Виталий Сертаков - Город мясников
Мокрик покачал головой, как будто мысленно препирался еще с кем-то. Я уже не сомневался, что лесняки применили к бедняге какие-то хитрые яды, он стал еще хуже, чем раньше. Если бы у меня была развязана хотя бы одна рука, не сомневаюсь, я одолел бы его за минуту!
– Говори уже, дьявол! – напомнил я. – При чем тут «ампулы силы» и эта ненормальная Маори, из-за которой мы все едва не сдохли? Какая связь?
– Маори Бирк разрабатывала побочный продукт, но проявила достаточно любопытства. Она выяснила, что «ампулы силы», которыми снабжают легионеров, и некоторые компоненты якобы витаминной группы имеют одинаковый состав. Само по себе, это не преступление, напротив, это вполне естественно. Но Маори принялась копать дальше. И обнаружила, что именно этот компонент в «ампулах силы» отвечает за устойчивое сохранение консервированной памяти. Маори Бирк стало интересно, сможет ли она отказаться от приема обязательных медикаментов. Дело происходило около месяца назад. Она объявила о легком недомогании, ее заменила та самая толстая Венера. Маори Бирк не просила пропуск наружу, поэтому как бы не нуждалась в приеме препаратов, обеспечивающих охрану от местных инфекций. Но не прошло и трех дней, как ее лазарет поднял тревогу и передал сигнал на пульт главного лазарета миссии. Причем люди тут никакого давления на Маори не оказывали, ни ее непосредственный шеф, ни начальник медицинской службы, ни директор центра. Все честно выполняли свой долг. Ты улавливаешь, куда я клоню, Волкарь?..
Кажется, я начал улавливать, но на всякий случай изобразил серьезное непонимание.
– Брось, Волкарь, ты же сильный аномал, – невесело расхохотался Мокрик. – Ручаюсь, ты давно все понял, а прикидываешься потому, что ищешь способ меня обмануть.
– Ты намекаешь, что у доктора Маори и… у других тоже законсервирована память?
– Гораздо хуже. Очевидно, не все гражданские лица, служащие сейчас в миссиях на Бете, подвергнуты этой процедуре. Но многие. В частности, доктор Маори. Лазарет в приказном порядке выдал ей распоряжение о приеме витаминов. Отказ от их приема означал бы бунт, неподчинение начальству. Причем никто конкретно против Маори Бирк ничего не имел, ни ее начальство, ни доктора. Но ослушаться лазарет невозможно, это запрограммировано очень хитро и ловко, как и в случае с армейскими «ампулами силы». Вспомни, командир, разве кто-то вправе отказаться от приема транка? Такого солдата мигом увезут на психическое обследование… У Маори Бирк в сознание введена ложная память, примерно тринадцать лет назад, во время учебы в университете. Это мы уже выяснили до того, как лесняки начали ее готовить.
– Ты хочешь сказать… – Я с трудом подыскал нужную формулировку, даже забыл, что лежу, связанный, посреди джунглей. – Ты хочешь сказать, что лазарет заставил Маори принимать ампулы?
– Гораздо хуже, – Мокрик сел, печально сгорбившись, и стал смотреть на воду. – Она ведь химик экстра-класса. Она проверила пищу, которую ей выдавал автоматический буфет. Она проверила другие лекарства, вполне невинные, которые принимала во время месячных или от головной боли.
– И нашла… ту же дрянь? – Мне стало холодно, несмотря на ласковое вечернее солнце. – Мокрик, ты сам понимаешь, что ты несешь? Пять секунд назад ты заявил, что Первая обогатительная корпорация подменяет память своим сотрудникам без их согласия.
– Боюсь, что этим занята не только Первая обогатительная, – Мокрик вытянул открытую ладонь, на нее спланировало изящное насекомое с четырьмя радужными крыльями и глазами на длинных усиках. – Командир, ты помнишь, что меня перевели к вам из аналитического отдела? Это временная боевая практика, которой в обязательном порядке подвергают всех, кто засиделся в штабе. Так что я хочу сказать? Я, конечно же, не химик, но от скуки как-то раз решил не принимать «ампул силы». Да я уверен, что и ты, командир, проходил через это. Каждый легионер рано или поздно пытается нарушить правила. Чем все закончилось, ты догадываешься. Мне было очень худо, невероятно худо, все кости гнуло, рвало, в глазах плыл туман. Но самое печальное – потеря боеготовности, о чем личный лазарет на браслете немедленно доложил лазарету триремы. Я сам прекратил глупые эксперименты, вернулся к поеданию транка и уже на следующее утро готов был свернуть горы, здоровье вошло в норму. В наших ампулах ведь действительно полно полезных веществ… Я все это вспомнил, командир, когда говорил с Маори, перед тем как лесняки ее усыпили. У нее ведь было то же самое, Волкарь. Только она сама догадалась, что у нее украли прошлое.
– Так лесняки… вернули ей память или нет?
– Вернули, командир. Она собралась воедино.
– Маори… как она это перенесла?
– Гораздо хуже, чем я, и наверняка хуже, чем Бауэр. Она проснулась и долго плакала, а потом снова уснула, после бульона. И спит до сих пор. Такое впечатление, что она в коме, но это сон. Очень крепкий сон.
– Вероятно, лесняки что-то напутали с раскодировкой?
– Вероятно, ей не слишком легко перенести правду, командир.
Мокрик не мешал мне думать.
– Так ты не поможешь мне освободиться? – на всякий случай, еще раз спросил я.
– Извини, но я обещал хозяевам острова Спасения, что этого не сделаю. Проблема в том, что ты сразу попытаешься сбежать, а бежать тебе крайне опасно. Знахари острова силой мысли удерживают зарождение глюков в диаметре примерно пять миль. Дальше – начинаются свободные земли, где может произойти все что угодно. Там могут встретиться капризы планеты и фантомы, вызванные мозгами тысяч разных существ. Как разумных, так и бестолковых червяков. Ты один, без дорог, не прорвешься к ближайшему поселению. Так же и Бауэр не доберется… но он не поверил и сбежал.
– А ты, Мокрик? – Мне захотелось как-нибудь его подловить. – Если ты захочешь уйти, неужели не найдешь способ?
– Я никуда не пойду, командир. Мой отдел занимался проблемами коммуникаций с коренными народностями. Я попал именно туда, куда хотел, – он зашвырнул в озеро острую пику, на которую нанизывал жареную рыбу.
– Мокрик, а что ты вспомнил? Что с тобой было… ну, до первой учебки в академии?
– Я тебе непременно расскажу, – лицо Мокрика как-то странно дернулось влево, он поспешил отвернуться. – Непременно расскажу, командир, если ты захочешь слушать.
– Слушай, ты можешь молчать о своем детстве, – сказал я. – Но ответь мне только «да» или «нет». Ты не потому переметнулся к врагам, что вспомнил о своем детстве какую-нибудь гадость? Ну, не знаю… может, ты был уголовником или убил кого-то. Или твой отец был убийцей?
Бывший младший стрелок Бор поглядел на меня сочувственно и заговорил о другом:
– Здесь около двух десятков больших и малых островов, Волкарь. Не одно озеро, а целая система озер, с выходами подземных рек, водопадами и скрытыми пещерами. Забавное население, очень пестрое. Четыре народности проживают компактно, поскольку тут их храмовый остров, Место черепа. А тех, кого сенат считает дезертирами… лесняки спасли их тут. От самих себя. От их собственных глюков, которые формируются не сразу, примерно около полугода. Полгода, командир, ты заметил? Планета полгода переваривала наши кошмары, выпуская их наружу мелкими порциями, зато теперь прорвало… У каждого из дезертиров свои причины скрываться от военных властей, но у меня таких причин нет, – Мокрик отряхнул свое шерстяное рубище, обогнул меня и исчез на другом краю островка. Потом загремели уключины, и мой бывший подчиненный снова появился, но уже в узкой лодочке, обтянутой шкурами. – Командир, знаешь, почему эти места прозвали островом Спасения? Я тебе скажу, не отворачивайся. Сюда сейчас бегут тысячи из ближайших городов и деревень. Так уж сложилось – именно среди зеленых гелба есть самые сильные колдуны. Только они умеют отвратить глюки, хотя бы временно.
Мы всем приносим несчастья, Волкарь.
49
МЕСТО ЧЕРЕПА
Ведь подобно тому, как бывает иногда милосердие, которое наказывает, так бывает жестокость, которая щадит.
Августин Аврелий– Волкарь, ты живой?
– Не называй меня так больше… Меня зовут Никос Бродич.
– Как скажешь, командир, – Маори рассмеялась.
Она совсем не уважала военных и давно перестала уважать начальство. Давно уже называла меня на «ты» и смеялась при каждом слове.
– Я больше не командир. Я – тоже предатель.
– Ты не предатель. Это они обманули тебя. Вербовщики обманывали многих из вас. Наверняка, они наплели тебе что-то романтическое?
Я осторожно приоткрыл левый глаз. Потом – правый. Маори деликатно заткнулась, и я ей был безмерно благодарен. Я чертовски нуждался в одиночестве. И в то же время я чертовски нуждался в людях. Я снова закрыл глаза и попытался сопоставить эти два несопоставимых желания.
– Что с Бауэром? Он с нами?
– С ним проблема… – Маори замялась.
– Он так и не вернулся?
