно. 2+7, повторяю: два плюс семь. Подпись: Второй», — прочел Зернов. Радиограмма означала, что «Тройное звено» прошло с успехом и взяты два «посредника» и семь кристаллов Мыслящих.
— В полетный журнал можете не вносить, — сказал Зернов радисту и стал ждать посадки.
Итак, после операций «Апостол» и «Тройное звено» добычей Центра стали три одноместных «посредника» и двенадцать «Мыслящих». На свободе гуляют по крайней мере еще два Десантника как минимум при одном «посреднике». Это было известно по происшествию с «полковником имярек», который лечил зубы. «Надейся на лучшее, рассчитывай на худшее», — подумал Зернов. Предстоит еще выловить не меньше дюжины Десантников, будем так и ориентироваться… О причинах срочного вызова он пока не думал. Вот и аэродром. У дальнего конца бетонки стояли две легковые машины.
Звук догнал самолет, наполнил его, и моторы смолкли. Мелькнули фонари посадочной полосы. И Зернов рассмотрел наконец встречающих. Трое были офицерами сопровождения — подчиненные Ганина. А четвертый был именно тот, кого начальник Центра опасался увидеть, — молодой дипломат Краюшкин, член комитета девятнадцати.
