Фред Саберхаген - Слепая ярость
Этот соларианский корабль серьезно пострадал во время первой атаки берсеркеров, но пережил налет. Героические усилия ремонтников и роботов позволили ликвидировать наиболее тяжелые повреждения.
После утренней взбучки «Ланквил» еще мог бы добраться до Порт-Даймонда либо своим ходом, либо на буксире и снова встать на капитальный ремонт. Но не успел он покинуть поле боя, как получил еще одно прямое попадание в ходе второй атаки штурмовиков берсеркеров. Вскоре после этого всем пришлось покинуть «Ланквил».
Были предприняты большие усилия по эвакуации раненых и переводу команды на крейсера и миноносцы. Эти усилия увенчались лишь частичным успехом. В суматохе никто не передал приказа об эвакуации врачам, работавшим в операционной.
Один-два раненых сумели выбраться на палубу своими силами и в конце концов были спасены.
Через два дня после гибели последнего берсеркера-матки «Ланквил», изрешеченный вражескими снарядами, пожираемый огнем и ядерными реакциями, взорвался, превратившись в водоворот осколков и радиации. В ходе той же атаки был полностью уничтожен и соларианский миноносец.
Большинство членов команды этих кораблей было подобрано товарищами и пережило битву. Правда, сотни людей были ранены, да и ущерб технике был нанесен большой. Но поскольку сражение произошло поблизости от «домашних миров», соларианцы смогли бы возместить свои потери в течение года. Врагу же, оторвавшемуся от своих баз, сделать это было бы намного труднее. Ряд причин помешал ему заполнить Млечный Путь фабриками по производству берсеркеров.
Через день после официального приказа покинуть корабль на «Ланквил» высадилась бригада ремонтников-добровольцев. Они все еще пытались спасти корабль, когда тот получил последнее попадание, ставшее роковым. Многие погибли, но кое-кто выжил самым диковинным и фантастическим способом.
Наибольший вклад в победу соларианцев внесло то, что каждый из четырех берсеркеров-маток был захвачен врасплох. В момент налета на их нижних палубах скопилось множество малых машин (в двух случаях — полные эскадрильи), только что заправленных и вооруженных для наступательных действий. Попадания соларианских снарядов вызвали вторичные взрывы и цепную реакцию. Когда энергия, которой обе стороны снабжали свои малые корабли, вырывалась наружу, она опустошала все вокруг. Начинался настоящий фейерверк, в нем простое горение уступало место ядерной и еще более экзотическим реакциям.
После того как Главный Корпус подвергся нападению бомбардировщиков и торпедоносцев наземного базирования, командование берсеркеров приняло решение о новом налете на Фифти-Фифти. Приготовления к этому были в самом разгаре, когда разведчик сообщил об обнаружении эскадры соларианцев или ее части.
Защитники Фифти-Фифти продолжали вгрызаться в землю и ждать бомбардировки, которая так и не наступила.
Прямые попадания соларианских снарядов потрясли берсеркер-матку. Его силовые поля не выдержали и превратились в невидимую гальку: она тотчас же соединилась с пространством-временем, из которого была добыта. И тут Гифта, пытавшегося прийти в себя после этих ударов, осенило. Нифти понял, что история борьбы жизни со смертью намного длиннее, чем ему казалось. Убийцы жизни появились, может быть, за миллиард лет до первого берсеркера. Тогда, когда возникла страсть к разрушению.
Искусственная тяжесть вздыбила пол обиталища людей, а затем медленно вернула его на место. Гифт, упавший на четвереньки, соскользнул к противоположной стене. Освещение камеры изменилось; заметив это, Гифт поднял глаза и увидел, что у его клетки больше нет крыши.
Должно быть, снаряд попал в машинное отделение. Когда отказало энергоснабжение, дверь его камеры бесследно рассосалась. Как и ворота, перекрывавшие доступ к люку маленькой яхты.
Гифт посмотрел в другую сторону и увидел, что Тамплиер тоже выбрался на волю. Видно, компьютерную сеть поразила эпидемия забывчивости, потому что силовые поля, создававшие желатинообразный куб, в котором сидел пленник, исчезли. Но человек то ли был слаб после долгого заключения, то ли получил сотрясение мозга; он тоже стоял на четвереньках и впервые за все это время не собирался петь.
Казалось, что все бортовые компьютеры или по крайней мере те, которые отвечали за жизнеобеспечение пленников и доброжилов, выведены из строя прямым попаданием.
Лаваль, скатившийся со своего наблюдательного пункта, рухнул на палубу. Что ж, значит, искусственная гравитация еще действовала.
Гифт возненавидел этого человека с первого взгляда. Еще до того, как Лаваль протянул свои грязные лапы к Флауэр.
До начала налета Гаврилов и Лаваль спорили о вещах, большинство которых казалось Гифту бредом.
В частности, о том, похоже ли, что в один прекрасный день берсеркеры научатся успешно подделывать людей и что верным доброжилам будут пожалованы безупречные механические тела.
И тут на Гифта снизошло вдохновение. У него уже было то, что Гаврилов и Лаваль мечтали получить от берсеркеров в подарок! Много дней назад он в каком-то смысле стал заодно с врагом.
Война уже внесла свой вклад в это дело, начав освобождать его от плоти и крови.
Гифт двигался так быстро, как позволял осточертевший скафандр. Он выбрался из клетки, боясь, что энергоснабжение восстановится и дверь вернется на свое место. Затем он начал отстегивать части бесполезного скафандра и класть их на палубу рядом со шлемом, от которого без скафандра также не было никакого толку.
Вот теперь все в порядке, подумал Гифт, выпрямляясь и глядя на свою рваную и грязную гражданскую одежду. Одежду, которую он надел… сколько дней назад? Тогда, когда пытался выглядеть человеком, отправившимся на пикник. Рано или поздно большой берсеркер вонзит свои когти в каждого из них, и Нифти собирался сделать все возможное, чтобы ему помешать…
Гифт обогнул угол и предстал перед доброжилами.
Хотя Нифти прекрасно понимал, что с ним сделали Флауэр и ее друзья, он все еще ощущал себя в ответе за девушку. Он склонялся к тому, чтобы простить ее (но не других) за то, что его притащили сюда, на астрономическое расстояние от остальных людей, и обрекли на смерть.
Когда Нифти почудилось, что рядом с маленькой группкой людей стоят призраки Террин и Траскелука, он ощутил мимолетное желание наказать Флауэр вместе со всеми остальными. Но это было невозможно.
Девушка смотрела на него из своего угла с немым удивлением.
Лаваль уставился на Нифти, не веря своим глазам.
— Ты кто такой? — наконец выдавил вице-король.
— Я твой Учитель, — откашлявшись, произнес Гифт более высоким и монотонным голосом, чем обычно. Он не смог скрыть легкой дрожи, но тому, кто хоть раз слышал неуверенный, квакающий голос берсеркера, это не казалось странным.
Люди на капитанском мостике флагмана Негьюэнса слушали не только донесения, но и обмен репликами по ходу боя. Количество этих реплик сильно увеличилось после начала бомбежки. Теперь можно было не соблюдать молчание в эфире. Разведчики подбирались вплотную к горящему флоту берсеркеров, убеждались в нанесенном ущербе и посылали адмиралам рапорты, которые можно было увидеть на голографическом экране.
Победа была блестящей и несомненной. Три из четырех всадников Апокалипсиса тонули в дыму и пламени, которые сами же и порождали.
Четвертый берсеркер-матка был уничтожен двумя часами позже в ходе налета малых кораблей с «Рискованного» и «Ланквила».
Вслед за этим был уничтожен вражеский крейсер. Две такие машины, механические мозги которых свихнулись то ли в ходе боя, то ли благодаря воздействию соларианских мозговых лучей, во время отступления врезались друг в друга, и одна из них получила серьезные повреждения.
Спустя несколько дней по вахтенному журналу флагмана Негьюэнса удалось установить, что три берсеркера-матки, которые люди называли «Смертью», «Голодом» и «Войной», были уничтожены в ходе шестиминутной атаки нескольких эскадрилий соларианских тяжелых бомбардировщиков.
Потери в этой последней волне атакующих составили четырнадцать машин из пятидесяти четырех. «Пустышки» оказались слишком далеко, чтобы помешать удару, но сумели уничтожить некоторые корабли, когда те освободились от снарядов.
Однако в этой атаке не принимали участия бомбардировщики «Ланквила». Все корабли стартовали с палубы «Рискованного», и многие из них беспомощно застыли в космосе, подбитые или оставшиеся без горючего. Тот, кто уцелел, полностью растратил запасы энергии на стрельбу и собственную защиту, ничего не оставив для возвращения домой.
Пережившие эту последнюю атаку — а таких оказалось подавляющее большинство — понимали, что путь к успеху им проложили другие эскадрильи, пожертвовавшие собой в ходе многочасовых налетов, которые долго казались бесполезными.
